ПутешествияТри лошади и Чука:
Как я путешествовала
по Монголии
Краденые кони, ячье молоко и влажные салфетки
Текст: Кристина Вазовски
Идея путешествия в Монголию пришла ко мне около года назад, во время другого отчаянного приключения — я пыталась добраться из столицы Лаоса до Вьетнама на прогулочном велосипеде с корзинкой, купленном на местном рынке за 50 долларов. Это было сумасшедшее лето длиною в полгода, когда казалось, что возможно вообще всё. И вот посреди рисовых полей, одуревшая от жары, я пообещала себе, что в следующем году подниму планку и сменю велосипед на коня.
План был такой: я приезжаю в Монголию, покупаю лошадь, провизию и добираюсь из Улан-Батора до китайской границы, примерно 700 километров пути. Было вообще не очевидно, как вся эта затея будет работать. Верхом я сидела один раз в жизни, лет в двенадцать, не имела представления, сколько лошадь может проехать за день (а сколько я), в палатке последний раз ночевала в средней школе.
Вернувшись в Россию начала готовиться: полтора месяца ходила на занятия по верховой езде. Правда, в контексте поездки практической пользы от них было немного. Я научилась уверенно делать только две вещи: чистить лошадь и изящно забираться в седло. Было понятно, что даже если я куплю коня, далеко не уеду. Решила, что лучший вариант — пожить пару недель в каком-нибудь ауле и обучиться всему на месте. Оставалось его найти.
Гугл о Монголии знает немного: сплошь древние сайты турагентств, посты с форума Винского пятилетней давности и скупые заметки на Lonely Planet. Решила пойти знакомым путём и найти волонтёрскую программу через сервис Workaway. В Монголии зарегистрировано пятнадцать программ, меньше только в Пакистане. Я исключила большие города, как неперспективные с точки зрения животноводства, и половина вариантов сразу отвалилась. В оставшиеся восемь мест отправила запрос. Ответили четверо: две программы искали людей на срок от трёх недель, две другие согласились меня принять, но, видимо, передумали и перестали отвечать на мейлы.
За две недели до планируемой даты отъезда у меня не было никакой внятной отправной точки, но дальше откладывать было нельзя. В сентябре я переезжала в Лондон и была уверена, что следующее лето захочу провести с близкими людьми. Поэтому я просто взяла билеты (на самолёт до Иркутска, на поезд до Улан-Батора) и решила разобраться на месте. Мне повезло. В Иркутске я познакомилась с Уильямом, студентом из Франции. Месяц назад он купил в Монголии коня и две недели катался по стране с местным гидом. Он помог с отправной точкой — 19 тысяч рублей на лошадь и север страны.
Один момент омрачил поездку Уильяма: за день до конца маршрута у него украли коня. «Cash back» не случился. После общения с другими путешественниками я выявила закономерность: даже при наличии местного проводника 80 процентов купленных лошадей «терялись» за пару дней до окончания поездки. Этого никогда не происходило с арендованными животными, хотя места стоянки и маршрут совпадали. Вырисовывалась неприятная схема.
В поезд я села со второй попытки. Оказывается, железная дорога по всей России работает по московскому времени. Повезло, что разница во времени сыграла мне на руку и спустя сутки я всё-таки приехала в Улан-Батор. Пообщавшись с несколькими путешественниками и подтвердив информацию, решила не тратить времени и уехать как можно скорее. На следующий день взяла билет на автобус и через 15 часов была в Мурене, небольшом городке на севере страны. Мне нужно было каким-то образом добраться до деревни Хатгал. Думала, что посмотрю расписание автобусов на станции, но её не оказалось, пассажиров высадили на пустыре.
Я дошла до единственной отмеченной на карте гостиницы, где познакомилась с двумя израильтянами. Ребята уже нашли машину до Хатгала и предложили мне вписаться. Удача! В деревне мы остановились в самом модном гестхаусе, мне выделили отдельную юрту и даже пустили в душ. На следующее утро ребята уехали, а я отправилась на поиски Далы, девушки, которая, по словам Уильяма, сможет помочь мне с покупкой лошади. Она держала гестхаус в другой части деревни, указателей не было, но, поплутав полчаса, я его нашла, и мы сели общаться. Я сказала что-то вроде: «У меня есть две недели, 30 тысяч рублей, и я хочу купить лошадь, что думаешь?»
Я не учла, что монгольские лошади сильно меньше европейских и что к монгольскому седлу поклажу так просто не приладишь — не та конструкция. Значит, нужно было покупать вторую лошадь
И тут начались откровения. Дала сразу указала на слабые места в моём плане. Оказалось, купить лошадь не сложно, мне, как белой женщине, сделают наценку и все будут довольны — 19 тысяч рублей, та цена, которую я была готова заплатить и даже не сильно расстраиваться, если с лошадью что-нибудь случится и деньги ко мне не вернутся. «Но, — сказала она, — тебе нужна не одна, а две лошади».
