Хорошее дело«Без придыхания в слове „добро“»: Я делаю инклюзивную мастерскую растений
«У меня есть смысл — и он шире и дальше любой власти»
Елена Дербенёва несколько лет работала предпринимательницей: продавала пересаженные и ухоженные растения, озеленяла пространства и консультировала. Но затем заинтересовалась системной благотворительностью и создала инклюзивную мастерскую, где взрослые люди с ментальными особенностями получают работу — учатся заботиться о комнатных растениях, которые затем идут на продажу. Мы поговорили о том, почему адресная помощь проигрывает системной, почему ради открытия мастерской Елена была готова переехать в Петербург и потерять большинство клиентов, а также о том, как изменилась работа после 24 февраля.
Благотворительностью раньше я не занималась. Волонтёрством — да, студенческим самоуправлением на чистом энтузиазме — конечно, обучением и подготовкой тысячи вожатых — лет семь точно. После выпуска из института работа закрывала все мои нужды, да и сил на дополнительные активности не оставалось. Первой осознанной активностью в сфере развития горизонтальных сообществ стали феминистские инициативы — фестиваль FemLand и Rock Camp. Там я совместила психологическое сопровождение и свои интересы в музыке. А когда стала предпринимательницей, начала вплетать экоинициативы в озеленение комнатными растениями. Реализовала несколько благотворительных проектов с фондами, которые помогают пережившим домашнее насилие.
В инклюзию я пришла через Машу Грекову. Мы познакомились на психологическом интенсиве. Когда Маша уехала в Петербург открывать инклюзивные мастерские, я стала интересоваться темой: наблюдала за открытием столярной мастерской, кафе «Огурцы», участвовала в краудфандинговых проектах на «Планете» и в своём блоге рассказывала о ребятах. Я занималась продажей комнатных растений и озеленением офисов, ресторанов, квартир и раздумывала о коллаборации с мастерскими. Как-то раз мы списались с Машей, и она предложила: «Может, мы будем поставлять тебе кашпо и столярные штуки для растений? Приезжай знакомиться, чтобы понять, как тут всё устроено». Маша сказала, что нужно обязательно поволонтёрить день в керамической мастерской и в столярной, я с радостью согласилась.
Приехала в Петербург, и меня поразило — какие счастливые люди делают эти «Простые вещи»! Сердце моё осталось в столярке на берегу залива на «Севкабеле». Помню, как покрывали японские табуретки с мастером Колей, а на обеде я пошла к морю прореветься. Не от жалости, а от чувства лёгкости и значимости происходящего. Поэтому, когда Маша попросила посоветовать ей зелёный проект в Петербурге, я сказала: «Ничего я не буду тебе советовать, Маша. Давай вместе откроем мастерскую комнатных растений». Так и решили.
Было непросто оставить своих клиентов в Москве, проекты и амбиции, но я точно знала, зачем я это делаю. Я честно призналась себе, что проблемы взрослых людей с ментальными особенностями для меня очень близки: в детстве моим родителям предсказывали вероятность, что я не смогу по интеллектуальным особенностям окончить школу. Предсказания не сбылись, но я всегда знала о таких своих перспективах. Второй мотив — предпринимательский. В Москве я развивалась как частный мастер, в Петербурге предстояло создать операционную модель, управляемую мастерскую со штатом сотрудников — настоящее социальное предпринимательство. Интересно и волнующе!
Также было волнующе приезжать в Петербург, знакомиться с тем, что делают в мастерских, непонятно, как подступиться. Кафе «Огурцы» стало комфортной точкой входа — там наравне с профессиональными бариста, поварами и официантами работают взрослые с ментальными особенностями, но никто не кричит об этом и не кичится. В кафе приходят, потому что уютно, искренне и очень вкусно. Помню, как неловко было знакомиться с ребятами с особенностями: как правильно общаться, как не обидеть, как свои границы обозначать — ничего не понятно. Но интересно жуть!
Для запуска проекта, конечно, нужен план, сметы и специалисты. Совместно с фандрайзерами «Простых вещей» мы написали заявку на грант, придумали первую редакцию мастерской, получили первую поддержку людей. Поэтому даже не расстроились по-настоящему, когда не выиграли грант. Решили, что деньги на оборудование и материалы найдём. Не этот грант, так другой, не грант, так фандрайзинговая акция.
За год работы в инклюзии я ещё больше убедилась — встреча с «инаковостью» обогащает больше всего именно нейротипичных людей. Да, мы им тоже нужны. Но они нам — больше.
