Личный опытКак соосновательница марки Razumno Алёна Лозовская пытается спасти сотрудника от мобилизации

На следующий день после объявления Владимира Путина о «частичной» мобилизации в аккаунте марки Razumno появилось сообщение о том, что работника их обувного цеха мобилизовали. История и просьба предать случившееся огласке разлетелись по Сети за несколько часов и, как рассказывает Алёна Лозовская, соосновательница обувного бренда, были замечены многими СМИ — от Би-би-си до «Дождя» (Минюст считает «Дождь» иноагентом. — Прим. ред.).

Мы поговорили с Алёной о том, как сотрудник обувной марки Razumno из-за страха перед системой и по незнанию собственных прав попал под так называемую «частичную» мобилизацию, как соосновательница марки помогает ему сейчас разбираться в произошедшем и как её бизнес переживает потерю ценного работника.

О мобилизации сотрудника

В среду утром Путин выступил с заявлением о «частичной» мобилизации, а уже днём в этот же день нашему сотруднику Максиму (имя изменено по просьбе героини. — Прим. ред.) позвонили из администрации города и сказали: «Если вы завтра не явитесь в военкомат с документами, вас ждёт уголовное преследование. Вас не будут мобилизовывать, нам просто нужно сверить данные и оценить резервы». После этого звонка он пошёл в военкомат и на следующий день уже не появился на работе. Максиму сразу же вручили повестку, которую он подписал. Были те, кто пытался схитрить: приходили, например, без военного билета, говорили, что потеряли, а им на месте же выдавали новый. В итоге Максиму и всем, кто находился с ним в военкомате, объявили, что они могут идти домой собирать вещи, — через пару часов сборы, поедут в Суздаль, там захватят ещё людей и оттуда направятся в Ковров, где расположен учебный центр.

Мой папа, обувщик и руководитель Максима, сразу же после новостей о мобилизации приехал к нему, стал обсуждать случившееся, предлагал уехать. Но в военкомате Максима и других мужчин запугали преследованиями, хотя они, по сути, даже не проходили медкомиссии, по Максиму не вышел приказ, он не дал присягу, так что мог в целом просто уйти. Однако он испугался, поехал домой, собрал вещи и отправился в этот центр. В пятницу я позвонила Максиму, стала рассказывать о том, что его забрали незаконно, он считается добровольцем, его обманули, у него нет ни звания, ни опыта, ему 41 год, а ведь было объявлено, что призыву по мобилизации подлежат рядовые и сержанты до 35 лет — им же там сказали, что до 50. Максим взял с собой кнопочный телефон, куда я стала присылать заявления Минобороны, чтобы убедить его. Конечно, он был сильно удивлён и поначалу сомневался. Он поддерживает власть, но в каком-то «ватном» состоянии, и когда его только забрали, смирился со своим положением, сказал супруге, что если его не отпустят, то «отправится нас защищать, ведь он же всё-таки мужчина».

После того как Максима забрали, мы сразу подняли шумиху, опубликовали сториз в аккаунте Razumno о случившемся и получили предложения об огласке от прессы: нам написали «Дождь» (Минюст считает «Дождь» иноагентом. — Прим. ред.), Би-би-си, «Холод» и многие другие. В пятницу, когда я связалась с Максимом, чтобы узнать, готов ли он к инфоподдержке, тот испугался. Тогда, если честно, я сдулась как шарик, так как была готова рвать и метать, отстаивать его права, но наткнулась на такое отношение. Человек боится идти против системы, не знает о своих правах: он даже не понимал, что его забрали незаконно. Когда я немного остыла, то решила поговорить с женой Максима, так как она может что-то сделать, пойти в прокуратуру, военкомат, подать жалобы о том, что его, грубо говоря, украли и обманули. Сейчас она как раз этим и занимается. Я же переписываюсь с военными юристами, все советы и алгоритмы действий присылаю ей, пытаюсь всячески помочь, чтобы она могла действовать.

Конечно, я была расстроена отношением Максима к случившемуся. Мне грустно, что люди боятся защищать свои права и так запуганы. Сейчас, немного разобравшись, он уже не хочет идти служить, понимает, что государство его обмануло. У нас ещё есть время, чтобы его вытащить, пока он проходит обучение. Однако если он пройдёт медкомиссию, даст присягу и выйдет приказ, то дальше его уже будет ждать уголовка.

