ИнтервьюАртем Шумов
о мужской моде и вкусах петербуржцев

Артем Шумов — молодой дизайнер, который поставил перед собой задачу производства удобной, лаконичной, правильно сконструированной мужской одежды по демократичным ценам. Сейчас вещи именной марки можно купить в JNBY в Петербурге. До того как начать заниматься мужской линией, Шумов попробовал себя в качестве дизайнера женской одежды, а также практиковался в нескольких больших домах (Татьяны Парфеновой, Лилии Киселенко и Вики Газинской), участвовал в Aurora Fashion Week Russia и сотрудничал с Мариинским театром. В данный момент Шумову заказали большой проект воссоздания формы ФК «Зенит» 90-х годов и перезапустить ее. Мы говорили с дизайнером о том, как делать мужскую моду в России, комфорте и вкусах петербуржцев.

Как ты увлекся модой?

Да с детства пошло: в саду влюбился в девочку и сделал для ее куклы платье. Выбора у меня особо не было: или в нефтяной идти, или на дизайн. Но я всегда знал, что буду заниматься именно одеждой.

Что ты думаешь о российском образовании в сфере моды?

Я из Уфы и приехал в Петербург именно для учебы — в моем городе достойного образования не дают. Во-первых, в Петербурге сильная школа. Во-вторых, очень важно художественное окружение, которое опять же есть только в Петербурге.

Вообще русская школа дизайна своеобразна. В советское время, на мой взгляд, была та самая мода: выбора не было и люди носили то, что им предлагали. И все были модные. К подобной глобализации сейчас стремится масс-маркет. Несмотря на то, что выбор силуэтов и пропорций огромен, масс-маркет выбирает одно и то же — и получается, что все люди одеты одинаково. Притом что сейчас в отличие от советского времени есть иллюзия выбора. После СССР, когда хлынули заграничные товары, люди стали экспериментировать, пробовать всякие странные сочетания. Сейчас культура одежды — и потребления, и ношения — до сих пор только восстанавливается. Моду вообще нельзя убить, просто у нее бывают разные этапы развития. А русский дизайн очень интересует людей за рубежом: мой друг учится в Антверпене, говорит, там многие восхищаются дизайнерами, которые у нас здесь популярны в определенных кругах. Но и в России русский дизайн тоже хотят.

У нас многие дизайнеры — и это правильно — вдохновляются западными: кому-то Вибсков нравится, кому-то Кейн. Нет в этом некоторой опасности? Ведь такой дизайн необычен и понятен лишь небольшому кругу людей.

В первую очередь, дизайнер должен понимать, какие вещи будут покупать. Кристофер Кейн, Вибсков — у них есть своя клиентура. Надо понимать публику, с которой ты работаешь, и адаптировать одежду. Я учился конструированию, а там заставляют думать. Изначально дизайнеры понятия не имеют, возможно ли что-то сделать или невозможно. На первое платье, которое я сделал, преподавательница по конструированию взглянула, отвернулась и сказала: «Моя конструкторская сущность не может на это смотреть».

Может быть, это надменно прозвучит, но у меня необычные вещи, замаскированные под повседневные

С кем ты работаешь?

У меня разная публика. Я стараюсь делать комфортную одежду, потому что надо уважать обычных людей, которые, как и я, ходят по улицам. Например, мне нравятся удлиненные брюки и мягкие складки, но сегодня я хочу эти складки, а завтра пойдет дождь — и куда мне в таких брюках? Я в основном ношу свою одежду, чтобы почувствовать, удобны ли мне вот эти карманы. Может быть, это надменно прозвучит, но у меня необычные вещи, замаскированные под повседневные. В них есть детали, которые их выделяют, или внутри, или снаружи. Но при этом про человека в моей одежде не будут говорить: «Господи, что это, мешок?» Мешок — это хорошо, но не мое. Мое — это когда идет человек, вроде обычный, но он сядет рядом с тобой — и тебе будет интересно его разглядывать.

А почему ты стал заниматься именно мужской одеждой?

Я понял, что всегда хотел ей заниматься. Сделал две или три женских коллекции, но это был просто этап развития. Мужская одежда мне ближе, через нее я могу сказать больше. В ней я могу себя представить, а в женском платье, к счастью, не могу.

