МнениеКак феминизм
повлиял на моду

Феминизм в моде — это не «женщины сняли корсеты», а главной феминисткой была вовсе не Коко Шанель, как принято думать. Журналист Елена Стафьева рассказывает о том, что подготовило революцию в моде конца 80-х и что изменилось с тех пор. А также о том, почему современные дизайнеры хотят сделать женщин сексуальными, а те ходят в магазины с мужьями.

Вряд ли с чем-нибудь еще связано столько мифов, как с феминизмом, — по крайней мере, из всем известных социокультурных явлений. В нашем массовом сознании феминизм — это совершенно смехотворный набор из чего-нибудь вроде не брить волосы на ногах, платить за себя в ресторане и с негодованием отталкивать мужскую руку, подающую пальто или открывающую перед тобой дверь. В маскулинном сознании к этому еще обычно добавляется что-нибудь типа «некрасивые телки бесятся», потому что красивым все это, конечно, ни к чему, на них и так все обращают внимание. Между тем феминизм дал мужчинам не меньше свободы, чем женщинам, и это убедительно демонстрирует сериал Mad Men, где на заре феминизма все мужчины поголовно несчастливы оттого, что вынуждены быть мачо и соответствовать стереотипам традиционной, а следовательно, сексистской культуры. Именно феминизм освободил их от этого, позволил быть прежде всего людьми со слабостями, проблемами и фрустрациями, а не крутыми парнями, начинающими день исключительно с виски. В сущности, именно феминизму мы обязаны главным достижением современной западной цивилизации — абсолютно легитимной возможностью быть сколь угодно нелепыми идиотами и радоваться при этом жизни.

Превращение женщины из пассивного объекта, сексуального и социального, в активный действующий субъект — и есть сущность феминизма

Представления о том, как повлиял феминизм на моду, тоже ушли не далеко. Обычно тут первым делом всплывают корсеты, от которых женщин якобы освободила Коко Шанель. Но, во-первых, это сделала не Шанель, а еще Поль Пуаре, а во-вторых, уж кто-кто, а Пуаре был максимально далек от всякого феминизма, полагая женщину исключительно изящной безделушкой, которую нужно декорировать. Фигура Шанель тут, впрочем, имеет смысл, потому что именно она была первой, кто начал радикально упрощать женский костюм и добавлять в него мужские вещи. Все это имело не только практический смысл — в простых (и тем более в мужских) вещах стало банально легче передвигаться, — но и символический: женщина из объекта декорирования стала превращаться в субъект со своими запросами. А именно это — превращение женщины из пассивного объекта, сексуального и социального, в активный действующий субъект — и есть сущность феминизма.

Но надеть мужские вещи — это еще далеко не феминизм. Настоящая феминистская революция в моде произошла сильно позже Шанель и даже позже Сен-Лорана, который тоже любил всю эту легкую перверсивность игр в мужское/женское. Происходит она ровно в то время, что и победа феминизма в обществе, — в самом конце 80-х-начале 90-х. И связана с появлением принципиально новых дизайнеров — деконструктивистов Йоджи Ямамото и Рей Кавакубо, «антверпенской шестерки», минималистов Жиль Зандер и Хельмута Ланга. Начинавшие в разное время, но именно к началу 90-х вышедшие на пик своей популярности, они радикально изменили представление не только о том, что такое модная одежда, но и о том, что такое в принципе красота. Разъять вещь на составные части и сложить их самым причудливым образом, чтобы убрать всякую инерцию восприятия, как делали японские деконструктивисты; сместить все пропорции, довести отдельные детали до гротеска, смешать уличное и кутюрное, как делали бельгийцы, или, напротив, нарочито упростить все до базового каркаса, убрать любые художества и украшательства, любой декор, как делали немецкие минималисты. Все это было бы невозможно без Симоны де Бовуар, Ханны Арендт и прочего феминистского контекста, в котором была сформулирована сексуальная свобода не только как отказ от пассивности, но и как иные способы выражения сексуальности.

В основе всего этого — радикально новые представления о женском теле и его красоте. Красиво — это не классическое «высокая грудь — тонкая талия — круглые бедра». Красиво — это в современном мире куда более сложное понятие, включающее самые разные смещения. Вдруг оказалось, что далеко не все женщины хотят затягивать талию и обтягивать грудь, что многие чувствуют себя куда комфортнее — а значит, увереннее, а значит — сексуальнее — в простых (или, напротив, переусложненных) вещах, оставляющих пространство между бюстом и окружающим миром, выступающих не столько гламурным декором, сколько броней, отделяющей и защищающей. И в этом случае женщине куда проще быть не объектом, а субъектом, то есть решать самой не только где, как и с кем, но и в чем. Одежда стала способом продемонстрировать сложность собственной личности, а не величину своего бюста. Ключевым при создании любого образа стало слово sophisticated, идеально определяющее сложный и рафинированный интеллектуальный вкус. Быть современной стало куда важнее, чем быть только красивой. Более того, без современности во всех ее проявлениях уже стало невозможно быть модной.