С первых планов жизнь многократно вносила коррективы: у нас нет того великолепного пространства, под которое мы рисовали дизайн-проект, нет точек в ТЦ, для которых мы разрабатывали концепцию с партнёрами, да и вообще — после 24 февраля лёд становится всё тоньше, но мы живём. Вся наша фандрайзинговая часть и Маша лично нашли деньги. Мы придумали ассортиментный ряд цветочного магазина, обучили сотрудников и тихонько процветаем. Бывает сложно: много задач, не всё удаётся. Расстраиваюсь, а потом получаю сообщение в админский чат: «Дорогие, ухожу в отпуск со спокойным сердцем — нафандрайзила на цветочную мастерскую два миллиона». Ну и как тут расстраиваться, работаем!
Основная деятельность мастерской — производство продукции. Сегодня это здоровые пересаженные комнатные растения с инструкцией по уходу и сопровождением в телеграм-канале, грунтовые смеси для пересадки, наборы препаратов по уходу за растениями, кашпо, консультации по уходу. Кашпо для нас производит керамическая мастерская, грунт мешаем сами, растения отбираем и пересаживаем тоже сами. Я вовлекаю во все процессы ведущих мастеров, обучаю их и потихоньку передаю дела. Моей задачей изначально было сделать мастерскую отчуждаемой, чтобы в неё приходили работать не со мной, а с растениями. А я занимаюсь операционными процессами уже всех мастерских, вместе взятых.
Сейчас мастерская находится в коворкинге кластера «Нормальное место» на «Севкабеле». В рабочий день в мастерской два ведущих мастера и четыре-пять мастеров с особенностями. Мастерская обслуживает озеленение «Нормального места» и кафе «Огурцы». Дел навалом: уезжающие и неравнодушные пожертвовали нам столько комнатных растений, что с лихвой хватило на озеленение тысячи квадратов. Мы придумываем схемы оптимизации полива и постоянно раздаём растения.
Я теперь выступаю в роли консультанта и организатора, управляю ассортиментом, координирую написание инструкций и совместно с соцпедагогом Сашей веду обучение мастеров. День начинается с повторения правил, планирования и рассказа о тех процессах, которые могут быть незаметны. Мы подробно объясняем, как выбираем ассортимент, какие были закупки, что пишут нам на канале и в каких маркетах принимаем участие. В течение дня ведущие направляют работу мастеров, придумывают обучающие и закрепляющие упражнения, подбадривают и создают дружелюбную атмосферу. Каждый ведущий одновременно и ремесленник, и педагог. У нас нет цели сверхпроизводительности, мы работаем индивидуально — в зависимости от особенностей каждого мастера.
Свою продукцию мастерская продаёт на сайте «Простых вещей», в офлайн-точке в «Нормальном месте» и кафе «Огурцы» и на маркетах в Петербурге. Каждый клиент попадает в закрытый телеграм-канал, где мы отвечаем на вопросы по любым растениям, консультируем, рассказываем об уходе и всячески поддерживаем. На пути с растениями гораздо приятнее иметь заботливое сопровождение, поэтому мы не жалеем времени и сил на эту часть работы. В ближайших планах — завершить обучение мастеров, упорядочить закупки и продажи. А стратегически собираемся выходить на большие озеленения совместно с крупными партнёрами.
Приходят люди, которым интересны растения, делают свои успехи и открытия, дома учат семью правильно удобрять спатифиллумы, а я смотрю и не верю — это я смогла организовать?
Меня завораживает и делает счастливым наблюдение за системой, которая работает практически без меня. Приходят люди, которым интересны растения, делают свои успехи и открытия, дома учат семью правильно удобрять спатифиллумы, а я смотрю и не верю — это я смогла организовать? За два года индивидуального предпринимательства с редким привлечением сотрудников я устала делать всё сама, выросло желание передавать опыт и давать работу другим. Так что самую большую радость я испытываю как раз от людей, которые работают без меня. Я могу расчувствоваться от фотографий в рабочем чате, на которых наш 49-летний мастер Лев своими огромными ручищами впервые пересаживает крохотный фикус микрокарпа. Получаю почти физическое наслаждение от съёмки продукции нашего волшебного фотографа Кати, она делает настоящее искусство! Обожаю петь и танцевать с ребятами на обеде или просто ходить посидеть в шезлонге на заливе.
Всё это становится возможным благодаря большой команде — административному составу и ведущим мастерских. Пиар и SMM, производство и социальная работа, трудоустройство и фандрайзинг, логистика и склад, интернет-магазин и продажи — мы обеспечиваем себя сами. Продажа продукции, привлечённые/пожертвованные средства и гранты — три равнозначных опоры нашего финансирования. Я, как и все ведущие мастерских, как члены админкоманды, получаю зарплату. Параллельно веду свои проекты озеленения в Москве и Петербурге, курс по комнатным растениям и сопровождаю коммерческие проекты как психолог. Быть частью инклюзивного сообщества, оказывающего системную помощь, для меня критично важно было и год назад, и сейчас.