Кто-то из мужчин, кто делает женскую одежду, говорит, что в ней больше фантазии, простора.

Свобода в какой-то степени хороша. Но когда тебе ставят рамки, тебе хочется за них выйти, а когда есть свобода делать все что хочешь, большинство людей, оказывается, ничего не хотят. Если что-то запрещено, значит, это интересно. В мужской одежде меньше силуэтов. Ты не можешь сделать рукава-фонарики. Ну, можешь, конечно, но кто их станет носить. И стразы никто не будет. Почему нет русских дизайнеров мужской одежды? Боятся. Все-таки мужчины более консервативны.

Хорошо одетый мужчина — это кто? Как он выглядит?

У меня был недавно клиент, он уже взрослый мужчина с семьей, детьми. Он заказал мягкое пальто, хотя у него были невероятно стильные пиджаки, с иголочки. Я был очень удивлен, потому что до этого считал, что у меня более молодежная аудитория. Для меня такое — большая похвала.

А как должен выглядеть хорошо сшитый пиджак?

Мужской пиджак — самая сложная вещь. Он должен сидеть как влитой, как доспехи. При этом у тебя есть всего одна вытачка, с которой ты можешь работать. Нельзя, как с женской одеждой, где-то подшить, ввести драпировку и сказать, что так и должно быть. Попробуйте взять лист бумаги и приложить на тело. Посмотрите, что с ним произойдет, — сколько складочек, заломов. Вот нужно убрать все эти заломчики, чтобы получилась идеальная форма. Только тогда можно представить, что такое мужская одежда с одной вытачкой.

В этом году запускаются мужские Elle и Numéro, не хватает только мужского Cosmopolitan (и такие слухи ходят). Мужская мода развивается, а ведь мужчины долгое время одевались хуже женщин. Расскажи про мужскую модную одежду?

Начну с начала. До XIX века была только мужская мода; женская мода, все эти платья, корсеты — это был придаток к мужскому костюму. Мужской костюм менялся, был намного ярче, чем женский. В представлении общества мужчина был главным, он участвовал в сражениях, у него была большая социальная активность, поэтому ему нужно было больше одежды. Потом наступил первый этап технического прогресса, второй этап, люди сели в кабинеты, постепенно мода стала однообразной: рубашка, костюм, пальто. А после войны денег на одежду не стало. Мода на самом деле абсолютно неглупый процесс. Если бы он был глупым, на протяжении всего существования человечества моды бы просто не было. Поэтому я не понимаю, когда спрашивают: «Вы создаете моду?» Как создать моду, если она была до тебя и будет после того, как ты умрешь? Мы просто создаем вещи и отражаем потребности человека.

Вообще людям сейчас много одежды не нужно.

Как это не нужно? Ты не можешь прийти на корпоратив в футболке. На деловую встречу тоже не можешь — нужен костюм. По тому, как ты одет, окружающие составляют мнение о тебе. Человек, одетый опрятно, производит впечатление, что у него в голове все по полочкам разложено. Так называемый нормкор тоже надоест. Человек всегда находится в развитии, поэтому и одежду ему нужно менять.

А САМ ТЫ ЧТО НОСИШЬ?

Себя.

НУ И МАСС-МАРКЕТ НАВЕРНЯКА?

Да, конечно. Я не говорю, что носить масс-маркет — это всегда неуважение к себе. Но в какой-то степени это правда. Вот одеваешься ты в масс-маркете и видишь другого человека, который тебе не нравится, а он одет так же, как и ты. Если вы одеты одинаково, может, у вас и мысли сходятся. 

кто твоя команда, с кем ты работаешь?

Меня окружают абсолютно разные люди: от фотографов до владельцев магазинов обуви. Если все время вращаться в одних кругах, то ты и мир будешь воспринимать однобоко. Если работаешь на лакшери-сегмент, то, естественно, когда ты ездишь в метро, тебе сложно понять эту жизнь. Если делаешь уличную моду, живя в апартаментах и постоянно разъезжая на машине, тебе сложно понимать, как живет улица. Может, я глубоко заглядываю, но в последнее время я думаю, что депутаты вообще не видят жизнь. Они ездят даже без пробок.

