ПрофессияДокументалистка
Катя Федулова
о современном портрете российских женщин
Режиссёр о православном феминизме и независимости
ИНТЕРВЬЮ: Наталья Бесхлебная
КОГДА КАТЕ ФЕДУЛОВОЙ БЫЛО восемнадцать, мама посадила её на паром «Анна Каренина», курсирующий между Санкт-Петербургом и городом Килем, и отправила жить в Германию — подальше от опасной России 90-х. Спустя ещё семнадцать лет Федулова сняла об этом документальную картину, которая начинается с рассказа о том, что причиной радикального шага стало изнасилование. Среди бела дня прямо на Невском проспекте Катю вместе с подругой затолкали в машину, а потом выбросили там же без сознания. В фильме «Вера. Надежда. Любовь», представленном недавно в конкурсе фестиваля «Артдокфест», режиссёр Катя Федулова возвращается в Россию, чтобы понять, какой бы она была, если бы осталась, что представляют собой современные россиянки, чего они хотят и за что сражаются.
В центре внимания три героини: православная феминистка Наталья, депутат и борец с коррупцией Ольга и Анастасия, победительница конкурса красоты, отправившаяся воевать на Донбасс. У каждой свои цели и ориентиры в жизни, каждая отстаивает свою идею. «Вера. Надежда. Любовь» начинается с рассказа бабушки Кати Федуловой о войне: когда окружили отряд, та, будучи командиром, дала команду каждому оставить себе по одному патрону, потому что нужно было «погибнуть, но не сдаться». Заочный диалог, в который Катя вступает со своей покойной бабушкой, пронизывает историю о трёх активистках и превращает его в объёмную картину о жизни нескольких поколений женщин в России. Мы поговорили с документалисткой о её жизни между двумя странами и том, как она видит своих современниц из России.
О поиске героинь для фильма
Когда я начала заниматься фильмом, у меня не было темы эмансипации, я просто собиралась сделать три женских портрета. Но мне было важно показать патриотизм, православную веру и борьбу за демократию, хотелось увидеть сильных женщин внутри этих течений.
В России роль женщины декларировалась как очень значимая ещё при социализме. На словах эмансипированная советская женщина находилась на том же правовом уровне, что и мужчина, но на деле мужчина приходил домой с работы, брал газету, врубал телевизор, женщина же, приходя домой, работала дальше.
Ко всему прочему, женщина никогда не была в большой политике. Сейчас появилась идея, что женщина способна что-то изменить в лучшую сторону, но пока я не вижу настоящих возможностей для этого, до сих пор за каждой женщиной стоит мужчина. Я не сомневаюсь, конечно, что есть самостоятельные женщины, но если говорить о каком-то серьёзном политическом уровне, то без влиятельного тыла ничего невозможно. Я ничего такого не встречала, пока искала своих героинь.
У меня ведь было много других вариантов, всё это были женщины, которые выступали на открытой политической платформе. И я очень хотела найти кого-то, кто был близок мне по взглядам, и с большой радостью поехала в Курск, чтобы встретиться с Ольгой, чьё обращение к Путину так меня впечатлило. Но даже тут я встретила показательный пример того, как всё устроено в политическом пространстве. Всё, что она делает, зависит от Константина, бизнесмена, который финансирует её, их общую газету и, соответственно, в той или иной степени сам пользуется политическим положением Ольги.
Наталья призывает женщин взять судьбу в свои руки, а сама при этом находится на содержании у бывшего мужа
Ольга скрывает правду, но считает себя борцом за демократию — и в этом я продолжаю ей верить. Понимаете, есть реальные результаты её действий: есть коррумпированные чиновники, которых она сняла с должностей. Кроме того, в фильм не вошла важная история с местной атомной электростанцией, которая до сих пор находится в страшном состоянии. Там происходит утечка радиоактивных веществ — обо всём этом она писала в своей газете. Но насколько она действительно готова этой борьбе отдать всё — материальное благополучие, безопасность свою и детей — это уже другой вопрос.
Анастасия, поклонница Сталина, сама себя обеспечивает, но когда женщина оказывается на войне на Донбассе — да на любой войне, — она всё равно попадает под командование мужиков, решения там принимают они. Анастасия работала военным корреспондентом, при этом ей говорили, как нужно снимать, что можно, что нельзя. Наталья видит себя в некотором роде феминисткой и призывает женщин взять судьбу в свои руки, а сама при этом находится на содержании у бывшего мужа. Она напоминает типичного политика-карьериста, который исходя из какого-то личного опыта, возможно, немного приукрашенного, выстраивает идейную кампанию.
