ПутешествияМифы и реальность:
Как я работала хостес
в Куршевеле

Неожиданное предложение

В декабре 2015 года я оказалась в следующем положении: хмурый Лондон, безумно скучная новая работа с икселевскими таблицами, занудными коллегами и глупыми сплетнями, жизнь в одном доме с бывшим молодым человеком, который съезжать не собирался, и полное отсутствие планов на Рождество. Как поклонник сериала «Как я встретил вашу маму», я верю в силу вселенной. За несколько месяцев до этого в нашем доме останавливались два брата из Новой Зеландии, Шей и Тейлор, которые работают поварами и путешествуют по миру. Украдкой открыв фейсбук на нелюбимой работе, я увидела в ленте новостей пост одного из них: «Мы сейчас работаем на курорте в Куршевеле хостес в шале, нам нужен надёжный человек, который сможет прилететь как можно скорее и работать с нами». «Мы должны бросить работу и переехать в Альпы!» — позвонила я своей соседке в обеденный перерыв. «Э-э-э, окей!» — ответила она. Так что первого января я прямо с новогодней вечеринки отправилась в приключение. На вечеринке у меня, конечно же, украли телефон, поэтому номер встречающего пришлось нацарапать ручкой на руке.

Ла-Танья

О Куршевеле я знала совсем немного: туда отправлялись на зимние каникулы богатые одноклассники, а ещё однажды там задержали Прохорова. Я добралась до Ла-Таньи вечером 1 января. Братья-новозеландцы Шей и Тейлор встретили меня похмельными рассказами о новогодней ночи и сразу повели меня в паб знакомиться. Ла-Танья — маленький курорт, который был построен для зимних Олимпийских игр 1992 года. Все богатые русские, о которых ходят забавные легенды, забираются «повыше» — в курорты 1850 и 1650 (считается, что чем выше курорт, тем круче). В Ла-Танье же все говорят на английском — и гости, и сезонники (так называют всех, кто находится на курорте в качестве обслуживающего персонала). Сезонники, которые работают на курортах 1850 и 1650, очень любят русских гостей за щедрые чаевые — согласно легендам, их достают из чемоданов, набитых наличными. Моё шале называлось Baikal, а местный паб — La Taiga.

В общем, Ла-Танья оказалась достаточно скромным местом, куда приезжают англичане среднего достатка, которые копят на поездку в течение года. Если честно, я никогда не была на лыжном курорте, поэтому слабо представляла себе, как всё обстоит на самом деле. Моё новое временное место работы и жительства оказалось малюсенькой деревней из деревянных шале. Здесь есть одна маленькая площадь с туристическим центром, тремя ресторанами и пабом. Я жила в подвале одного шале, а работала в другом. В моей комнате не оказалось окна (об этом мой будущий босс «забыл» мне сообщить по телефону), зато мне не пришлось делить жильё с другими сезонниками — обычно в комнате спит несколько человек.

Работа на курорте

За несколько дней до начала приключения я получила смешной контракт. Один из пунктов гласил: «Любые ночные развлечения с гостями не приветствуются, если вам уж очень надо, то делайте это вдали от шале». Этот пункт, кстати, к ярости босса, мои коллеги не очень любили исполнять.

Рабочий день шале-гёрл устроен так: в 7:15 надо быть в шале (от моей комнатки было минут десять пешком, хотя обычно хостес живут в специальных комнатах в своём же шале). Убираешь остатки вчерашнего веселья гостей, накрываешь на стол, ставишь завариваться кофе, готовишь сэндвичи для ланча, который гости берут с собой. Подаёшь завтрак, ждёшь, пока гости соберутся и уйдут кататься, убираешь на кухне и в комнатах. К 11 утра, как правило, уже можно идти кататься. Обратно нужно вернуться к 18:00. Заканчивали работу мы около 9 вечера — в зависимости от того, как быстро ели гости. Один знакомый повар рассказывал, что, когда хотел закончить работу побыстрее, включал гостям бодренький хаус, чтобы они не засиживались. Оказывается, это работает.

