Керамист Лиза Мельник и ее студия в Санкт-Петербурге

РУБРИКА «КОМНАТА» посвящена месту, в котором человек проводит большую часть времени. Это может быть любое пространство: огромная кухня, на которой герой работает и отдыхает, художественная галерея, ставшая вторым домом, или просто комната в однушке, превращающаяся то в спальню, то в офис. Главное, что здесь человек способен сосредоточиться на делах и не чувствовать себя участником бесконечной гонки. В нашем новом выпуске — керамист Лиза Мельник и её студия в Санкт-Петербурге.

Фотографии: Дегтярь Анастасия

О большой удаче

Ровно год как мы занимаем эту мастерскую. Это здание начала XX века, бывшая табачная фабрика Саатчи и Мангуби, которая находится в моём любимом районе Пески. Здесь тихо, просторно и при этом все прелести центра под боком.

Я охотилась за чем-то подобным месяца три — ездила каждую неделю смотреть убийственно-унылые промзоны. Отчаялась и почти уговорила себя снять помещение на заводе в Автово, потому что время поджимало. Вспоминаю его сейчас с содроганием — в том числе из-за шлейфа запаха плесени. А когда увидела объявление о моей нынешней мастерской, влюбилась с первого взгляда. Думаю, это огромная удача — снять помещение в центре, в историческом здании, и при этом производственное.

Здесь почти всё — подарки друзей и знакомых: фарфоровые ручки, кораллы и древесные грибы

«Тумбу выкупили у очень интеллигентной бабули», — говорит Лиза

О ремонте

Мы получили помещение в довольно удручающем состоянии — с серыми стенами и лишними перегородками, которые делали его тёмным и тесным. Даже не верится, что до нас его занимала художественная студия. Я бы не смогла работать в такой обстановке. Мои прошлые мастерские были гораздо меньше этой — в них нужно было только покрасить стены и расставить мебель. Здесь же было очевидно, что вложиться и трудом, и финансами придётся ощутимо. И я бесконечно благодарна моим друзьям, которые помогли с ремонтом.

Благоустройство этого помещения заняло месяц, но работа шла почти без выходных. На одно только отмывание окон от какого-то векового жира ушла почти неделя работы. Как и в большинстве исторических зданий, у нас в помещении не было, наверное, ни одной ровной линии. Стены и пол искривлялись в произвольных направлениях, и это был отдельный ад для монтажа.

В общем, процесс преображения был не из лёгких, но результат стоил того. Наверное, невозможно не устать от ремонта и переезда, но я всё равно очень часто ввязываюсь в этот процесс. Потому что каждое следующее пространство получается лучше предыдущего.

Героине как-то попалось объявление, что в одном бизнес-центре сменился владелец: «Оранжерею, которая там была, решили упразднить и выбросить все растения. Мы вывезли оттуда их целую „газель“ — теперь у нас немного джунгли»

О «жизни» студии

Было интересной задачей создать место, которое выглядело бы эстетично и при этом подходило для довольно пыльной работы. Когда я нахожусь в нём одна, то не без труда вливаюсь в процесс — больше хожу из угла в угол, любуюсь цветочками, переставляю вещи. Студия всё ещё не кажется мне привычным местом. И я почти так же, как гости, которые оказываются у нас впервые, медленно и тихо передвигаюсь по ней, разглядывая фрагменты.

Но когда здесь есть кто-то из команды, в мастерской появляется движение и приятный рабочий ритм — всё получается быстро и чётко. В своей домашней мастерской я работаю гораздо медленнее.

Мы гораздо реже принимаем гостей, чем другие студии керамики. Большинство работ у нас уезжает посылками, мастер-классы мы не проводим, и в свободной продаже у нас обычно не много предметов. Поэтому посетители у нас бывают всего несколько раз в неделю.

Полочка из досок от старого дома

Ветку ивы придётся оставить в этом помещении навсегда — очень хрупкая

О плюсах и минусах места

Мне очень нравятся пропорции помещения. У нас высоченные потолки и большие окна — при этом мастерская не кажется громоздкой. На фотографиях она выглядит комнатой средних размеров, но если посмотреть на пространство вместе с человеком — он становится совсем крохотным. В этом есть что-то магическое.