Конечно, я понимала, что везу с собой багаж. Палатка, спальный мешок, одежда, еда на две недели — около 20 килограмм. Ход моих мыслей был такой: 80 килограмм (я + поклажа) вообще не критичный вес для лошади, справится и одна. Я не учла, что монгольские лошади сильно меньше европейских и что к монгольскому седлу поклажу так просто не приладишь — не та конструкция. Значит, нужно было покупать вторую лошадь, а это ещё 22 тысячи сверху (лошадь + амуниция), итого: 44 тысячи только на лошадей. Сильно больше бюджета, который я закладывала. К тому же я не представляла, как управиться сразу с двумя животными. «Кроме того, — сказала Дала, — держи в голове, что лошади с большой вероятностью куда-нибудь денутся, по твоему недосмотру или при содействии местных». Так первоначальный план рассыпался на моих глазах.
Дала предложила такой вариант: взять лошадей в аренду, с собой местного проводника, двенадцать дней верхом на север до поселения оленеводов, пожить у них несколько дней и назад на попутке. Сложный маршрут, но по очень красивым местам. Мне безумно хотелось купить коня и похвастаться этим в фейсбуке. Но в итоге отсутствие бюджета на вторую лошадь и здравый смысл победили, я решила согласиться на вариант Далы, тем более она обещала, что со мной поедет лучший из её ребят с весьма «understandable english». На три лошади, сопровождающего, разрешение на въезд в заповедник, еду на две недели и конфеты для местных я потратила 25 тысяч рублей.
На следующее утро я познакомилась с моим проводником Чукой, улыбающимся монголом около тридцати лет в ярко-розовом национальном кафтане — дэгэл. Он привёл с собой трёх небольших лошадей, осёдланных на монгольский манер: конструкция из седла-основания и подушечки, закреплённой ремнями, стремя с правой стороны держится на кожаном ремне, слева — на матерчатом, уздечка связана из разных верёвочек. Мы уложили вещи в походные сумки, навьючили лошадь и двинулись в путь. В первый день мы провели в седле больше восьми часов, но было тепло и солнечно, и, несмотря на усталость, в конце дня я чувствовала себя замечательно. Мы с Чукой расседлали коней, и пока я делала вид, что знаю, как ставить палатку, он разводил огонь. Мне стало как-то грустно от того, что путешествие, которое, по моим планам, должно меня закалить, обещало быть таким комфортным. Грустила я зря, это был единственный день без дождя за всю поездку.
Каждый новый день был похож на предыдущий, и в этом было своё очарование: подъём, полчаса на поваляться и почитать, завтрак, сбор вещей — через восемь часов всё в обратном порядке. В день мы встречали не больше пары человек, но все местные мужчины и даже мальчики были при оружии. Сразу вспомнились советы друзей, что нужно обязательно взять с собой пневматический пистолет, чтобы в случае чего дать местным отпор. Пистолет с резиновыми пулями против обреза — монголы бы повеселились.
Мы постепенно продвигались на север, становилось всё холоднее и красивее. Первые дни я переодевалась из походной одежды в комплект для сна, но на четвёртую ночь температура опустилась до минуса и мой спальный мешок «до +5» перестал справляться — чтобы уснуть, мне пришлось надеть на себя все свои вещи: термобельё, две футболки, флисовые штаны и куртку, ещё одни штаны, две пары носков, пуховик и даже дождевик. Несмотря на погодные условия, каждое утро я просыпалась в прекрасном настроении, и только один момент подтачивал моё спокойствие. Чука знал по-английски ровно четыре слова: «horse», «sleep», «water», «eat» — ни разу не «understandable english». На все мои вопросы он кивал и говорил: «Да». И первое время эта невозможность получить ответ даже на простейший вопрос приводила меня в исступление. Составление ребусов из эмодзи в заметках иногда помогало найти взаимопонимание, но нечасто. А потом я просто спросила себя, что изменится, если я буду знать, что ехать именно семь часов, а не шесть или восемь. Поняла, что ничего, и расслабилась.
Вообще, Чука был классным парнем, и, вероятно, я тоже была ему симпатична. Наверняка поэтому он решил сделать из меня настоящую монголку. Научил перегонять табуны лошадей и пасти овец, скакать в галопе и прыгать через валуны. Я тоже придумывала кое-какие развлечения, лучшее — «конь-эквалайзер». Включаешь любимый трек и разгоняешь-замедляешь лошадь в такт. Скакать со скоростью 50 километров в час под «Fluorescent Adolescent» Arctic Monkeys — бесценно.
