ПрофессияНигина Сайфуллаева
о волне женского кино
и роли отца
«Классно, что в кино стало много девчонок. Как будто все разом перестали стесняться»
В РУБРИКЕ «ДЕЛО» мы знакомим читателей с женщинами разных профессий и увлечений, которые нравятся нам или просто интересны. В этом выпуске — режиссер Нигина Сайфуллаева, одна из главных представительниц новой волны российского кино, получившая на «Кинотавре» специальный диплом жюри с формулировкой «За легкое дыхание и художественную целостность» за фильм «Как меня зовут». История двух старшеклассниц, приехавших в Крым познакомиться с отцом одной из них и в последний момент решивших поменяться именами, — полнометражный дебют Сайфуллаевой, до этого эпизодически снимавшей сериалы «Деффчонки» и «Любит не любит». Но главное — это ее короткометражки «Хочу с тобой» и «Шиповник», тоже хрупкие истории про взрослеющих девочек, после которых их автора вовсю начали называть «русским Бертолуччи».
Интервью: Анна Сотникова
Нигина
Сайфуллаева
режиссер
Я антифеминист,
мне необходим мужчина в жизни
История фильма «Как меня зовут» выросла из моих психологических переживаний. Я считаю, что отношения отца и дочери — это мощная тема, которая касается всех девчонок. Поэтому мне кажется это важным. Но не стоит переоценивать автобиографичность этого фильма — у меня с папой прекрасные, очень близкие отношения, но над этим пришлось поработать. И мне бы хотелось подтолкнуть к этому и других.Моей идеей было снять кино не про взросление девочек, а конкретно про необходимость их отношений с отцом. О важности получения опыта родственного взаимодействия с мужчиной. Ведь иначе в будущем очень сложно построить нормальные отношения с парнем, а тем более — мужем. В детстве есть какой-то период, когда ты говоришь «я выйду замуж за папу». Ты его любишь, у тебя нет никакого другого образа мужчины — только этот. Когда ты входишь в более разумный возраст, это естественным образом растворяется и приходит к адекватным отношениям «папа — дочь». И это обязательный детский опыт, который каждому необходимо прожить.В сюжете «Как меня зовут» есть некий эффект ситкомовского приема «мы поменялись телами», но я сделала это сознательно, потому что мне хотелось, чтобы история началась очень легко — с какой-то шутки. То есть, как в жизни, когда мы как-то идиотски поступаем, а потом, как говорится, рыдаем. Я долго искала себе соавтора, потому что ни с кем не получалось, и мне посоветовали Любу Мульменко. Я видела ее спектакли, прочитала ее тексты и написала ей письмо — тогда она жила в Перми. Люба Мульменко очень тонко чувствует слово и умеет им управлять, именно благодаря ей появилась возможность рассказать историю на каких-то нюансах: то есть героини могут говорить ни о чем, но мы все равно понимаем, что происходит что-то важное.
Про мужчину мне думать гораздо сложнее —
я продираюсь сквозь дебри непонимания и анализа,
а про девочек мне интуитивно все понятно
Когда писали сценарий, мы не представляли, что это будет Лавроненко. Мы придумали героя, а потом начались поиски конкретного человека. Очень долго не могли найти. Сначала я пыталась искать «папу» среди неизвестных актеров, потому что думала, что так будет лучше для этого кино, которое должно быть максимально реалистичным. Не нашла. Потом Толстунов сказал: «Давай смотреть среди известных людей». Начали смотреть. В жизни я во многих мужчинах могу увидеть прекрасное, но как только начала искать «папу», случился какой-то ужас. Везде все было не то. А потом мы встретились с Константином — и все сразу сложилось. Он был похож на настоящего такого папу. Мы даже татуировку ему сделали, которую мой папа недавно себе набил. Девочек для своих фильмов нахожу в разных местах, но обычно провожу большой кастинг. Сашу Бортич я знала чуть раньше — она была у меня на другом кастинге, куда пришла случайно, тогда она еще не училась, а работала официанткой, и произвела на меня огромное впечатление. Но тогда она еще совершенно бестолковая была. Эта ее неуемная энергия — непонятно было, куда ее девать. Я ее звала все время везде, на все свои проекты, никуда она не подходила, пока я не начала работать над «Как меня зовут». Стало ясно, что она будто создана для этой роли. А Марина Васильева, студентка МХАТа, пришла в первый день кастинга, и сразу все вопросы снялись. Мне было важно, чтобы они были не просто классными актрисами, а чтобы в жизни они были такими же, как их героини. Надеюсь, их это не оскорбит.Совсем по-другому вышло с Аней Котовой и Кириллом Кагановичем. В них я влюбилась заранее. Еще до написания сценария. И персонажи писались уже конкретно под них. Тоже такой особый опыт. Страшно ведь, вдруг выписывал под них, а потом раз — а они бы не подошли. К счастью, любовь крепкая. Они идеально соответствовали самим себе. Про девчонок мне снимать проще, ну, то есть понятнее и интереснее. Мне про мужчину думать гораздо сложнее — я продираюсь сквозь дебри непонимания и анализа, а про девочек мне интуитивно все понятно. Наверное, с возрастом режиссера его героини взрослеют. Я вижу, что у меня в каждом фильме героини на пару лет старше, чем в предыдущем, так что, пожалуй, в следующем фильме героиня будет еще постарше. Факт в том, что психологических проблем с возрастом не становится меньше.
