Мнение«Ради женщин»: Почему сексуальность остаётся
на модной периферии

В Лондоне лидерство осталось за драмой и условным королевским шиком (видимо, сказывается успех сериала «Корона» и двух королевских свадеб, отгремевших с разницей в пять месяцев): на подиуме редко можно было встретить что-то, в чём нельзя было бы заглянуть на приём в Букингемский или Кенсингтонский дворец. О чём говорить, если важнейшим элементом гардероба стало платье длиной ниже колена. Ещё и в цветочек — как у Erdem, Simone Rocha или Richard Quinn. «Дебютант» Рикардо Тиши — и тот оказался весьма сдержан в своей первой коллекции для британского столпа Burberry.

В Милане, где некогда сексуальность чтили превыше всего, сдались даже «последние из могикан»: Versace увлеклись флористикой, Roberto Cavalli — этот последний островок «сексапильности» в мире победившего минимализма — пошёл в спорт. И всё это — на фоне одной из удачнейших (по мнению критиков) коллекции Prada, вскружившей байерам и стилистам головы белыми воротничками и серыми свитерами.

Ни одну из лучших коллекций сезона — Marc Jacobs, Rodarte, Givenchy, Valentino, Marni, Sacai — не назовёшь откровенной. Они как будто следуют заповедям Фиби Файло — без преувеличения главного за последние годы примера женщины, одевающей женщин. Не тинейджеров и вчерашних школьниц, которыми в какой-то момент мода стала буквально одержима, а именно женщин — взрослых, работающих, самостоятельно принимающих решения, не ищущих обязательного внимания противоположного пола. Процесс, ею запущенный, кажется теперь необратимым.

Немудрено, что оставшегося верным себе Энтони Ваккарелло встретили в Париже не столько аплодисментами, сколько вопросами. Дизайнер, творящий в жанре «в любой непонятной ситуации оголяй ноги», пожонглировал всем самым дерзким, что было во вверенном ему модном доме — до и после того, как последний переименовали из Yves Saint Laurent в Saint Laurent. Получилась почти сотня луков, весомая часть которых включала шорты или любое другое мини, а завершала коллекцию череда образов в очень открытых боди. Самую резкую претензию дизайнеру, пожалуй, сформулировала фэшн-критик The Washington Post Робин Гиван: «Да, женская форма прекрасна, но действительно ли ей на пользу заимствование одежды у мальчиков, выставление частей тела таким образом, что женщина превращается в „сплошные ноги“ вместо того, чтобы быть целым человеком?» И она же добавила, что, хоть YSL и ставил во главу угла женскую сексуальность, не стоит забывать, что креативными директорами марки всегда были мужчины, а значит, это были всё-таки мужские представления о сексуальности. Стоит ли «вестись», если эти самые представления заталкивают тебя в крошечные подростковые шортики и ставят на высоченные шпильки, выдавая всё это за «эмпауэринг»?

Когда год назад вскрылась правда о Харви Вайнштейне, запустив цепочку других обличений, выяснилось, что среди харассеров есть несколько топовых фотографов, в том числе Марио Тестино и Брюс Вебер. Казалось бы, куда уж хуже, но ситуацию омрачило понимание, что слухи о совсем не профессиональных похождениях тружеников индустрии ходили годами.

На этом фоне в жернова переосмысления попала и сама идея привлекательности, которая в фэшн-индустрии ещё и была представлена до примитивного схематично: покажи ложбинку, подчеркни талию. По сей день от так называемых модных экспертов можно услышать рекомендации не носить что-то для девушек с маленькой или, наоборот, большой грудью, узкими или широкими бёдрами — проще говоря, «скрывать недостатки». Эйджизм, боди-негатив, любые комплексы, связанные с внешностью, — не будем лукавить, ко всему этому фэшн-индустрия как следует приложила руку. Мода годами наживалась на нездоровой пропаганде «стандарта красоты», теперь, считают критики, ей стоит извиниться.

Маркетинговые исследования то и дело сообщают брендам об отношениях миллениалов с гендером: каждый десятый не ассоциирует себя с полом, «полученным» при рождении; да и вообще, гендер — это «спектр». Эта информация требует тщательного пересмотра стратегий и ухода от стереотипов, к которым относится и сексуальность в её «гетеро»-представлении. Одними из первых отреагировали Gucci — и в итоге попали в число любимейших марок миллениалов. Как написала в The Guardian Джесс Картнер-Морли: «Иногда одежда выглядит „гиковски“, иногда роскошно, иногда спортивно, иногда театрально. Единственный лук, который марка не делает, — секси. И я не припомню ни одного бренда, разросшегося до размеров Gucci, будучи настолько целенаправленно не связанным с сексом».

Свои коррективы вносит и влияние арабских стран. На ретейл-гиганте Net-A-Porter, например, сегодня есть отдельная вкладка «Modest». Юбки ниже колена и в пол, длинные рукава, высокий ворот, туники. Кажется, даже обилие бандан, платков и «мантилий», которыми оказались богаты прошедшие показы (с покрытой головой, например, были модели и у Tom Ford, и у Emilia Wickstead), ненавязчиво намекает на желание угодить ближневосточному региону.

Наконец, меняется настроение среди селебрити. На наших глазах Виктория Бекхэм превратилась из Posh Spice в мини и WAG в топах-бюстье и джинсах клёш в поклонницу минимализма. Отказалась от своих эпатажных нарядов Леди Гага. На этой неделе она пришла на вечер американского Elle в мешковатом костюме Marc Jacobs, пояснив, что именно в нём ощутила себя самой собой. Кейт Бланшетт в последнее время почти целиком переключилась на костюмы — и нет, речь уже давно не о Le Smoking на голое тело.

Ну и Меган Маркл, конечно. Нравится это кому-то или нет, герцогиня, способная за минуты увеличить продажи бренда в сто раз (так произошло с шотландской маркой Strathberry), имеет на моду непосредственное влияние. Ультракороткие шорты и полупрозрачную блузку она теперь вряд ли наденет  — и дело тут не только в королевском протоколе.

Прошедшие недели моды продемонстрировали, что фэшн-мир осваивает правила хорошего тона. Но проблема в том, что сексуальность и художественный бунт никто отменять не требовал. Если женщина просит об уважении, это вовсе не значит, что ей нужно предложить «одеться».

ФОТОГРАФИИ: Getty Images (2)