ПутешествияНа колесах через Америку: От Чикаго
до Лос-Анджелеса
Большое путешествие по большой стране — с кемпингами, бизонами и байкерами
Когда мы решили поехать в Америку, то поняли, что хотим основательно изрезать ее колесами и повтыкать палаточные колышки в ее землю. Наш маршрут начинался 4 августа ровно в 7 утра в Чикаго, штат Иллинойс, и закончился вечером 24 августа в Лос-Анджелесе, штат Калифорния, — полную версию нашего путевого дневника со всеми остановками можно прочитать на Tumblr. Нас было шестеро: Роман, постоянно живущий в Нью-Йорке (и взявший на себя всю организацию), его брат и атлет Вова, прилетевший из Южно-Сахалинска через полпланеты, а также житель Красноярска Валера, москвичи Макс, Таня и я.
Текст и фотографии: Кристина Резникова
Чикаго: Город будущего,
небоскребов и арт-объектов
Два дня перед нашим стартом я должна была провести в Чикаго в гостях у неизвестного мне человека — знакомого моего знакомого моего знакомого, дом которого затерялся среди зеленых лужаек знаменитого Чикагского университета. Его территория ничем не огорожена, а здание выглядит как секретная лаборатория в окружении деревьев и сюрреалистических арт-объектов. Чикаго вообще город стрит-арта, чистый музей современного искусства. Вот стоит огромный красный то ли жук из «Звездного десанта», то ли тренога из «Войны миров». В другом месте расположились громадные лысые головы из мрамора.
Парк Миллениум, который считается одним из любимых мест отдыха горожан и туристов, — сплошной футуризм. Хотя отдыхать здесь странно. Всё очень бетонно, угловато и космически, почти нет парковых удобств, к которым мы привыкли: травки, где можно поваляться, лавок и столиков из экологически чистых материалов, плеяды закусочных с хот-догами и китайской лапшой, ни каруселей, ни фонтанов в привычном понимании этого слова, ничего. Вместо этого здесь есть капля ртути за миг до падения, межгалактический театр с крышей, уподобленной кольцам Сатурна, и огромные кубы, с которых течет вода, — Crown Fountain. Высоченные параллелепипеды сделаны из тысячи маленьких стеклянных кирпичиков, которые подсвечиваются светодиодами. На внутренних сторонах непрерывно появляются голограммы лиц, которые могут улыбаться, смеяться, сердиться, но каждый из них в итоге сложит губы в трубочку и сделает фонтанчик. Вода будет настоящей, а не голограммной. Лица, которые появляются на экранах, — простые жители Чикаго, а идея проекта — показать этническое разнообразие горожан.
Конструкция по прозвищу The Bean (то есть боб) уже долгое время служит визитной карточкой города. Изначально он задумывался как капля ртути за миг до падения. Но, согласитесь, не так-то просто выговорить «Встречаемся в 17:30 у капли ртути за миг до падения». Куда проще «Встречаемся в 17:30 у боба». Так он и стал зеркальной фасолькой, в отражении которой, наверное, сделали уже миллион селфи, а мое было миллион первым. Другой символ города — Николас-Бридж — соединяет часть парка с третьим этажом Музея современного искусства, который тоже находится в здесь. С него можно сделать отличные снимки пролетов между чикагскими небоскребами или же озера Мичиган, которое тоже совсем рядом и мастерски маскируется под море. Даже с воздуха ты вряд ли увидишь другой берег, на набережной пришвартовано множество яхт, летают вездесущие чайки и выпрашивают еду.
Тут же располагается театр Харриса. Его сцена фактически стоит под открытым небом, ее обрамляют только широкие металлические пластины — как будто закрученные на плойку жестяные локоны, а зрительские сидения расположены прямо на газоне. Здесь проходят как бесплатные фестивали с участием разноплановых музыкальных групп, так и оперы или выступления Михаила Барышникова. Мы застали проходящий в городе музыкальный фестиваль Lollapalooza — половина парка была перекрыта под него, но на берегу озера Мичиган было прекрасно слышно каждое слово Arctic Monkeys. Неудивительно, что по центру города разгуливали толпы подвыпившей и веселой молодежи в кирзовых сапогах и с цветочными венками на головах.
