ТенденцияУжасаться или восхищаться: Зачем дизайнеры делают по-настоящему «уродливую» обувь
И есть ли ей место в реальной жизни
«Таби», «биркенштоки», «кроксы», «кеды на танкетке», «туфли на стриптизёрской платформе», «вязаные сапоги», «ботфорты», «валенки», «кроссовки-носки», «остроносые балетки», «шпильки» — и это только малая часть ответов, полученных в результате опроса при подготовке этого материала. В итоге статья вообще могла не состояться: как писать про уродливую обувь, если у каждого из нас свои собственные представления об «уродливом» и «прекрасном»?
Текст: Светлана Падерина, автор телеграм-каналов wannabeprada и dressedpeople
Эстетизация уродливого
Некоторое время назад из инстаграма флорентийской марки AVAVAV исчезли все «обычные» вещи вроде романтических платьев и аккуратных блузок, а вместо этого появились монструозные сапоги, напоминающие слепок с ноги сказочного чудовища. Ужасно? Возможно! Но сегодня, когда наше внимание молниеносно переключается с одной картинки на другую, с одного видеоролика на другой, бренду бывает жизненно необходимо выйти за рамки привычных глазу вещей лишь для того, чтобы о нём заговорили.
«Мы живём в эпоху, в которой зрение берёт верх над всеми остальными чувствами», — считает выпускница Central Saint Martins Паула Кановас дель Вас (Paula Canovas del Vas), которая делает разные модели обуви, объединённые одной особенностью — раздвоенными, «рогатыми» мысами. Надев такую, можно смело шагать в эту ocular-centric era, не боясь остаться незамеченным.
Балетки с гигантскими бантами корейского романтического бренда KIMHEKIM тоже стали вирусными в соцсетях — благодаря многочисленным репостам этой «диковинки» марка увеличивала количество подписчиков и, соответственно, покупателей. Но лучше, чтобы реклама была не просто вирусной, а буквально мемообразующей: смеяться над модой можно и нужно, особенно если смеёшься вместе с дизайнерами.
Несколько дней назад материал для мемов предоставил и дизайнер Шейн Оливер, выступивший на Нью-Йоркской Неделе моды со своим новым лейблом, в коллекции которого были чудовищные сапоги с гипертрофированными мысами, заставляющие модель спотыкаться. И это не самая большая его фантазия, если вспомнить «сиамских близнецов», рождённых под другим его брендом Hood by Air, — ковбойские сапоги, будто склеенные из двух пар.
Инстаграм-аккаунт Lars LaLa — его ведёт журналист Ларс Бирсен Питерсен (Lars Byrresen Petersen) — собирает как раз такие образцы обуви, правда, далеко не всегда имеющие отношение к модному дизайну. 138 тысячи подписчиков этого блога доказывают, что в мире хватает людей, готовых если и не носить подобное, то ужасаться или восхищаться — точно.
Дизайнер Хелена Штёльтинг (Helena Stölting), получившая диплом в Берлинском университете искусств (Universität Der Künste Berlin), тоже создаёт туфли, будто залитые лавой, грязью или слизью, определяя свою работу как «эстетизацию отвратительного» и пытаясь понять, почему одна и та же вещь может одновременно и отвращать, и очаровывать.
Эксперименты 2000-х
Все началось в нулевые. Эстетика 2000-х, ставшая источником многих современных тенденций, запомнилась палитрой удивительной обуви дизайнеров-фантазёров, таких как Александр Маккуин, Николя Жескьер или Джон Гальяно. Их воображение подстёгивал подиум, требовавший спецэффектов и в равной степени — смыслов; поскольку о коллекциях тогда рассказывали не пятисекундные видео в «ТикТок», а пространные тексты в глянцевых журналах и фэшн-блогах.
«Атлантида Платона» — последняя коллекция Александра Маккуина, в которой дизайнер делал апокалиптический прогноз «экологического краха», рассуждая о том, что если эволюционно мы все вышли из моря, то, вероятно, снова туда и вернёмся, когда жизнь на земле станет невозможной. Девушки-рептилии выходили на подиум в громоздких чешуйчатых «копытцах», моментально вошедших в историю моды.
