ПутешествияКак я уехала учиться
во Францию, но захотела вернуться обратно
Лина Маркина о том, как учёба за границей помогла ей понять себя
Текст: Лина Маркина
Во Францию я влюбилась ещё в подростковом возрасте: читала бабушкино собрание Дюма и Гюго, залипала на программы про королей и мечтала повидать Париж, который мне периодически виделся в девичьих снах. Учить язык я начала, когда поступила на первый курс журфака, потому что решила, что теперь-то уж можно воплотить свою мечту в жизнь и наконец понять, о чём говорит нараспев Джо Дассен и рьедорьянит Эдит Пиаф.
Первым моим преподавателем стал друг, который доводил меня до слёз тем, что заставлял с первого урока читать длинные слова и учить числительные. Французские числительные — это проверка: если ты не умер, пока их учил, значит, действительно хочешь говорить на этом языке. Достаточно пары примеров, чтобы понять, почему это так больно: девяносто произносится как «четыре двадцать десять», а семьдесят два, например, как «шестьдесят двенадцать».
Я учила французский ни шатко ни валко по очереди с тремя друзьями в течение шести лет. И на свой двадцать третий день рождения я наконец-то поехала в Париж — ну и умерла, конечно же. Мне кажется, Париж — это один из тех городов, который либо очень нравится, либо совсем нет. После этой поездки я решила снова взяться за французский и даже пошла на курсы в Institut Français.
Летом 2015 года я поехала в отпуск в Барселону и там встретила своих русскоговорящих ровесников, которые жили и учились в Париже. Именно тогда у меня произошёл полный поворот в сознании. Меня восхищало то, какие они свободные, что живут они пусть и впроголодь, но так, как хотят, и там, где хотят. В Москву я вернулась с твёрдым намерением уехать во Францию. Сразу после отпуска я узнала, что нужно для того, чтобы уехать: документы, переведённые на французский, сертификат о сдаче языкового экзамена DELF на уровень B2 (у меня был А2, и расстояние между ними — как от Земли до Марса). Экзамен проводится в Москве два раза в год — в декабре и в июне, — но документы в университеты нужно отправлять до 31 марта, так что варианта сдавать в июне не было. Я хорошенько всё обдумала, нашла преподавателей и начала подготовку. Один готовил меня непосредственно к экзамену, другой натаскивал грамматику и наращивал словарный запас.
Друзья не дадут соврать: на протяжении почти четырёх месяцев я выходила из дома только на работу, каждый вечер делала задания, занималась аудированиями, читала книги, заучивала слова. Всю свою зарплату я отдавала на оплату уроков. Благо жила я с родителями и о еде и крыше над головой могла не думать. Двенадцатого декабря я сдала DELF B2 на 68 баллов (проходной балл — 50) и тут же напилась впервые за четыре месяца. Примерно в то же время закрыли журнал «Афиша», где я работала последние полтора года, поэтому оставаться уже точно не имело смысла.
Первые несколько дней мне всё нравилось:
у меня была прекрасная квартира
с отдельным двориком и милая соседка-француженка
Дальше нужно было пройти обязательную для всех будущих студентов процедуру Campus France: загрузить электронную версию всех документов, написать мотивационное письмо, выбрать от одного до пятнадцати вузов, куда ты хочешь подавать документы, заплатить взнос за работу людей из Campus и ждать приглашения на рандеву. На этой встрече задают стандартные вопросы о твоей мотивации, о том, на какие деньги ты собираешься жить, чем тебе поможет учёба во Франции и чем ты сам сможешь помочь Франции, если вдруг придётся. Если всё в порядке, куратор программы одобряет твое досье, и с этого момента университеты, которые ты выбрал, видят твою заявку. Теперь нужно только ждать. Собеседования проходят в феврале, а отвечать вузы начинают в конце июня.
В Париж я ехать не хотела: к тому моменту Москва мне так сильно надоела, что я решила уехать куда-то поближе к морю, и туда, где поменьше людей. Если честно, мне просто хотелось пожить в Европе, поговорить на языке, который я с такой кровью, потом и слезами выучила. Но учиться чему попало тоже не хотелось. Я подала документы в магистратуру Бордо, Ниццы, Тулона, Авиньона и Ренна на культурный менеджмент. Положительный ответ пришёл только из Авиньона и Тулона. Немного подумав, почитав и посмотрев фотографии, я решила поехать в Авиньон.