Кроме этого Чикаго — родина самого высокого американского небоскреба, 102-этажного Уиллис-тауэр, который, по задумке архитекторов, изображает раскрытую пачку сигарет. Мы застали лучшее время суток для подъема — закат и сумерки. Из плоскости здания выпирают знаменитые стеклянные кабины, в которых стоишь как в капсуле: мы смотрели, как розовое солнце медленно катилось по небу к горизонту и ушло, уступив место городским огням. Видели, как полосы дорог вдруг превращаются в желтые лучи, уходящие чуть ли не к горизонту. Как верхушки небоскребов начинают мигать, словно маяки. Если у вас до сих пор Чикаго ассоциируется с Аль Капоне, то это пережитки далекого прошлого. Об этом здесь мало говорят, а напоминает о лихих 30-х только тематический экскурсионный автобус «Untouchable Tourists», черный как гроб, и старые двухэтажные дома с деревянными лестницами зигзагом. Это вовсе не город прошлого, а город будущего, похожий на фантазию Вачовски. Стальной, блестящий, футуристический.
Природные парки: Головы президентов, Плохие земли, Призматическое озеро,
2000 марсианских арок и Гранд-Каньон
Выезд из Чикаго первые пять часов напоминает ближайшее Подмосковье, но ближе к вечеру подмосковные пейзажи сменяются на мили кукурузных полей, через которые в фильмах ужасов герои убегают от убийцы. Наши «Шевроле Импала» мы арендовали в Чикагском аэропорту, каждая обошлась примерно в 1500 долларов, половина из которых — цена за возврат в другом месте. В багажники влезли и чемоданы, и палатка, и решетка для барбекю, и даже холодильники для пива. По пути мы встретили пару колоритных заброшенных заправочных станций и придорожных мотелей, хотя вся эта заброшенность не кажется унылой.
В американской нищете не чувствуется безысходности, как в нашей. Скорее, в ней присутствует кинематографичность, как будто это павильон с декорациями. На подъезде к парку Бэдлендс шокирует зловещая тишина, странные безжизненные формы белого известняка с заостренными верхушками, ветер, больше похожий на шепот духов, и сухой воздух. Мы проехали через какие-то будки, похожие на забытый людьми контрольно-пропускной пункт, и только добравшись до кемпинга, поняли, что въехали в парк не совсем легально.
Очень странно, проснувшись в палатке, обнаружить себя в Америке. Не слишком-то часто я слышу от друзей: «О, мы тут отдыхали с палатками в Бэдлендсе в Южной Дакоте!» Максимум: «О, мы тут отдыхали с палатками под Тверью!» Американские национальные парки — явление уникальное. По масштабу прекрасно отлаженного сервиса и комфорта, по масштабу территории, по масштабу неземной красоты. Все они, несмотря на то, что природа каждого парка уникальна, имеют общую структуру или какой-то «сервисный базис». Есть огромная территория заповедника с его точками обзора и трэйлами (тропами), которые указаны на прилагаемой к билету карте; есть зона кемпингов, на которой есть всё необходимое, включая приемлемый душ и унитаз; а есть зона всяческих активностей — рестораны, бары, может, даже музей какой-нибудь. В общем всё, чтобы народ не ссохся от скуки и не слился с природой в буквальном смысле. Правда, если с первым и со вторым везде всё более-менее одинаково хорошо, то с третьим кое-где бывает туго.
Здесь, на небольшом пустыре недалеко от дороги стоял бар, а вокруг него — всё, что смиксовать могли только американцы: лошади в небольшом загоне, тут же аккуратно в ряд выстроились старые, но очень лощеные авто — «Понтиак», «Форд», «Додж» (выставка это или просто склад — непонятно), чуть поодаль — большой железный навес, под которым стояли деревянные лавки и столы, с крыши навеса спускались зловещие железные крюки. Всю эту картину завершала парочка развалившихся домов и ржавых корыт фордовского происхождения. Снимки здесь получаются атмосферные, но спросить, что происходит, не у кого.