Зарплата шале-гёрл — 70 евро в неделю, при этом можно жить на чаевые, откладывая всю зарплату. Но обычно не выдерживаешь и сразу идёшь покупать снаряжение для сноуборда — как-то я потратила месячную зарплату на крутую сноубордическую куртку. При этом тебя кормят три раза в день, ты не платишь за аренду квартиры — как будто снова живёшь с родителями.

Самый тяжёлый день — суббота, так называемый changeover day. В этот день приезжают и уезжают гости, так что нужно поменять и почистить практически всё. Самый долгий мой «сменный день» продлился где-то 16 часов: на дорогу упал огромный камень, так что гости никак не могли до нас добраться. Самое неприятное — опустошать джакузи снаружи, а это первое задание после того, как уезжают гости. Для этого нужно опустить один конец шланга в джакузи, а другой положить себе в рот и изо всей силы втянуть воздух, чтобы вода начала литься на снег. Если не успеешь убрать шланг вовремя, в рот может попасть вода с диким содержанием хлорки, в которой неделю каждый вечер сидели люди. Джакузи вообще любимое развлечение для сезонников, ведь в них персоналу категорически нельзя залезать. В ночи после паба сезонники занимаются «tubbing» — стараются пробраться в как можно больше джакузи так, чтобы тебя никто не заметил.

Самое интересное в работе шале-гёрл — постоянная смена людей, за которыми нужно присматривать и ухаживать. Семьи с маленькими детьми, шумные компании университетских друзей, сдержанные пары среднего возраста или даже бывшие сезонники, с грустью признававшие, что «сезон был лучшим временем в их жизни». Кто-то капризничал, для кого-то нужно было готовить особую еду, но в целом работа очень простая, а гости улыбчивые и всегда интересуются твоей жизнью. Один раз гость в первый же день на склоне сломал руку, но мы нашли для него книжки, настольные игры и карту пешеходных тропинок.

Вообще, ты чувствуешь себя не обслуживающим персоналом, а скорее заботливым другом. В ночь перед отъездом гости обычно приглашали нас сесть за стол, угощали вином и очень благодарили. Цену благодарности мы узнавали наутро, когда видели оставленные чаевые. Самая большая сумма была, кажется, 330 евро на троих. А канадцы как-то оставили 9 евро 90 центов — это было даже забавно.

Новое хобби

«Ты или сама умрёшь, или убьёшь меня, или сломаешь ногу!» — я, мой тренер по сноуборду, два ребёнка и стеснительный англичанин стоим на вершине красной (практически самой сложной) трассы, и у меня, кажется, начинается первая в жизни паническая атака. Мой босс каким-то образом договорился о пяти бесплатных уроках с французским тренером в группе для начинающих. Тренер смеялся надо мной и после пятнадцати минут первого урока заявил, что у меня ничего не получится и стоит начинать с лыж. Я заупрямилась и всё же осталась в группе, поэтому на следующих уроках держалась за тренера и бесконечно падала, падала и падала. После пяти занятий уверенности я не чувствовала (ног, кстати, тоже), больше трёх метров проехать не могла, а тренер всё смеялся надо мной. Это его «push on your FRONT foot» с французским акцентом отпечаталось в моей голове надолго.

Во время самостоятельных ежедневных вылазок на склон я познакомилась с моим любимым персонажем — Гленном. Гленн — 65-летний англичанин, бывший чемпион по сёрфингу, который провёл в Ла-Танье 17 сезонов подряд, живёт в трейлере и учит кататься на сноуборде за пару пинт светлого пива. «Любой дурак может кататься на сноуборде», — сказал мне Гленн. Так у меня и стало всё получаться. Это забавное сравнение французского тренера и Гленна научило меня тому, как стоит относиться к жизни — вместо «У тебя никогда не получится, надо сдаться» думать: «Да это легко!» С тех пор, когда что-то кажется слишком уж сложным, я вспоминаю горный склон и смешные солнечные очки Гленна, в которых отражалось моё перепуганное лицо. К горному воздуху, склонам и ежедневным катаниям на сноуборде привыкаешь очень быстро — просто не понимаешь, как мог жить без этого.

