ПрофессияРежиссёр Елена Погребижская о переменах в карьере и неврозах
«Я снимаю фильмы, которые доходят ровно до тех людей, которые их поймут и полюбят»
Интервью: София Авдюхина
В РУБРИКЕ «ДЕЛО» мы знакомим читателей с женщинами разных профессий и увлечений, которые нравятся нам или просто интересны. На этот раз мы поговорили с Еленой Погребижской, режиссёром документального кино, а в прошлом — тележурналисткой и певицей, лидером группы Butch. Погребижская сняла множество документальных фильмов — в том числе историю Доктора Лизы, а сейчас работает над циклом «Мой невроз», призванным честно рассказать о психических особенностях.
О рок-н-ролле
и документальном кино
Все перемены в моей карьере происходят импульсивно: я заканчиваю одни дела и начинаю новые очень быстро. Так случилось и с переходом от музыки к документальному кино. Моя предыдущая карьера не давала мне реализовать себя полностью: музыка родилась из тяги к публичности, желания быть в центре внимания, петь и вести рок-н-ролльную жизнь. Но это не вся я — большая часть оставалась за кадром. Мой интеллект, например, вообще никак не был задействован.
Музыка родилась из тяги к публичности, желания быть в центре внимания, петь и вести
рок-н-ролльную жизнь
Когда стало понятно, что музыкой я заниматься больше не буду, надо было срочно придумать, на что покупать себе еду, одежду, кормить собак и ездить из точки А в точку Б. Решением стало документальное кино. По сути, это своеобразное продолжение моей работы тележурналистом, которая была до музыки. Форма может меняться: репортажи, документалки, игровое кино — но я всегда тяготею к тому, чтобы снимать или писать сценарии.
Ещё во время музыкальной карьеры я снимала документальные фильмы («Всё равно я встану» о музыкантах Светлане Сургановой, Умке, Ирине Богушевской. — Прим. ред). Потом был период сотрудничества с «Рен ТВ» и «5 каналом».
Это были хорошие времена: мы с продюсерами отлично понимали друг друга. Даже не могу назвать это работой по заказу — это было чистое воплощение моих идей; кино показывали по телевизору, и все были довольны. В этот период были сняты «Продавец крови», «Доктор Лиза», «Посттравматический синдром» и «Панические атаки». Потом, к сожалению, эти отношения закончились.
Тогда я решила основать собственную независимую студию документального кино «Partizanets». Это был год 2011-й или 2012-й, как раз когда мы начали снимать фильм «Мама, я убью тебя» — о воспитанниках детского дома-интерната. Студия «Partizanets» — это кино, которое мы делаем только по собственному желанию, чтобы люди смогли увидеть наши истории. Так, все фильмы выложены в свободном доступе на ютьюбе.
О любви и ненависти
к аудитории
Когда я занималась музыкой, я не чувствовала связи с людьми, которые меня выбрали: передо мной стояла безумно далёкая толпа — и это просто убивало. Смотреть на пьяных подростков, наверное, терпимо один раз, но понимать, что это и есть твоя целевая аудитория, — мучительно. В документальном кино всё по-другому: я снимаю фильмы, которые доходят ровно до тех людей, которые их поймут и полюбят. Это зрители разного возраста, пола, семейного положения, и у меня нет к ним вопросов — я уважаю и ценю всех, кто смотрит мои работы.
Моя задача как режиссёра — чтобы у человека возник эмоциональный отклик: либо узнал больше, либо почувствовал больше, либо посочувствовал. Что он будет с этим делать, это его личное дело. По-моему, это называется формированием активной жизненной позиции — появившись, она обязательно куда-нибудь человека приведёт.
Человек против махины
Я выбираю темы для фильмов инстинктивно: то, что меня привлечёт, я и буду снимать. Они могут быть совершенно разными: мы снимали в интернате и в колонии, мы снимали неврозы, мы снимали доктора и человека, умирающего от рака, мы снимали писателя — что мы только не снимали. В любом случае я руководствуюсь только своим желанием.
При этом повторяющийся мотив есть: меня привлекает сюжет, в котором человек пытается побороть огромную махину. Этой махиной может быть государство, несправедливость, закон, болезнь, равнодушие — иногда удается её одолеть, иногда — нет. Например, в фильме «Васька» парнишка пытался справиться с огромной несправедливостью, с государственной системой, которая за него всё решила и пихнула его чуть ли не в психушку на всю жизнь. А он взял и справился, добился того, о чём мечтал. Когда мы снимали «Продавца крови», меня завораживало, как человек не желает умирать от рака, как он ровно в этот момент становится писателем, начинает добиваться признания — не желает сдаваться.