Вообще, парк Бэдлендс далеко не мейнстрим среди туристов. Когда-то индейцы назвали эти земли плохими из-за не очень-то гостеприимного вида. Все эти остроконечные скалы в земле издалека выглядят как пики, на которые можно наколоться. «Википедия» утверждает, что здесь до сих пор находят останки саблезубых тигров и гигантских свиней. Общая панорама, которая открывалась перед нами на всех обзорных площадках, была немного жутковатой и апокалиптичной, а впереди ждала гора Рашмор — та самая штуковина, на пике которой выгравированы барельефы четырех президентов США: Вашингтона, Джефферсона, Рузвельта и Линкольна. По 18 метров голова. Это еще один уникальный американский феномен, про который можно сказать: «Нигде на земле такого нет».
В это время года мы столкнулись и с другим уникальным явлением, похожим на налет саранчи на кукурузные поля. Это ежегодный съезд байкеров (черт его дери). В своих черных кожаных портках на черных мотоциклах они заполонили дороги всех окрестностей. Байкеры набились в мотели не только всех близлежащих городов, но и ближайших штатов! Мы еще с утра поняли, что заселение в мотель станет для нас серьезной проблемой. Впрочем, пока они казались нам вполне славными ребятами: мы несколько раз фотографировались с ними и даже научили их говорить «сиськи». Фестиваль Sturgis проходит аж с 1938 года в городке Рапид-Сити. Чем они там занимаются, всем известно — пьют. Этим они нам и понравились.
Следующим на очереди в нашем маршруте шел парк Йеллоустон, захватывающий территории сразу нескольких штатов: Вайоминга, Монтаны и Айдахо. Въезд в него стоит 25 долларов с машины на неделю, и примерно столько в нем вполне можно провести. Как и полагается в этот сезон, все места в кемпинге были заняты, поэтому нам пришлось искать кемп-место за пределами парка — зато всего по 2 доллара за палатку. Просто так взять и поставить палатку в любом понравившемся месте нельзя — за это полагаются штрафы от местных рейнджеров. Эти меры дают шанс природе остаться практически первозданной: за столько лет все эти парки посетили миллионы людей, а им хоть бы что — стоит всё целехонькое и чистейшее.
За день весь Йеллоустон объехать нереально, но точно нельзя пропустить Большое Призматическое озеро. Найти его не составляет труда по количеству пара, который извергают все гейзеры в округе, и по количеству народа, который извергают все автомобили рядом. Пока идешь по дощатой тропе, тебя со всех сторон обволакивает туманом и ты чувствуешь себя лучше, чем в самом пятизвездочном из всех пятизвездочных резорт-спа. Вокруг — застывшая лава, мертвые деревья на белоснежных термальных источниках, водопады.
Конечно, жаль, что необыкновенные цвета Призматического озера хорошо видно только с воздуха, а с высоты человеческого роста можно наблюдать слияние желтого с голубым или оранжевого с синим лишь по линии горизонта. Желтый здесь не песочный, а желтый. Оранжевый — не какой-нибудь рыжий. А голубой — не бирюзовый, а именно голубой. Еще одна особенность парка — это животные, которые чуть ли не подают лапу при встрече. Вот очередной медведь вновь создал пробку из зевак, которые восхищенно наблюдают за тем, как он что-то у себя чешет прямо у обочины. Вот стадо бизонов, которые, задрав копыта, лежат на лопатках и ловят лучи солнца. Семейство ручных оленей бесцеремонно жует траву прямо на газонах туристических центров, еще и смотрят на тебя, будто приглашая присоединиться.
