МнениеЧто такое винтаж
и как с ним обстоят
дела в России

Винтаж — настолько модное слово, что его используют для описания любой вещи старше пяти лет. Но откуда взялся этот феномен и зачем он нужен, знают разве что дилеры винтажа и его заядлые коллекционеры. Для Wonderzine журналист Елена Стафьева рассказывает, что такое настоящая винтажная одежда, чем ценообразование в этом сегменте похоже на формирование цен на арт-рынке и как обстоят дела с винтажем в России.

Первое, с чем всегда сталкиваются люди, только подступающие к винтажу, особенно в России, — это сакраментальный вопрос: а чем, собственно, винтаж отличается от секонд-хенда? С технической точки зрения, в принципе, ничем: это старая одежда, которую часто (но, кстати, не всегда) носили. Концептуально же винтаж от секонд-хенда отличается принципиально — и прежде всего тем, что это старая одежда, прошедшая систему фильтров, то есть специально найденная, отобранная и встроенная в определенный модный контекст. То есть как старая газета перестает быть мусором, будучи помещенной в инсталляцию Ильи Кабакова, например, так и старое платье перестает быть секонд-хендом, будучи найденным и выбранным винтажным дилером и помещенным им в свой бутик. Именно так и работают винтажные дилеры: они просеивают то, что собирается для безымянных charity шопов и складов секонд-хендов, находят там стоящие вещи, приводят их в порядок и выставляют уже в собственных винтажных магазинах.

Собственно, так винтаж и появился в середине 90-х — когда люди вроде Анны Штейнберг и Трейси Толкиен в Лондоне, Дидье Людо в Париже, Франко Джакасси в Милане стали находить, отбирать и выставлять в своих магазинах вещи предыдущих декад. И к ним стали ходить Джон Гальяно, Николя Гескьер и Фрида Джаннини в поисках чего-то интересного, характерного, оригинального и просто как-то пробуждающего работу их творческой мысли. И так оказалось, что именно 90-е и были последней оригинальной модной декадой: дальше, вот уже 20 лет, мы имеем дело исключительно с торжеством винтажа, когда мода занимается тем, что перебирает декаду за декадой. Что тут на что повлияло — увлечение винтажем на моду или фэшн-постмодернизм на увлечение винтажем, — трудно сказать, но связь одного с другим совершенно очевидна. И сегодня сами 90-е как раз стали верхней границей винтажа: вещи должно быть хотя бы лет 20, чтобы она превратилась в винтаж.

Конечно, винтажная вещь должна обладать определенными качествами: не просто быть красивой, но еще быть очень характерной для стиля той или иной декады XX века и как-то корреспондироваться с самыми яркими идеями своего времени. И конечно, хорошо сделанной. То есть если в шкафу вашей мамы или бабушки завалялся жакет Ива Сен-Лорана годов 70-х, а еще лучше сшитое в его мастерских кутюрное платье (мало ли, вдруг ваша бабушка в молодости дружила, например, с Лилей Брик, для которой шил Ив Сен-Лоран), то это будет, безусловно, винтаж. Второй вариант — если у вас сохранилось бабушкино платье, сшитой самой лучшей московской или питерской портнихой (воронежской, одесской, ростовской и пр.), с гладью, мережками, ришелье, фестончиками и защипами, сделанными вручную, — то это тоже винтаж. А вот красивое платье no name, привезенное из какой-нибудь братской социалистической республики или со строек коммунизма вроде Кубы или Ирана, все-таки не совсем винтаж. Хотя граница тут довольно размыта: например, знаменитый парижский магазин Гарисоль — огромный ангар, забитый в основном секонд-хендом (потому что все, что тянет на винтаж, было выбрано винтажными дилерами еще на стадии разгрузки и фасовки) — имеет репутацию именно винтажного места, куда ходит вся парижская модная молодежь. Кстати, именно с идеи одеться эффектно, модно и при этом за копейки и начиналась популярность винтажа. Когда Гальяно, учась в Сент-Мартинс, приходил в магазин Steinberg & Tolkien или на Портобелло, он искал именно этого — возможности удовлетворить свой экстравагантный вкус, уложившись в скудные студенческие деньги. Винтаж был не только выражением продвинутого вкуса, но и антибуржуазного пафоса. Потом, конечно, пришли звезды: Джулия Робертс в винтажном черном платье Valentino на вручении «Оскара», Кейт Мосс в белом платье-колонне Madame Grès на Каннском фестивале — и винтаж довольно быстро стал огламуриваться и так же быстро дорожать.

Что касается цены, то еще Трейси Толкиен в своей знаменитой книге Dressing Up Vintage сформулировала: если вы покупаете винтажную вещь, то со временем ее цена будет только расти, если же вы покупаете дизайнерскую вещь из последней коллекции, то через год вы получите хорошо если 10 процентов от ее первоначальной цены. Сегодня винтажный рынок похож на арт-рынок: цены последние пять-семь лет растут стремительно, особенно на серьезный кутюр и вообще все, что связано с большими люксовыми Домами. Уже каждая русская it-girl поняла, что говорить «а это у меня винтажная Kelly» куда круче, чем просто «а это моя новая Birkin». Сегодня в мировых столицах — Париже, Лондоне, Нью-Йорке — к винтажным магазинам, особенно раскрученным, почти не подступиться. И если вы хотите найти что-то с лейблом Dior, Chanel или Yves Saint Laurent Rive Gauche в пределах 100-200 евро, то это нужно искать в провинциальных магазинах и на провинциальных же блошиных рынках. При этом речь идет о прет-а-порте, хотя вдруг может попасться и кутюр — чудеса случаются. Тенденция эта не самая веселая, но зато помогает сохранить сумасшедший азарт винтажной охоты: чтобы купить платье Chanel за пару-тройку тысяч евро в бутике Дидье Людо в Palais Royal, не нужно ни ума, ни везения, а вот найти то же самое на marche aux puces где-нибудь в Лионе — это настоящая доза адреналина, эндорфинов и всего прочего.

В России, к сожалению, все эти радости недоступны: у нас по понятным причинам нет и в ближайшие минимум лет 30 не будет своего винтажа, а потому наша винтажная среда очень дистиллированная и, конечно, не такая демократичная, как в Европе и Америке. Русский винтаж — это очень гламурный винтаж, и цены на него здесь всегда будут соответствующие, на что есть совершенно объективные причины. Возможно, ситуация когда-нибудь и изменится — по крайней мере, судя по количеству открывшихся в последние пару лет винтажных проектов, — но, как говорил классик, «жаль только — жить в эту пору прекрасную уж не придется — ни мне, ни тебе».