ГероиниСоня Рикель:
Дизайнер, задававшая
моду на свободу

«Соня Рикель, королева трикотажа» — это модный эквивалент школьного «Пушкин — наше всё». Лучше знать о великом поэте хотя бы то, что он великий, чем не знать вовсе, но разве этого по-настоящему достаточно? Разве Соня Рикель — это полосатые свитеры? И кому бы удалось войти в историю моды, придумай он просто трикотажную кофту?

Её смерть в очередной раз показала, как быстро и незаметно меняется реальность. Соня Рикель появилась на мировой арене в разгар сексуальной революции 60–70-х, пока The Beatles набирали популярность, а французское правительство изымало целые тиражи кассет с чрезмерно эротичной песней «Je t’aime... Moi non plus» Джейн Биркин и Сержа Генсбура. В 1968 году, когда Рикель начинала, одежда ещё могла быть вызовом и вершить революции (или хотя бы в них участвовать). Прославивший Соню полосатый свитер, Poor Boy Sweater, появился на обложке Elle — и моментально стал заявлением, причём не только эстетического толка.

В конце шестидесятых женщины ещё не носили чрезмерно облегающих водолазок, на которые будто бы не хватило ткани. Но уже через пару месяцев Одри Хепбёрн купила у Сони дюжину таких свитеров, а дизайнер продолжила «писать историю женщины — интеллектуалки, немного странной, порой смешной, серьёзной... Она любит литературу, живопись, вечеринки и жизнь». Рикель была одной из двух главных модельеров-феминисток XX века (за что и получила прозвище Коко Рикель) и совершенно ничего не боялась: «Я ничего не знала и поэтому делала всё, что хотела. Я не слушала никого. <...> Когда, к примеру, шёл дождь, я придумывала плащ. Когда было холодно, я делала пальто. Я следовала своим инстинктам». Она сделала дизайн минималистичным до прихода японской волны и придумала вывернуть вещи швами наружу до бельгийцев просто потому, что так чувствовала, а в итоге по-своему повлияла на ход культурной революции.

В 2009 году во время вручения ордена Почётного легиона Франции Николя Саркози назвал Рикель «невыносимо французским дизайнером». А за год до вручения Рикель сказала: «Сегодня в мире слишком много экологических и политических драм, чтобы быть действительно свободным». Её мода была подчёркнуто «demode» — антимодной, а женщин она одевала в те вещи, которые хотела носить сама. Рикель хамила журналистам, высмеивала тренды, просила моделей улыбаться и плясать на подиуме задолго до того, как появились шоу Victoria’s Secret. Её дом был полностью построен вокруг её личности: вот коллекция шуб, похожих на любимую шубу Сони, вот те cамые удобные свитеры, вот смешной трибьют её легендарным рыжим волосам.

Сегодняшние дизайнеры не могут себе этого позволить. Они работают рука об руку с маркетологами, показателем их таланта стали продажи, а трансляторами стиля их брендов — звёзды кино и шоу-бизнеса. Условия изменились, и Соня почувствовала это ещё в нулевых, когда окончательно отошла от дел. Она лучше всех понимала, что быть «невыносимо французской» или хотя бы просто невыносимой в XXI веке невозможно.

Оскар де ла Рента, Ив Сен-Лоран, Соня Рикель — ушедшие в последние годы легенды притягивают сейчас взгляды миллионов, даже если в массовом бессознательном к ним прицепились утратившие всякое значение прозвища (королева трикотажа, последний джентльмен, тонкий художник). То, что они делали, было чистым творчеством, со всеми его сумасбродствами и перегибами. Ив с компанией Энди Уорхола кутил в Studio 54 и делил любовников с Лагерфельдом. Оскар выстраивал ажурную вселенную безупречной элегантности для гранд-дам, не думая об удобстве трикотажных треников и о том, можно ли его одежду стирать в машинке.

Соня провозглашала свободу и права женщин — не только на сексуальность — и воспевала стиль жизни прогрессивных француженок, которые хотели одеваться чувственно и раскованно, руководствуясь только собственными представлениями о прекрасном. Её героиня любила путешествовать, заниматься сексом и плясать на вечеринках, когда это ещё не было таким уж легитимным занятием. И хотя ностальгией в моде ни в коем случае нельзя увлекаться, иногда хочется чуть-чуть погрустить, что мы живём в другое время. В нём есть много плюсов, гуманизма и более корректного понимания свободы, но нет того драйва и ощущения «моря по колено», которые сделали возможным появление больших модельеров.

Марка Sonia Rykiel прямо сейчас переживает второе рождение — её представляют сёстры Джаггер, обе основные линии выглядят очень современно, креативный директор Жюли де Либран не устаёт принимать комплименты и участвовать в коллаборациях. Неизвестно, как бы отреагировали СМИ на смерть дизайнера, если бы у бренда Рикель не было всё хорошо. В двадцатом веке жили не один и не два талантливых модельера, но мода на то и мода, чтобы быстро забывать прошлое.

Если Жанну Ланвен (спасибо Альберу Эльбазу и команде Lanvin) помнят хорошо, то Поля Пуаре — только те, кто более-менее углублённо интересуется модой, а ведь без него бы не было, например, Коко Шанель. А что насчёт, скажем, Чарльза Джеймса? Большого американского кутюрье, чьи платья легко спутать с Кристианом Диором. Они тоже были королями своей эпохи и тоже ушли. Теперь нужно совершить усилие, чтобы вспомнить, кто они такие, потому что никто не занимается их наследием.

Мода как набор вещей, наверное, заслуживает того снисходительного отношения, которое получает — дизайнеры не спасают жизней и не строят космических кораблей. Но мода как отражение реальности, как визуальное воплощение социокультурных процессов — явление не менее важное, чем история искусства или любая другая. Конечно, время взяло бы своё: не появись Сони Рикель, какая-нибудь другая дизайнер подала бы пример женщинам. Но появилась Соня, и нам всем очень повезло, что это была именно она.

Изображения: Даша Чертанова, Sonia Rykiel/Facebook