Въехав в Йеллоустон с севера, мы держали курс на выезд к югу, а затем через Соленые озера близ известного по Олимпиаде 2002 года города Солт-Лейк-Сити к национальному парку «Арки». Уже несколько миль мы ехали по штату Юта, и природа вновь кардинально сменила облик. После привычных нашему глазу горных озер и густых лесов странно было ощущать холодное дыхание красных каменных глыб, которые нависали с обеих сторон дороги. Как водится, в парк мы приехали глубокой ночью. Въезд открыт, но касса не работает. По старой схеме, чуть-чуть постояв у будки, мы дали газу в темный коридор парка: второй нелегальный въезд в национальный американский парк дался нам уже гораздо легче. Здесь горячий воздух, обволакивающий и удушающий, как горная змеевка. Полная луна освещает неподвижные каменные изваяния, которые будто выросли несколько минут назад, чтобы радушно встретить нас или же прогнать. Я готова была дать руку на отсечение, что мы на какой угодно планете, только не на Земле
Вообще-то ночевать в парках — это здорово! Встаешь рано и после ночевки в парках за день успеваешь гораздо больше, чем после ночи в мотеле. Затекшее тело, невыносимая жара или несносный холод, опасность встречи с насекомыми, койотами, медведями или рейнджерами, малая вероятность помыться — кого волнуют такие мелочи, когда впереди самые большие природные арки в мире? Две тысячи красных арок разбросаны по огромной территории, и им приходится нелегко: чтобы арку зарегистрировали и дали ей имя, ее пролет должен быть не меньше метра шириной. Скульптором всей этой фантастики является ветер, который тысячелетиями ваяет их под звуки собственного воя. За день мы обошли, а точнее, облазили, лишь несколько: нам оставалось еще 1994 арочных объекта, но пришло время ехать дальше — нас ждала долина Монументов. Мы плавно въехали в Аризону, где маленькие сурикаты перебегали нам дорогу, а ветер вдали скручивался в песчаные вихри. Пейзаж очень сильно напоминал «Страх и ненависть»: на горизонте появились монументы, вырастая посреди пологой пустыни.
В Аризоне очень сильно сохнут губы. Горячий ветер лучше любого фена высушивает волосы за секунды. Аризона — это любовь с первого взгляда. В Аризоне кажется, что все мечты уже сбылись, и тебе не стоит ломать голову, чтобы выдумывать их снова. Как будто укол аризонского кактуса — панацея от вселенской печали. Здесь полно мест, которые непременно стоит посетить: расщелина Лошадиная Подкова, каньон Антилопы, где утром как-то правильно падает божественный свет, и озеро Пауэлл, на каменном берегу которого мы наладили контакт с потомками индейцев. Они немного рыхлые телом, и руки у них в странных татуировках. Но лица их столь же строгие, как у тех ребят, которых мы видели в фильмах и представляли себе, когда читали «Последнего из могикан».
Путешествуя по Америке, невозможно проехать мимо одного из самых больших заповедников в мире — величественного Гранд-Каньона. Обзорных площадок здесь много, но есть самые известные, при которых находятся и кемпинги, и великолепные туристические центры. Мы были на самой южной — Саут-Рим. Если вы когда-то слышали про Гранд-Каньон, что он величественный, огромный, удивительный и невероятный, то всё равно будете представлять себе его меньше, чем он есть на самом деле. Невозможно представить себя на его дне, которое, кажется, за все тысячелетия его существования видели только вороны, медленно летающие вдоль зубастых расщелин.
Гранд-Каньон, как хамелеон, меняет цвета в зависимости от времени суток. На фотографиях мы видели его красным или оранжевым. Под полуденным солнцем он желтый. Но мы очень удивились, застав его фиолетово-розовым — именно такого цвета он на закате. Горизонт его идеально ровный — кажется, что природа, создавая это чудо, прежде брала уроки черчения. Ей-богу, когда я стояла на краю, меня так и тянуло вниз. Я читала, что кто-то да падает туда в экстазе. Конечно, осмотр всех точек заповедника может занять не один день, поэтому, отмерив свои полтора часа, мы поехали дальше — к городу тысячи огней, раскинувшемуся посреди бескрайней пустыни.
Лос-Анджелес: Разбитые мечты,
идеальные пляжи и блошиный рынок
Мне казалось, что, будучи в Лос-Анджелесе, нельзя пропустить Голливуд и его знаменитый бульвар со звездами. Следуя моим требованиям, Роман остановил машину в какой-то промзоне: «Ну, мы в Голливуде». Я вышла, волоча по земле шлейф синего платья, как королева взорвавшейся бензоколонки. Так же что-то взорвалось и в моей голове. «Как, Голливуд?» — «Ну, прям самый центр Голливуда», — саркастически и победоносно улыбался Роман. Так я познакомилась с LA. Район под названием Голливуд выглядел как худшее гетто Парижа, только в американском стиле: приземистые дома-ящики из бетона и циновки, закрытые магазины и рестораны были зарешечены и неприветливы, всё расписано неаккуратными граффити, людей нет, даже собак бездомных нет. Но разочарование мое агонизировало на Голливудском бульваре. Он тянется очень долго, и очень долго вы не найдете там ни одной знакомой звезды. Приближаясь к более знакомым именам, вы увидите, до какой степени они затоптаны и затерты. Вдоль улицы тянется череда маргинальных баров и сомнительных клубов, изрыгающих невообразимо пьяных людей прямо на эти звезды.