О системной помощи я узнала от Лизы, пиарщицы «Простых вещей». Мне подошёл такой взгляд на благотворительность: аналитичный и разноплановый, лишённый пафоса и без придыхания в слове «добро». Суть предельно проста: любая социальная проблема в обществе — дело каждого. Ждать, что в один день мы проснёмся в государстве, победившем бездомность, безработицу среди людей с инвалидностью или рак у детей, как минимум инфантильно, как максимум — вредно. Государство (как бы сложно это сейчас ни было признавать) — это мы.
Системность — это последовательное решение проблемы, в комплексе. Системная благотворительность не жертвует отдельно адресно нуждающимся, она создаёт институции для комплексного решения вопроса. Например, мой родственник в результате инсульта утратил часть работоспособности, получил инвалидность и имеет проблемы с трудоустройством и общением. Я ему сопереживаю, это близкий человек. Что я могу сделать как частный человек? Я могу найти среди знакомых предпринимателей для него рабочее место, познакомить с соцработником, помочь оформить документы и так далее. Но в целом проблему трудоустройства взрослых людей с особенностями я бы таким образом никак не решила. Удовлетворила бы свою потребность помочь — да. Почувствовала бы себя хорошим человеком — возможно. Но не больше.
Ждать, что в один день мы проснёмся в государстве, победившем бездомность, безработицу среди людей с инвалидностью или рак у детей, как минимум инфантильно, как максимум — вредно
Если я хочу системно решать вопрос, я нахожу организацию, которая занимается этой проблемой. Изучаю их деятельность, знакомлюсь с их соцсетями, становлюсь их донором. Оформляю регулярное ежемесячное пожертвование хоть в пятьдесят рублей. Главное слово — регулярное. Серьёзно, для системной помощи даже десять рублей в месяц весомые деньги, если они оформлены ежемесячной подпиской. Я слежу за деятельностью организации, задаю им вопросы, участвую в мероприятиях, могу стать волонтёром например. Помогать просто, это будничная практика. Если с организацией случилась большая любовь, я могу откликнуться на вакансию и стать сотрудником. Это такая же работа, как все остальные. Конкурентоспособная, интересная, со смыслом. И вот я уже часть системы, которая помогает трудоустройству, начиная с документов и оформления. Ищет квотируемые рабочие места или предлагает программы социальной занятости, работает с социальным педагогом, ведёт коммуникацию с родителями и представителями людей с ментальными особенностями. Организовывает среду для знакомства, дружбы и досуга: кафе, кластер, коворкинг, зоны отдыха, мастерские. Даже самым маленьким вкладом я помогаю эффективной системе, которая решает вопросы не одного человека, а сотни людей и семей.
Проблема, которую выбрала я, — трудоустройство и социализация взрослых людей с ментальными особенностями. Почему не сохранение архитектурных памятников, бездомность или тяжелобольные? Потому что я была в шаге от статуса «человек с ментальными особенностями», это была вполне реальная перспектива моего детства. А сколько историй, в которых человек жил до 26 лет без каких-либо особенностей, а потом внезапно получил инвалидность и стал зависим от ближайших родственников? Я хочу жить в обществе, которое готово к людям с особенностями, поэтому я такое общество и создаю. Хочу, чтобы мы стали шире и впускали в своё сознание и сердце разных людей. Знаю, как непросто симпатизировать и сопереживать непохожим. Как иррационально страшно начинать общаться с теми, кто не выглядит «нормальным». Но за год работы в инклюзии я ещё больше убедилась — встреча с «инаковостью» обогащает больше всего именно нейротипичных людей. Да, мы им тоже нужны. Но они нам — больше.
И после 24 февраля это стало кристально понятно. Именно поэтому среди наших сотрудников так мало релоцировавшихся. Поэтому 24 февраля я пришла плакать на жёлтый диван в достраивающийся кластер «Нормальное место». У меня есть смысл — и он шире и дальше любой власти. Люди с особенностями будут всегда, кто бы ни руководил страной. Я организую их работу и досуг, значит, я должна быть сильной и улыбчивой, способной поддержать и дать опору. И я очень стараюсь.
Россию покинула часть наших партнёров — крупных заказчиков продукции. Ушли компании из числа тех, кто платил зарплату мастерам. Остановлены важные коллаборации, осложнён заказ некоторых материалов и расходников, но мы работаем. Поддерживаем друг друга, пишем заявки на гранты и выигрываем их, перестраиваем работу мастерских — живём.
Хочется вместо слова «инклюзивный» уже использовать слово «нормальный». Чтобы было нормально заботиться об интересах и особенностях всех людей при проектировании пространства, при обучении сотрудников и при приёме на работу. Сейчас такие места называются инклюзивными. А хочется, чтобы это стало нормой.
фотографии: личный архив