С декабря у меня не было работы, а копить на отъезд нужно было очень много. К счастью, мне быстро удалось найти одну работу, потом другую, и я спокойно продолжила ждать. До самого последнего момента не было понятно, примет ли меня кто-нибудь вообще. Ответ из Авиньона пришёл аж в конце июля. Уволившись, я через месяц улетела во Францию. Первые несколько дней мне всё нравилось. У меня была прекрасная квартира с отдельным двориком и милая соседка-француженка. Авиньон очень маленький, тихий и красивый. Первую неделю я даже не плакала, создала в телеграме канал «Трэмаль», куда писала о своих «приключениях», и ждала учёбы, которая должна была начаться в середине сентября.
И тут начался ад. Я столкнулась с великой и ужасной бюрократической машиной Франции. Чтобы купить сим-карту, нужно открыть счёт в банке. Чтобы открыть счёт в банке, нужно пройтись по всем местным банкам и узнать, где тебе, как иностранному студенту, могут предложить выгодные условия (я такой нашла на второй неделе поисков). Карту делают две недели, после чего тебе присылают оповещение, что ты можешь её забрать, — бумажным письмом на обычную почту. Ты приходишь домой, пытаешься купить сим-карту с самым выгодным тарифом (самый дешёвый — двадцать евро в месяц), а оператор отказывается принимать твою карту. Ты идёшь переоформлять дебетовую карту, это занимает ещё десять рабочих дней. И вот через месяц ты покупаешь сим-карту. Сим-карту! Казалось бы.
Также по приезде нужно отправить свои документы и заполненный миграционный листок в OFII (Иммиграционный центр), чтобы подтвердить, что ты пребываешь во Франции легально, и получить вид на жительство. Иммиграционный центр находится в Марселе, в часе езды от Авиньона. Но для того чтобы отправить документы, в квитанции нужно указать номер мобильного телефона, что возвращает нас к проблеме покупки сим-карты. К слову, я до сих пор не поняла, зачем им мой мобильный телефон, потому что все письма они присылают мне в почтовый ящик.
Все документы в OFII я отправила 7 октября 2016 года. Обычно через несколько месяцев приходит ответ, что документы дошли и занесены в базу данных, и дальше просто нужно ожидать вызова в Марсель на медицинский осмотр и получения вида на жительство.
В то же время началась учёба. На каждой паре преподаватели заставляли рассказывать о себе. Я общительный человек, но поначалу чувствую себя очень скованно, и говорить при всей аудитории на чужом языке мне было трудно. Уже на первой неделе я поняла, что французский, который я учила, и французский, на котором говорят здесь, — это две большие разницы. Я понимала примерно процентов сорок из того, что говорили мои одногруппники, — сейчас понимаю уже восемьдесят пять.
Пар в первые недели было мало, делать было нечего, и я целыми днями слушала «Иванушек», ревела под Наадю, смотрела сериал «Бригада», плакалась друзьям, а они мне говорили, что я бешусь с жиру, мол, живёшь в стране сыра и вина — наслаждайся. А наслаждаться не получалось: я страдала от одиночества, от невозможности поговорить по-русски (за семь месяцев, что я живу в Авиньоне, до сих пор ни с кем не говорила на родном языке), плакала, пока не засну, да ещё и умудрилась влюбиться, повстречаться и расстаться с парнем — в общем, полный провал.
Я вижу во снах не Париж, а мамин борщ, папины пельмени, свой район в Москве. И сны мне снятся по-русски
Примерно в то же время я начала думать, что сделала самую большую ошибку в своей жизни, приехав сюда, и не могла найти ни одного позитивного момента. Каждый разговор по скайпу с друзьями и родителями был для меня как глоток чистого воздуха, как бы пошло это ни звучало. У меня наступил кризис, я не понимала, что я делаю и зачем. Учёба в университете также не приносила радости. Местная система образования меня шокировала: ни тебе учебников, ни понимания, для чего ты изучаешь тот или иной предмет, ни нормальных экзаменационных процедур. Несмотря на то что я иностранка, никаких послаблений по ходу учебного процесса мне не делали. Почти к каждому экзамену нужно подготовить коллективное досье на двадцать страниц с устной презентацией. В общем, по всем фронтам всё было не то, чуждое, неинтересное.