Принцип у съемок большого кино и телевизионного у меня один — получать удовольствие. Но, конечно, есть разница в полноценности этого удовольствия. Все-таки сериал — это когда ты работаешь на чью-то идею, с какими-то чужими целями. Еще этот бешеный ритм, который убивает все живое. Невозможно, например, посвятить репетициям столько времени, сколько на это необходимо. И потом это все прекрасно видно на экране. А в кино ты реализуешь собственную мысль, и от этого весь процесс приобретает какой-то другой оттенок. Кропотливая подготовка, кропотливые репетиции, да и команда по-другому работает. Во-первых, тут ты ее собираешь сам, в отличие от сериала, где это делают продюсеры. Здесь это твой личный выбор, ты можешь ответить за каждого человека — отсюда другой подход, с большим чувством и вниманием, желанием помогать друг другу. В общем, принцип один, а процесс разный получается. Что касается такого большого количества фильмов женщин-режиссеров в этом году, то мне кажется, что это просто какое-то удивительное совпадение. В следующем году мы все, наверное, будем в пост-продакшене, и мужчин снова станет больше. Я просто внутри этого процесса, мне сложно отойти на несколько шагов и посмотреть со стороны, чтобы оценить этот как бы феномен. Но классно, по-моему, что стало много девчонок. Как будто все разом перестали стесняться.Я чувствую, что у молодых женщин-режиссеров существует какая-то общая внутренняя конъюнктура. Это реалистичные истории про обычных людей, очень частные истории, с личной, авторской интонацией. Мне это все ужасно близко. Но тем временем существует огромный пласт другого, скажем так, «большого художественного» кино, которое мне тоже очень нравится. В следующем году выйдет фильм моего мужа (Михаил Местецкий, автор короткометражки «Ноги — атавизм», лидер группы «Шкловский» и сценарист фильма «Легенда № 17». — Прим. ред.) — там по-другому все устроено, дико круто. Это удивительное кино, мне кажется, у нас не было никогда такого киноязыка в принципе.
Новые запретительные законы о мате, о прокатных удостоверениях могут похоронить всю киноиндустрию и наш оптимизм в два счета
Как это — быть женщиной-режиссером? Пожалуй, надо у группы спросить. А то тебе кажется, что как ты работаешь — так только и работают, так только и надо. А группам, которые работают с разными режиссерами, наверное, виднее. У меня было как-то все полюбовно, с бесконечным количеством объятий и поцелуев. Без истерик. Можно подумать, что женская площадка должна быть какой-то крикливой, сварливой, что-то такое обычно ассоциируется с женщиной. Но у меня как-то по-пацански все было. Впрочем, конечно, профессия предполагает какую-то жесткость в нужный момент. Разница между женской режиссурой и неженской режиссурой, наверное, в выборе темы, героя… Вообще, когда говорят «женское кино», сразу возникает ассоциация с феминизмом, а я антифеминист, мне необходим мужчина в жизни, я без него не справлюсь. Пожалуй, я так скажу: женское кино определяет главным образом пристальный взгляд на женщину как на героиню. Интерес к женщине, исследование ее психологии. И, конечно, чаще всего он исходит от женщины-режиссера — ей это ближе, понятнее. Меня раздражают разговоры, что «русского кино нет». Оно есть, существует много классных фильмов, и их становится все больше. Продюсерская индустрия крепнет и помогает этим фильмам существовать. Кино все больше и больше оформляется и превращается в хорошем смысле в индустрию. Но новые запретительные законы о мате, о прокатных удостоверениях и прочее могут похоронить всю эту индустрию и наш оптимизм в два счета. Да, я боюсь, что эти законы могут зайти так далеко, что, например, весь секс и эротику на экране решат запретить. И тогда мне точно придется сложно. Я как-то не вижу мир без красоты такого рода. Это такая неотъемлемая энергия жизни, без нее будто и жизни нет. Мой идеальный зритель, наверное, девчонки и их папы. Я понимаю, что им вместе смотреть фильм будет сложновато, все будут стесняться, но если они пойдут на него по отдельности — было бы здорово.
фотограф: Егор Слизяк