Мы снимали
в интернате,
мы снимали неврозы, мы снимали доктора и человека, умирающего от рака, — что мы только
не снимали
Меня привлекают одиночки — человек один на один с чем-то огромным. При этом я не ставлю перед собой задачу помочь своим героям. Нельзя вмешиваться в события — это неправильно. Мы просто снимаем человеческую жизнь и не лезем в неё, потому что она привлекла нас именно такой, какая есть. Человек с ней сам разбирается — это его жизнь, а не моя.
Мой невроз
Сейчас я работаю над циклом научно-популярных фильмов «Мой невроз». «Невроз» не совсем корректное название, но у меня до сих пор нет правильного варианта. На самом деле это цикл о разных психологических сложностях — обо всём то, с чем стоило бы пойти к психотерапевту. Первая работа «Тонкий и толстый» посвящена расстройствам пищевого поведения.
Когда я начинаю снимать какой-то просветительский фильм, вдруг выясняется, что большинство стереотипов с которыми мы живём, неверны. Мне, например, казалось, что анорексия существует только на Западе, что это болезнь моделей, которые довели себя до изнеможения, чтобы соответствовать стандартам. А кто-то думает, что люди с лишним весом просто ленивы и просто слишком много едят. Всё это совсем не так. Например, ещё в фильме «Посттравматический синдром» я встретила женщину с избыточным весом — следствие того, что её насиловали в детстве. Это, между прочим, очень распространённая причина. Вот поэтому и стоит разъяснить, что всё устроено гораздо сложнее. Что если у вас в семье есть человек, который отказывается есть, не смейте на него давить — это не поможет, а только настроит его против вас. Давайте попробуем его понять. И не надо оскорблять человека с лишним весом, потому что на то есть свои причины.
Когда люди смотрят моё кино, они пишут очень личные отзывы. Например, одна девушка рассказала, что наконец поняла свою сестру: позвонила после фильма, поговорила с ней, встретилась. Мне было страшно приятно, что та сестра, которую не понимали, наконец-то услышала правильные слова — слова поддержки, а не оскорбления и давления.
О панических атаках
Мне самой не чужда тема психологических проблем. Году в 2004-м я столкнулась с паническими атаками. Это изменённое состояние, которое сложно описать словами: всё вокруг начинает слегка жужжать, ты словно сидишь за какой-то стеной и не можешь соединиться со своими чувствами. Сказать, что это страх, я не могу — это было бы слишком очевидно и понятно. Это просто ужасно неприятное состояние. И оно развивалось. Потом к нему присоединилась дрожь. Помню, сижу на приёме у терапевта по поводу гриппа, а меня прямо трясёт. Нужно понимать, что это почти инвалидизация. Мне было страшно выходить из дома, ездить в метро, проезжать мосты и тоннели. У меня два года жизни прошли дома, за исключением концертов.
У кого голова болит, у кого нос заложен, у кого аллергия, у кого панические атаки.
Ну что поделаешь?
Поскольку это был 2004 или 2005 год и разговора о психологических заболеваниях в поп-культурном поле не было, я испробовала всё: молебен сорокоуст (притом что я атеистка, но, как говорится в одном еврейском анекдоте, «не помешает»), услуги женщины-шаманки и женщины с эзотерическими способностями. Ничего не помогало. Потом я прошла полное медицинское обследование, но всё оказалось в норме. Только после этого я попала к психиатру, которая объяснила, что у меня панические атаки. Дальше задача уже заключалась в том, чтобы найти своего специалиста, потому что на практике они отлично вылечиваются при помощи психотерапии — мои прошли спустя полгода.
Я помню, был момент, когда я говорила своему психотерапевту: «Маш, ну почему у меня панические атаки?» Она мне тогда сказала: «Лена, а что бы вы выбрали: язву желудка, сердечный приступ…» Я тут же ответила: «Нет, хорошо. Пусть будут панические атаки». Это, в общем, не самое страшное. Конечно, хорошо быть абсолютно здоровым космонавтом, но надо сказать, что у нас большинство всё-таки с чем-то. У кого голова болит, у кого нос заложен, у кого аллергия, у кого панические атаки. Ну что поделаешь?
О планах на будущее
Сейчас у меня по плану: выпустить «Дело Андреевой» (история спортсменки Татьяны Андреевой, осуждённой за убийство. — Прим. ред.), который мы делаем уже три года и почти закончили, и снять следующий фильм из цикла «Мой невроз» — «Пережить потерю». А дальше мне очень хочется сделать паузу. Для меня это много — я слишком часто выдаю фильмы. А хочу, как и все люди, ходить ногами, гулять — я же всё время сижу и пишу или сижу и монтирую, потому что нужно закончить фильмы.