Своей команде я буду благодарен, наверное, всю жизнь. Есть такой благотворительный проект по поддержке молодых дизайнеров LMA Presents (AFFA) — они помогают новичкам, выпускающим первую коллекцию, сделать показ. Потому что самостоятельно этого добиться просто невозможно: когда тебе 24, ты только что закончил университет и пару лет поработал, откуда у тебя ресурсы? Мне ребята организовали первый показ на Aurora Fashion Week. Бесплатно предоставили моделей и площадку. Сложно поверить — в мире, даже не в России, вообще такого не бывает. В этом сезоне мне тоже помогли с моделями, с режиссурой. Andy Fiord Fashion Advertising — огромное им спасибо.

Ты используешь ткани из Европы. сам туда за ними ездишь?

Нет, сюда приезжают поставщики, плюс я работаю с посредниками по стоковым тканям — они помогают делать марку доступной и качественной. Разрабатывать ткани по своему дизайну — это невероятно классно, но совсем другой уровень и очень дорого. Сейчас я себе этого позволить не могу. Но есть какие-то контакты, на которые можно, если нужно, выйти. В Петербурге есть хорошая швейная фабрика, которая выпускает жаккардовую ткань. Вещи из нее были в коллекции. 

с Босхом?

Да. Невероятного качества ткань, конечно. И когда на нее смотришь, это на самом деле как картины. Совершенно европейская ткань. Для меня было большим открытием, что в России есть такая индустрия. Есть люди, которые правда делают хорошие вещи.

Сложно вообще из Петербурга бизнес вести?

Наоборот, проще, там люди по-другому покупают. У каждого города есть свой характер. В Петербурге люди не будут ярко одеваться. Московские клиенты видят в магазине платье ярких расцветок и идут к нему. А петербурженка подойдет к другому. Это, может быть, даже хорошо. У каждого города есть свой стиль, свое ощущение.

Петербургские дизайнеры между собой многие дружат. Хороших специалистов тяжело найти, поэтому когда кто-то кого-то советует, это же прекрасно. Какое-то буддистское отношение: чем счастливее человек, тем счастливее он делает других. Я несколько лет работал с очень хорошими дизайнерами, например с Парфеновой. Просто присутствовать рядом с таким человеком — уже невероятный опыт. Она потрясающий художник, сама по себе талантливая, каждый год она производит великолепные коллекции, которые очень свежо выглядят.

чему ты вообще научился у Татьяны валентиновны? Сколько ты с ней проработал?

Мы проработали пару лет. Я много чем занимался. Пришел как ученик, мне дали возможность поучиться конструированию. В университете тоже учат конструированию, но это другое. Когда ты шьешь на фигуру, выползает очень много особенностей. Тебе надо или быть невероятным гением, чтобы это понимать, или иметь очень большой опыт. Еще я там много работал с очень дорогими тканями. Ну и цветом в России никто не владеет так, как Татьяна Валентиновна.

Еще я знаю про работу с Газинской. Это было до парфеновой?

После, была обычная стажировка. Она искала конструктора, и уж не помню, кто ей меня посоветовал. Было безумно забавно — я шел по Петербургу с подругой, которая переехала в Москву, звонок с незнакомого номера: «Здравствуйте, вам звонит Вика Газинская». Я провел в Москве примерно месяц, но мы в итоге не сработались — и такое бывает.

у тебя в плане учебы большой бэкграунд. Это очень круто.

У каждого свой путь развития. Когда я попал к Татьяне Валентиновне (Парфеновой. — Прим. ред.), то сразу знал, что всю жизнь здесь работать не буду. Многие европейские дизайнеры, прежде чем открыть свой модный дом, проходят практику, стажируются. У нас мало кто берется шить мужскую одежду, потому что нет обучения мужскому конструированию. Женское и мужское тело разное, так что если ты пять лет учишь женское конструирование, тебе еще надо пять лет, чтобы обучиться мужскому. Ты должен владеть объемом тела. Крой плоский, а тебе надо просто представить, как это будет в 3D. Мне повезло, я еще на курсы советского конструирования ходил и изучал методики конструирования Павлова. Мужчины ведь одеваются, чтобы чувствовать себя комфортно в той обстановке, в которой они находятся. Парень не будет надевать неудобную обувь. Я надену что-то в меньшей степени красивое, но весь день ходить в неудобном не буду. А девушка может надеть и терпеть, потому что красиво.