Осенне-зимняя коллекция Balenciaga 2007 года, которую Николя Жескьер назвал «мультикультурным миксом», включала футуристические босоножки на огромных каблуках, как будто собранные из случайных элементов спортивного снаряжения и деталей конструктора «Лего». Джон Гальяно в своей кутюрной коллекции 2008 года для Christian Dior показал платформы необычных конструкций — с упирающимся в них каблуком. Дизайнеры 2020-х если и не подхватывают идеи своих предшественников, то по крайней мере не хотят отставать от них в фантазии: Джонатан Андерсон делает для Loewe туфли с насадкой на шпильке, имитирующей раздавленное яйцо, Дэниел Розберри умножает наследие Скьяпарелли, приклеивая внушительные золотые «когти» к аккуратным чёрным мюлям, датский дизайнер Henrik Vibskov представляет, как мы будем передвигаться в космосе и конструирует тяжёлые сандалии с подошвами-присосками.
Полюса и контрасты
Увлечение «уродливой» (давайте всё-таки писать это слово в кавычках) обувью лежит где-то между искусством и фетишизмом, между стремлением создать что-то новое, доселе невиданное, и желанием придать такому функциональному объекту как обувь статус мощного высказывания.
«Воображение — вот ключ к привлекательности уродливой обуви для покупателей-миллениалов, — писал журнал Vogue, ещё несколько лет назад исследуя популярность „кроксов“ и прочих подобных пар. — Чтобы понять, почему нас привлекает такая своеобразная обувь, нужно знать, что наш мозг часто предпочитает необычное упрощённому». Авторы статьи ссылаются на слова Кэролин Мэйр, доктора философии и профессора психологии моды: «Психологи установили, что мы не обращаем внимания на то, что „нормально“, привычно или знакомо, поскольку это не представляет опасности. Однако когда мы сталкиваемся с чем-то новым, наш взгляд притягивается к этому. Так что, помимо комфорта и утилитарной ценности такой обуви, возможно, именно стремление к вниманию мотивирует её владельцев».
Если изучить опрос в начале статьи, то мы увидим, что многие люди находят «ужасной» обувь 2000-х — с гигантскими платформами, стразами, глиттером, выкрученные на максимум яркость цвета и дикие фактуры; в то время как другие считают «ужасными» вещи, вошедшие в моду в период увлечения уличным стилем, нормкором и минимализмом: «папины» кроссовки, «кроксы», «биркенштоки». Хотя, разумеется, между этими двумя полюсами лежит огромное множество делений шкалы от «выбросить и забыть» до «это так плохо, что даже хорошо». Многие из аналитических материалов, в разное время описывающих рост популярности «уродливой» обуви, сходятся в одном: переосмысление взаимоотношений с собственным телом и курс на свободу от чужого мнения подарил нам разнообразие стандартов красоты вплоть до отказа от этих самых стандартов.
«Мой подход к дизайну говорит о серии контрастов и сопоставлений, таких как женственность и мужественность; прошлое и настоящее; спортивная одежда и роскошь. Я хочу сдвинуть границы дизайна спортивной обуви и дать ей новую жизнь благодаря роскоши». Дизайнер румынского происхождения Анкута Сарка делает из неиспользуемой спортивной обуви (по этому случаю у неё даже состоялась коллаборация с Nike) условно «женственные» мюли с заострёнными мысами, буквально сталкивая две стилевые противоположности. Результат получается неожиданным и далёким от классических представлений о «красивом», однако находит множество поклонниц: обувь выбирают FKA twigs и Шер.
Задача творцов — расшатывать рамки стандартов, экспериментировать, искать новые эмоции и новые углы зрения на дизайн. Неслучайно студенческие коллекции переполнены идеями: пока дизайнеры учатся, для них важно опробовать как можно больше разных форм, силуэтов, фактур и материалов чтобы во-первых, получить максимум опыта в «тактильной» работе, а во-вторых — понять, что из этого «твоё», в-третьих — продемонстрировать весь свой потенциал, образность и свежесть мышления потенциальным работодателям. Идеи новобранцев порой выстреливают: так, дизайнер из Молдовы Fidan Novruzova, окончив Central Saint Martins, добавила к своей выпускной коллекции линейку массивной обуви со «сморщенными» мысами — и именно её, а не одежду, байеры заказали в первую очередь, обеспечив молодой марке приличный старт. Не это ли повод для размышления всем остальным?
ФОТОГРАФИИ: Wikimedia / Public domain, AVAVAV, HELENA STÖLTING, FIDAN NOVRUZOVA, Schiaparelli, Loewe