Постепенно я стала знакомиться с однокурсниками, но общалась в основном с итальянскими ребятами из программы «Эразмус» — французы так и остались для меня чужаками. К России многие относятся отрицательно, и я с удивлением обнаружила, что меня это очень обижает. Обижает, что можно обвинять человека в том, как поступает власть его государства, обижает, насколько мало все знают о моей стране, удивляет, что все думают, что российский человек никогда не мёрзнет, даже когда авиньонский мистраль пробирает до костей.
Нужный документ из OFII к концу декабря мне так и не пришёл, а без подтверждения, что моё досье зарегистрировано, я не имела права вернуться во Францию в случае отъезда. Мои билеты пропали, я поревела и поехала отмечать праздники в Ниццу, где, к счастью, живут мои московские знакомые. Съездить домой мне удалось только в конце февраля. Когда я улетала обратно, я заревела весь терминал Е Шереметьева.
Сейчас я пишу диплом на французском о цензурировании культуры в России. Моя научная руководительница совсем не знает тему, но руководителей мы не выбираем: наши темы они распределяют между собой случайным образом. К концу апреля я допишу диплом и уеду в Ниццу на всё лето работать барменом. Ницца ненамного больше Авиньона, но намного живее, очень похожа на Барселону, и там есть море! Плюс ко всему в Ницце проще найти работу на лето: в Авиньоне мало баров и ресторанов и даже к официантам там предъявляют нереальные требования.
Я никогда не думала, что буду скучать по Москве. Последний год перед отъездом меня раздражало абсолютно всё: я не понимала, почему не все хотят уезжать, почему у нас всё так плохо, почему негде работать, почему все тратят деньги на тусовки, если можно пустить их на что-то полезное. Но только здесь я осознала, что можно уехать куда угодно, но от своего багажа ты никуда не денешься. Плюс ко всему никому из моих здешних российских знакомых не нравится учёба. Кто-то хочет остаться, потому что нашёл бойфренда, кто-то настолько ненавидит Россию, что даже слышать о ней не хочет, кто-то не нажил друзей в Москве, поэтому ему не важно, где жить, кто-то просто не хочет признаться себе в том, что здесь у него ничего не получилось.
У меня есть возможность поступить на второй год магистратуры университета Ниццы, но я пока думаю. Если честно, оставаться не хочется. Я очень скучаю по комфорту московской жизни (элементарной возможности сходить к косметологу, на педикюр или к врачу), скучаю по беседам на кухне с друзьями, по возможности купить рыбу, мясо и молочные продукты, к которым я привыкла, скучаю по работе, потому что здесь можно только работать в баре или стажироваться в какой-нибудь конторе за пятьсот евро в месяц — этих денег хватит только на аренду квартиры и немного на питание. Конечно, я подрабатываю в свободное время: делаю расшифровки, перевожу интервью, пишу материалы, — но заработанных денег совсем не хватает.
Свои поражения я признавать никогда не боялась. В конце концов я исполнила свою мечту, а куда она приведёт — это уже никак от нас не зависит. Я не могу сказать, что мой отъезд был ошибкой от и до: нет, я встретила здесь интересных молодых ребят, которые тоже не знают, что делать со своей жизнью, и ищут себя. Я подтянула французский язык, влюбилась впервые за долгое время, научилась жить вдали от родителей и обнаружила, что ничего страшного в этом нет, научилась ценить своих друзей и родных и слушать себя. Я начала понимать, что важно, а что не очень.
Теперь я вижу во снах не Париж, а мамин борщ, папины пельмени, свой район в Москве. И сны мне снятся по-русски. Чёрт его знает, может быть, в июле, перед окончанием моей визы, у меня что-то щёлкнет в голове и я решу остаться, но верится в это с трудом. Страдать всегда легче, когда ты можешь в любой момент созвониться с друзьями, выпить с ними вина и поесть хинкали, и пьяным и счастливым уехать в свой настоящий дом.
Фотографии: Claudio Colombo — stock.adobe.com, fotografiecor — stock.adobe.com