Голливудские холмы — место, где невозможно не подержать надпись «Hollywood» на ладошке — куда более приятный район. Красивые дома и пальмы на подножках вдоль дорог — визитная карточка Калифорнии. Буквы H, O, L, L, Y, W, O, O, и D оказались больше, чем я думала, как и всё в этой стране. Расстояния между районами Лос-Анджелеса просто колоссальные. Большая часть пути — это широченные хайвеи-эстакады, сложные развязки, а под ними — пустые пространства либо какие-то гаражи или промзоны. Без машины здесь никак: Лос-Анджелес не похож на привычный город, у него наистраннейшая структура. Как будто это десятки маленьких городишек, связанных широкими драйвами, по которым можно ездить бесконечно, не видя цели или конечного пункта.
Я очень хотела полюбить Лос-Анджелес, запомнить его только с хорошей стороны, и в итоге он ответил на мои старания. Во-первых, его спасли пляжи. Они тянутся вдоль всего LA, расходятся в разные стороны за пределы города, и все одинаково прекрасны. Прибрежная полоса очень широка, и места хватает всем. Красавчик-спасатель в красных шортах всегда вытащит тебя, если ты будешь захлебываться в воде, но, скорее всего, вы даже не заметите, что за вами приглядывают: никто и ничто не мешает сливаться с океаном в экстазе. Названия пляжей столь же упоительны, как они сами: Эрмоса, Манхэттен, Венис, Санта-Моника.
Во-вторых, знакомая, жившая тут в свое время, рассказала о Melrose Trading Post, или Fairfax Flee Market. Это блошиный рынок в лучших его традициях, проходящий каждое воскресенье в районе Западного Голливуда. Располагается он на территории школы искусств, а вход стоит три доллара, которые идут на благотворительность. Здесь можно купить рваный американский флаг, сутенерскую шубу, старые пивные банки, платье вашей бабушки, поношенные кожаные ботинки, очки каких угодно форм и размеров, открытки, которые писали друг другу какие-то американцы, бижутерию всех мастей и еще черт знает что. Лучшей подруге я купила подвеску из ракушки в форме огромного сердца у очень милого дедушки-афроамериканца, из чьего проигрывателя на всю округу гремел джаз. Для своего босса я нашла суперчасы, сестре купила масло для тела натуральнее некуда, которым от тела пахнет дня три. Помимо прочего тут можно за копейки набрать очков, значков, открыток и прочей дребедени для всех знакомых, кто при встрече неожиданно спросит: «А мне подарок?»
Последним пунктом нашего большого американского турне стал Беверли-Хиллз — район с богатыми домами и богемными кофейнями. На наших глазах из одного особняка плавно вышла фигуристая афроамериканка в платье с золотыми пайетками, сверкавшими на солнце до боли в глазах. Женщину окружили люди с фотокамерами, когда она проходила к своему лимузину. Да, в Лос-Анджелесе всё кардинально меняется, стоит чуть-чуть поменять координаты. Как, впрочем, и во всей Америке.
В этот же день нам нужно было добраться до аэропорта LAX и улететь обратно. Всё быстро: чекин, контроль, дьюти-фри, кофе, подливать виски, чтобы заливать печаль. И вот мы уже в самолете. Конечно, было немного грустно, и я даже нескромно всплакнула в самолете, глядя из иллюминатора на красивый Лос-Анджелес, похожий на золотого осьминога и даже как будто бы такой родной с высоты полета. Вернулись в Москву с чувством глубокой усталости, но полными гордости за такой совершенный нами отважный трип.