О православном феминизме и борьбе против абортов
Что касается абортов, проблема действительно есть. В том смысле, что у нас ещё с Советского Союза так пошло, что нам не объясняли, что такое контрацепция, и так повелось в российских провинциях, что собственно аборт и является единственным средством контрацепции. И я согласна, что против этого надо бороться — многие женщины просто не знают альтернатив, их нужно просвещать.
Но Наталья предлагает запретить, как она говорит, «пропаганду контрацепции», а в девочках воспитывать целомудрие. Это бессмысленно, таким образом проблема только усугубится. Они большие друзья с Милоновым, друг друга очень сильно поддерживают, мы взяли у него тоже интервью, но оно было таким шаблонным бредом, что мы не стали это использовать. Наталья считает, что зачастую насилуют только тех, кто неправильно одет, но во что при этом одета сама Наталья? В те же короткие юбки, обтягивающие платья. Поэтому для меня это позиция, типичная для многих политиков: двойная мораль.
О России в 90-х и сегодня
Я покинула Россию не потому что не любила её, а потому что хотела формировать свою жизнь и не видела здесь такой возможности. Единственным, что Ельцин нам тогда дал, была свобода: свобода слова, свобода открывать предприятия и прочее. Вместе с тем было очень страшно, тебя повсюду окружал криминал. Помимо той истории, о которой я рассказала в фильме, было много других случаев, меньшего масштаба. Опасность подстерегала молодых девушек на каждом шагу и каждый день. Не имело смысла обращаться в милицию, потому что она работала вместе со всеми бандитами и ты никогда не знал, кто тебя может защитить. А в Германии я смогла получить образование, вышла замуж, мой муж немец, я живу там больше двадцати лет. Но я, конечно, с интересом слежу за нашей страной, это моя родина, моя идентичность.
Меня очень волнует ренессанс сталинизма. В моей семье были репрессированы прадед и прабабушка. Я знаю, как всё это было страшно, когда люди боялись говорить то, что они думают, рассказывать о том, что они видели своими глазами. А сейчас все эти идеи ещё и смешиваются с отчаянной религиозностью. Мне очень страшно всё это наблюдать.
Германия, конечно, повлияла, но меня скорее сформировало постперестроечное общество: «Кино», «Наутилус Помпилиус» — мы всё это очень много слушали, рефлексировали, я общалась в неформальных таких компаниях, где было неважно, как ты выглядишь, красиво это или некрасиво — было важно, что ты думаешь и что ты говоришь. Поэтому в фильме я отличаюсь от своих героинь, выглядеть как они я никогда не мечтала. Коллеги из съёмочной группы просили, чтобы я в кадре оделась как-то «поприличнее», но я такая и в жизни, этот контраст получился не специально.
О женской самодостаточности и равноправии
О женщинах сейчас интереснее говорить, чем о мужчинах. В Германии тоже достаточно проблем, идея равноправия пока не воплощена. Прежде всего это касается разницы в зарплатах на идентичных должностях.
Немецкое общество в целом до сих пор консервативно. Например, в моей среде: в основном режиссёры — мужчины. Им гораздо проще получить финансирование на фильм. Считается, что они могут уехать в командировку на съёмки и не обязаны сидеть с детьми. Считается, что они более сильные, более пробивные. В Германии это не принято проговаривать, но это плотно засело в головах. Хотя канал ZDF, для которого я работаю, сейчас делает такую реформу: давать квоту женщинам, чтобы половина проектов была обязательно авторства женщин-режиссёров. Есть фестивали, которые устанавливают гендерные квоты.
С одной стороны, я, конечно, ощущаю себя сильной женщиной, которая смогла и семью, и профессию совместить. Но у меня довольно консервативный муж, который многие вопросы решает сам. И мне это нравится. Равноправие у нас в том, что я езжу в свои командировки, но когда вопрос касается каких-то материальных приобретений, семейных проблем, связанных с воспитанием детей, мне легче сказать: давай, реши за нас обоих.
Страшно наблюдать ренессанс сталинизма, идеи которого смешиваются с религиозностью
У моих родителей было наоборот: моя мама как раз всё решала за всех и папа был всегда под её началом. Я от этого страдала, и, может быть, из-за этих детских переживаний я нашла себе мужчину с более сильным характером. Но это касается только личных наших отношений. А если речь заходит о моём профессиональном развитии, я могу делать всё, что хочу, и если бы так не было, я бы вряд ли это терпела.
Вообще я думаю о том, чтобы снять документальный фильм о современном феминизме. Найти четырёх героинь, которые живут одна в Америке, другая в Европе — в Германии, а также в России и в Китае. Таких сильных успешных женщин, феминисток, и рассказать о том, как им действительно живётся, насколько они себя ощущают независимыми и насколько это их ощущение отвечает социально-политическим структурам, законам и вообще повседневной жизни. И конечно, какой ценой им это даётся.
Фотографии: fotomatrix – stock.adobe.com