Сезонники

Сезонники приезжают сюда по разным причинам: кто-то живёт, меняя сезоны (сноуборд — зимой, сёрфинг — летом), кто-то приехал после школы на год перед поступлением в колледж, кто-то бросил офисную работу ради гор. Общая атмосфера напоминает первый курс университета с безумными тусовками, только вот вставать на работу каждый день в 6:50. Многие засыпали на кроватях гостей во время уборки комнат, потом просыпались и снова убирали.

Люди, помещённые в такое замкнутое и немного «ненастоящее» пространство, ведут себя достаточно странно. Мораль и дружба практически отсутствуют, зато все друг другу прощают даже самые дурацкие поступки. Одна неделя в атмосфере сезона — как три месяца в обычном мире: люди успевают поссориться, помириться, покричать и снова подружиться. Очень много сплетен (как и в любом маленьком городке, наверное), а люди, с которыми работаешь, обожают жаловаться боссу. Например, девушка-австралийка любила попросить меня прийти попозже («Всё равно тут нечего делать»), а затем жаловалась начальнику, что я опаздываю. Основные темы для разговоров — сноуборд и то, кто как покутил прошлой ночью. Все очень трогательно относятся к снегу и безумно ждут снегопада, чтобы покататься на «пухляке» — свежем слое снега.

В какой-то момент я познакомилась с 40-летним писателем Марком. Он жил в трейлере с фокстерьером Уиллоу, писал роман и дал мне почитать «Миллион маленьких кусочков» Джеймса Фрея. Он мне как-то признался, что у него когда-то давно были и квартира, и работа, и жена, а потом ему всё осточертело и вообще он считает, что «лучший офис — это горный склон».

Мой босс заслуживает отдельного упоминания. Ральф — англичанин около 40 лет, который одевается как подросток и очень любит солярий. Живёт он на этом курорте уже двадцать лет, о чём постоянно напоминает. Сам он тоже когда-то был сезонником, а теперь арендует два шале. Ральф постоянно впадал в крайности: то договаривался о бесплатных занятиях по сноуборду и отпускал меня пораньше, то пинал мешок с мусором и кричал, когда сахарница и коробка с чаем неровно стояли на столе. Мы прозвали его Папой — я и правда чувствовала себя так, будто снова живу с родителями. В Ла-Танье всего два бара, в трёх минутах друг от друга. Наш дорогой босс знал владельца и весь персонал, так что ему ежедневно докладывали, где мы были, сколько выпили и когда пошли домой. В общем, ощущение, что я нашкодивший ребёнок, не покидало меня весь сезон.

Возвращение 

В конце марта снега оставалось совсем немного, что повлияло и на количество гостей. Поэтому мой босс объявил мне, что я скоро еду домой, хотя уехать я планировала на месяц позже. Если честно, я вздохнула с облегчением — уж очень хотелось вернуться в реальный мир. Когда снег тает, закрывают большинство трасс, кататься становится практически невозможно. Все книги прочитаны, все люди до боли знакомы, да и вообще хочется вернуться в свою жизнь, которая поставлена на паузу. Так что я залезла в свои сноубордические ботинки (они не поместились в чемодан) и отправилась сначала к родителям в Ригу, а через неделю в Лондон. Конечно, интересно отдохнуть от привычной жизни и сорваться в такое приключение, но обратно я собираюсь исключительно в качестве гостя. Я очень горжусь собой за безумное решение бросить всё. Любую затею осуществить проще, чем кажется, главное — не слушать никого, кроме себя.

В начале апреля я с облегчением обнаружила себя на прежде ненавистной Оксфорд-стрит: наконец-то я могла пройти по улице, где меня никто не знает. Через несколько месяцев я попробовала встретиться со знакомыми сезонниками, которые вернулись в родной Портсмут. Разговаривать нам было совсем не о чем, разве что вспоминать сезон. Зимой мне, конечно, теперь очень хочется на склон, а о моём приключении всегда напоминает костюм Человека-паука, который забыл в шале кто-то из гостей. Ну, и моя классная сноубордическая куртка.

Фотографии: JL — stock.adobe.com, jon11 —stock.adobe.com, JC DRAPIER— stock.adobe.com, Jonr67 —stock.adobe.com, Paul Vinten — stock.adobe.com