Случившееся и так вгоняет в апатию, но ещё тревожит тот факт, что мы лишились из-за мобилизации ключевого сотрудника. Мы с семьёй приехали из другой страны, и у нас здесь своя миссия — заниматься обувной индустрией, которой в России по сути-то и нет. Максима мы сами обучали обувному делу, он стал правой рукой моего папы, главным помощником, и вот его забрали. К тому же Максим не только сотрудник обувного цеха, он ещё занимается операционными вопросами, так что мы потеряли и главного операционного менеджера. Обувщики у нас ещё есть в команде, но в плане операционки его никто не может заменить, и в пятницу работала бренда встала. Кроме того, Максим занимался закупкой сырья: я искала первоначально поставщиков, налаживала контакт, после чего он самостоятельно заказывал материалы. Сейчас же этого никто не может делать за него, и мне снова придётся самостоятельно заниматься этим вопросом. Очень жаль лишаться ключевого сотрудника, который всему обучен и без которого правда тяжело. Мы пока не предпринимаем никаких попыток искать замену Максиму, так как есть надежда, что всё закончится хорошо. У меня уже даже появлялись мысли самой поехать к нему, попытаться его достать, но сейчас со мной маленький ребёнок, муж уехал, поэтому нет возможности взять всё в свои руки.

О работе марки

Из-за случившегося у меня сейчас апатия. Если призовут ещё мужчин из нашей мастерской, то боюсь, что все наши труды могут быть в опасности. Кроме того, меня беспокоит ещё и то, что изделия Razumno покупают прогрессивные ребята, большинство из которых сейчас уезжает. Летом к нам многие приходили и покупали вещи перед иммиграцией, потому что людям хотелось увести с собой качественные российские изделия. Ещё недавно приехала женщина из Лондона, сделала нам большой чек и уехала обратно. Мы ощущаем большую поддержку от иммигрантов, с которыми сейчас будет всё труднее поддерживать связь. Строить планы тоже трудно — мы хотели следующей весной запускать мужскую линейку, но теперь ничего не ясно.

В теории мы можем перевести производство в Кыргызстан, продавать вещи онлайн по миру, так как в России это делать становится всё сложнее, у нас сейчас много проблем с доставкой сырья и его оплатой. Так, если раньше небольшой сборный груз в среднем стоил 300 евро, то сейчас уже 1200. К тому же перевести деньги тоже сейчас проблема, например, немцы не могут получать банковские переводы из России. У меня есть второе гражданство, и я плачу через Кыргызстан, но это тоже сложно из-за огромных потерь на конвертации.

Создаётся ощущение, что вся борьба бессмысленна. Вроде выбрались из пандемии, только появилась возможность работать, а тут такое. Ощущение, словно взбираешься на гору, с которой летят камни.

О команде

В мастерской сейчас работают мама и папа, я периодически приезжаю к ним. Папа старается поддерживать командный дух, не сеять панику — в целом они справляются.

У нас все продавцы мужчины, и они даже спокойнее меня. Я иногда прихожу к ним на панике, а они меня успокаивают, говорят, что всё будет хорошо. Мы с ними тоже разговариваем обо всём, так как они особо ничего не читают и не знают о своих правах. Я спрашиваю, что они будут делать, если придёт повестка, объясняю, почему не нужно ходить в военкомат, почему нельзя никому открывать двери. Они многого не знают и потому могут, как Максим, попасть в ужасную ситуацию, но я стараюсь этого не допустить.

Об отъезде специалистов

Мне кажется, что сейчас самые прогрессивные ребята, которые работают в классных компаниях, уезжают из страны. Мобилизация, по ощущениям, пока забирает в основном не специалистов, а людей из «глубинки», без высшего образования, основную рабочую силу. Но это не значит, что их отсутствие никак не сказывается на бизнесе — скорее наоборот. У нашего Максима тоже не было высшего образования, мы его всему научили, и сейчас без него очень трудно. Незаменимых людей не бывает, но поиск новых сотрудников — это трата ресурсов и очень сложный процесс.

ФОТОГРАФИИ: RAZUMNO