Иногда мы заезжали попить чая в юрты или останавливались рядом на стоянку, нас всегда приглашали переночевать. Изнутри юрта выглядит так: две-три кровати расставлены по периметру, на каждой спит несколько человек, остальные на полу; по центру печка-буржуйка; на восточной, женской половине на застеленной кровати готовится еда; в решётчатых стенках юрты сушатся кости; у дальней от входа стены стоит телевизор, на крыше торчит спутниковая тарелка; ни туалета, ни душа, ни телефонной связи.
Обувь у местных снимать не принято, одеяла и тюфяки не стираются, наверное, никогда. Моются монголы редко, воду греть дорого, единственная опция — горные реки. Я быстро переняла местные привычки и в походе не мылась две недели, не смогла залезть в ледяную воду, обходилась влажными салфетками. Салфетки закончились на третий день. Мне повезло, обоняние атрофировалось в первый. При внешней убогости, которая показатель не бедности, а скорее привычки (дырявый линолеум на полу и ветхая мебель при наличии неплохой машины), монголы очень гостеприимный народ. Я никогда не чувствовала такого тепла и заботы от абсолютно незнакомых людей.
Я придумывала кое-какие развлечения, лучшее — «конь-эквалайзер». Включаешь любимый трек и разгоняешь-замедляешь лошадь в такт. Скакать со скоростью 50 километров в час под «Fluorescent Adolescent» Arctic Monkeys — бесценно
В день с особенно паршивой погодой, когда сил не было ни на что, а с одежды можно было выжать ведро воды, мы подъехали к одному аулу отогреться. Внутри нас ждала большая семья: четыре поколения, все улыбаются, все нам рады. Ко мне отнеслись с большим вниманием. Путешествующая в одиночку девушка, иностранка — экзотика для местных. Меня сразу усадили на почётное место напротив входа, вручили пиалу с монгольским молочным чаем. Старшая женщина — Мама — достала из закромов половину шоколадки, припасённую для особых гостей. Нарезали хлеба, принесли мягкий сыр из ячьего молока и сахар — национальная закуска. Я грелась у печки и смотрела, как женщины готовят обед: раскатывают тесто, жарят на противне тонкие лепёшки, режут их и мясо, а потом тушат на ячьем масле в казане.
Пока дети бегали снаружи, взрослые сели играть в домино. Мама, местная чемпионка, на пальцах объяснила мне правила, и уже через полчаса я выигрывала каждую третью партию, а следующим утром победила в общем зачёте. Не передать, как я была счастлива в этот момент и как искренне радовалась она. Я чувствовала, что я часть семьи и что мне по-настоящему рады. На прощание с меня взяли обещание обязательно приехать ещё.
На одиннадцатый день мы добрались до Цаганура, переночевали у местных пограничников и с утра двинулись в поселение оленеводов. Первые два часа ехали под сильнейшем ливнем и ещё шесть — по настоящему грязевому болоту. Наступаешь не туда — сразу проваливаешься по грудь. В тот момент, когда я подумала, что больше не сдвинусь с места, на горизонте показались верхушки чумов. Следующие два дня я отлёживалась в своём шалаше, играла с местными детьми, фотографировала оленей и разбиралась, как тут устроена жизнь.
В северо-западной части Монголии всего два поселения оленеводов, мы были в большем: двадцать чумов, около ста человек и много оленей. Люди живут в отрыве от цивилизации. До ближайшего населённого пункта восемь часов на лошади: пешком не пройти, на машине не проехать. Ни местного врача, ни медикаментов нет. Раньше в поселении жила знахарка, она же принимала роды. Теперь приходится ездить в Цаганур. Я долго пыталась узнать у местных, какой профит от оленеводства, как они зарабатывают. Было очевидно, что не продажей мяса, шкур или сыра. Оказалось, оленеводство полностью дотационное мероприятие. Вот такая невесёлая история.
27 августа, в мой последний день у оленеводов, пошёл снег. Мы возвращались той же дорогой, но грязь подмёрзла, и ехать стало чуть легче. Спустя восемь часов мы добрались до деревни, Чука нашёл ребят, которые согласились подбросить меня до Хатгала. Мы обнялись на прощание и разъехались. Чука назад по тому же маршруту — возвращать лошадей, а мне через два дня нужно было сесть на поезд в Улан-Баторе, стоило поторопиться.
Путешествие продлилось почти месяц. Я провела время наедине с собой, хорошенько подумала, отдохнула и впервые за долгое время почувствовала себя по-настоящему счастливой. Я думала, что поездка в Монголию станет опытом, абсолютно противоположным тому, что ждёт меня в Англии. Три недели спустя, лёжа на голом матрасе, укрываясь пуховиком в своей пустой лондонской квартире, я поняла, что всё не так однозначно. Оказалось, возможность закалить себя предоставляется чаще, чем шанс несколько недель ни о чём не тревожиться.
Фотографии: Hunta – stock.adobe.com, личный архив
