ГероиниЙохохо:
Как Скарлетт Йоханссон
стала такой крутой

Прорыв Йоханссон
— полное слияние актрисы
с собственным образом

Голая Скарлетт Йоханссон стоит перед зеркалом, с любопытством рассматривая свое тело: на что оно способно? Какой силой наделено? Что за власть оно дает? На все эти вопросы она, разумеется, знает ответ.

«У Скарлетт Йоханссон верблюжьи ресницы. Ее пышная женственность принимает чувственные, осязаемые формы. У этой сирены c киноэкрана, честное слово, есть какой-то острый, притягательный, шарм. Она начинает говорить, и — о боже, какой у нее голос! Что же такого в Скарлетт Йоханссон, что заставляет культурных журналистов делать все эти ужасные вещи со словами?» — задается вопросом журнал Slate. Действительно, за этот год вышло рекордное количество в разной степени экзальтированных текстов, посвященных актрисе, дважды удостоившейся от журнала Esquire титула «самой сексуальной женщины на свете». Она начала сниматься в десять, к двадцати девяти годам ее фильмография насчитывает около сорока фильмов, но, как ни странно, с полной уверенностью сказать, что пришло время Скарлетт Йоханссон, оказалось возможным только по результатам уходящего года. Пришло время переосмыслить этот знакомый голос, эту пышную женственность и эти верблюжьи ресницы — ведь теперь они не то, чем кажутся.

На всё это есть как чисто прозаические причины, так и более глубокие. Во-первых, от нее в этом году и правда нельзя было скрыться — в нашем прокате вышло четыре совершенно разных фильма, где Йоханссон сыграла главные (или почти главные) роли; потом каждый ролик на YouTube начала предварять реклама Dolce & Gabbana, в которой Мэттью МакКонахи — еще один актер, совершивший в этом году квантовый скачок для своей карьеры — приглашал ее на идеальное свидание. Кроме того, не стоит забывать про повсеместное обсуждение ее беременности. Во-вторых, если в случае с МакКонахи мы наблюдали трансформацию одного человека в другого, то прорыв Йоханссон — прямая противоположность: тут речь идет полном слиянии актрисы с собственным образом.

Циничная девица со странностями, отказавшись уезжать на несуществующем автобусе вместе с подружкой в «Призрачном мире» Терри Цвигоффа, предпочла смириться с несовершенным миром людей. Для обеих этот выбор оказался пророческим: подружка — Тора Берч — быстро ушла в тень, а Йоханссон почти с той же скоростью стала звездой, — и это стремительное восхождение началось с крупного плана ее трусов. После «Трудностей перевода» Софии Копполы трусы действительно оказались важнее внимания ко внутреннему миру актрисы: Йоханссон стала воплощением соблазнительной простушки, которая разговаривает в основном ради того, чтобы мы могли насладиться тембром ее голоса.

Апофеозом этого пути можно смело считать прошлогодний режиссерский дебют Джозефа Гордон-Левитта «Страсти Дон Жуана» — фильм, в котором сложившийся образ доходит до карикатуры: мелодрамы, истерики, вульгарная одежда, «милый, тебе пора познакомиться с моей мамой». Несколько лет назад даже возникла иллюзия негласного противостояния между ней и Натали Портман: мол, умненькая Натали — идеал для девочек, пухлогубая Скарлетт — мечта всех мальчиков. Натали в результате оказалась подружкой Тора, а Скарлетт — супергероиней, Черной Вдовой.

Что же изменилось? Четыре совершенно разных по форме фильма разложили эту вечную женственность — прекрасную и мимолетную — на части, в надежде докопаться до того, что она скрывает, как она эволюционирует и можно ли в ее случае вообще говорить о какой-либо человечности. Спайк Джонз в фильме «Она» отказывается от культа тела, буквально лишая Йоханссон тела как такового: она не человек, а сверхновая самообучающаяся операционная система, живущая в компьютере усатого Хоакина Феникса и развивающаяся от радостно покорной подруги до интеллектуалки с собственным «я» — настолько независимым, что в компании влюбленного усача ей становится тесно.

Она не человек,
а сверхновая самообучающаяся операционная система

Осознавая возможности женского тела, она начинает находить
в себе человечность

«Побудь в моей шкуре» Джонатана Глейзера, где Скарлетт не раз выходит на авансцену в одних трусах, фактически деэротизирует ее образ: инопланетянке, спустившейся на планету Земля, соблазнительное женское тело необходимо, как охотнику ружье, — для того чтобы порабощать наивных шотландских мужчин. Существо, лишенное эмоций, осознавая возможности женского тела, по ходу начинает находить в себе человечность — и вместе с этим чувствовать себя потерянной в холодном, неприятном и совершенно чуждом для себя мире.

В «Люси» Люка Бессона прокачиваются и тело, и разум одновременно — Йоханссон играет тут квинтэссенцию всех бессоновских женщин, минус любовь, плюс все известные сверхспособности. Помятая блондинка в леопардовой шубе волей случая становится наркокурьером, потом у нее в животе разорвется пакет с экспериментальным наркотиком, и убойная доза синего порошка начнет всасываться в кровь, постепенно превращая девушку в доктора Манхэттена с замашками Никиты, — с каждой минутой ее мозг будет использовать всё больше своего потенциала, и примерно на отметке в 30 процентов, когда она будет знать всё на свете, она поймет, что эмоции ей ни к чему, а вот пушка не помешает.

Наконец, во второй части «Первого мстителя» эволюция персонажа Йоханссон происходила гораздо медленнее — и не в рамках одного фильма: Черная Вдова появлялась в виде сексуального фетиша еще во втором «Железном человеке», потом заинтересовала Джосса Уидона в «Мстителях», и вот наконец она оказывается супергероем, абсолютно равным Капитану Америке, — и вопрос здесь не в том, получится ли у них что-то или нет, а в том, насколько ей можно верить.