Очень люблю наши окна со старыми кривыми стёклами — через них всё немного деформируется и плывёт. Ложка дёгтя в нашем медовой бочке — соседи. За тонкой стеной ирландские танцы. Когда у них проходят занятия, у нас настоящее землетрясение, и их музыка уже набила оскомину. Вряд ли кто-то из моей команды впредь согласится на прослушивание ирландской музыки.

Над входной дверью — дверка от амбара, с родным замочком

Буфет, который грузчики несли когда-то с пятого этажа по очень узкой лестнице: «Это казалось невозможным, но они справились!»

О вещах

В основном все предметы тут — с «Авито». Во время ремонта я каждый день начинала с просмотра новых объявлений, выискивала ценные крупицы в горах мусора. Это затягивает больше, чем соцсети.

Уже по традиции я всегда что-то несу из заброшенных домов — не могу смотреть, как хорошие вещи так бесславно погибают. Например, мои любимые полочки, сделанные из половых досок дома под снос. А также гипсовые карнизы, кирпичи с печатями, плиточки с росписью, стеклоблоки — всё откопано из мусорных завалов в заброшенных домах. Не могу сжиться с новыми вещами из магазинов — они слишком «стерильные» для меня.

Я не могу делить вещи на более и менее любимые. Я изначально не принесу в своё пространство предмет, к которому я равнодушна. Каждая вещь по-своему красива, и историю каждой я помню. Самая долгая история — у одной фотографии, которую сделал мой дедушка в молодости. На ней церковь, которая стоит в родном селе моей прабабушки. Деревни уже нет, дороги к ней тоже, и церковь очень красиво умирает. Сама фотография висела в каждой из моих комнат с самого детства и кочует со мной до сих пор.

Есть предмет, с которым мне заранее жаль прощаться, но его придётся оставить в этом помещении, когда придёт время уезжать, — это огромная ветка ивы, которая стояла на берегу реки возле одного из моих домов. Она упала после грозы, и мы привезли её в мастерскую. Сейчас она иссохлась, и если попытаться вынести, ветка распадётся на бесконечное количество кусочков.

Вообще, я обожаю вещи. И это моя «погибель», потому что участь арендатора подразумевает частые переезды. Семь лет назад я переехала в Петербург с рюкзаком и чемоданчиком. А год назад у меня уже были две битком забитые «газели» — одна на дом, другая на мастерскую. Сейчас, с учётом мебели, которая пришла ко мне за год, получится все четыре.

В других странах я очень страдаю от невозможности увезти с собой габаритные вещи. Маленькие, конечно же, привожу — ни одна поездка без этого не обходится. В основном, как и на родине, всё из антикварных лавок и заброшенных домов. Друзья чаще всего дарят артефакты из таких же мест. С лёгким ужасом представляю, сколько же прекрасных вещей я наживу к старости.

Здесь под борщевиком — кирпичи из здания, в котором была прошлая мастерская керамистки: «Мы съезжали из неё, когда в здании шёл капитальный ремонт, и там снесли буквально всё, кроме нашего чердака»

Фотография, которую сделал дедушка Лизы в молодости

О «насмотренности»

Я не пользуюсь пинтерестом и в целом не слежу за интерьерными тенденциями. В каждом своём пространстве, жилом или рабочем, я пытаюсь воплотить какую-то детскую расплывчатую мечту об идеальном домике, в который можно тащить все понравившиеся вещи. Все мои комнаты похожи — с течением времени они только становятся больше. Именно вещи, которые попадают ко мне, формируют образ будущего пространства. Мне остаётся только расставить их так, чтобы они не мешали друг другу и в помещении было приятно работать.

Работы в мастерской

О художественном пути

Творческий путь начался с самого детства — я рисовала, сколько себя помню. Правда, до 20 лет упорно отрицала работу с объёмом и оставалась в пределах плоскости. Случайно попала на курс по керамике — хотела сделать себе немного посуды домой. Так затянуло, что делаю до сих пор.

За инструментами — плиточки из ванной в заброшенном доме