ВластьКандидатки в мундепы — 2022 о выборах, апатии и надежде после 24 февраля

Зачем выдвигаться

У меня есть позиция: в любой ситуации всё равно надо не опускать руки, а действовать. Я использую выборы как возможность достучаться до людей в Восточном Измайлово, чтобы рассказать им, что они могут быть активными, что это имеет смысл.

Я хотела пойти на выборы и до 24 февраля, и для меня [после] ничего не изменилось. Я скорее даже ещё больше стала уверена, что нужно идти, разговаривать с людьми, как-то выводить их из этой апатии.

Можно думать, что всё равно всё закончится неудачей и глобально ничего не поменяется. Но на локальном уровне всё-таки возможно что-то поменять. Вот бар «Делай культуру», который я открывала, до сих пор работает. Я организовывала акции по посадке деревьев в Москве, и эти деревья до сих пор растут. Я использую такой же подход, как в предпринимательстве: тестирую разные гипотезы, смотрю, что работает, а что нет. Я ещё не пробовала становиться муниципальным депутатом, а если не попробую, то никогда не узнаю, сработает ли эта гипотеза.

Запрос на политику

Запрос на независимую политику действительно есть. Когда я общаюсь с жителями, они часто говорят, что разочарованы в политиках, потому что многие люди живут в районе уже порядка 30 лет и к ним ни разу не приходили пообщаться кандидаты в депутаты. Они не понимают, почему делают неудобные скамейки без спинки, хотя старые их устраивали, или уменьшают футбольное поле, на котором играют их дети или внуки. И я тоже этого не понимаю.

Как-то мы были в одном дворе, где я очень долго говорила с жителями. Потом оказалось, что у них встречи дома не было уже лет десять — за это время у них накопилось, они говорили наперебой. А в конце всё-таки улыбались и говорили «спасибо, что пришли».

О демократии

Я была слушательницей программы «Политическая философия» в Шанинке. Я пошла туда, потому что понимала, что мне нравится идея демократии, но меня не устраивает [то, как сейчас работает] представительная демократия. В нашем совете 10 депутатов на 40 тысяч жителей, а это очень мало. Я хотела понять, какие формы демократии ещё существуют, почему она обязательно должна быть именно такой.

Мне ближе всего на данный момент теория демократии советов, про которую писала Ханна Арендт. В ходе различных, часто революционных событий люди спонтанно самоорганизовывались всегда в эту форму, то есть форму каких-то низовых объединений на уровне домов, предприятий, где они работают, и так далее. Люди на местах — лучшие эксперты, они знают места, где живут, и в рамках этих советов они обсуждают и принимают решения.

Для меня важная часть демократии — это когда в процессе дискуссии вырабатывается какое-то общее решение, которого до этого вообще ни у кого не было. А когда каждый сказал что-то одно, другой ему ответил, появляется синтез идей и какое-то новое общее предложение. И для меня это такая демократия, которая мне нужна, и я хотела бы её развивать.

Сведение демократии к голосованию или опросу выхолащивает её. Ведь вы высказались, больше ничего не надо делать, не надо ни с кем общаться. Не надо думать, не надо искать информацию. В таких условиях проставление галочки в бюллетене — это техническая вещь, которая вообще не имеет ничего общего с демократией.

Про отношение к женщинам и возрасту

Удивительно, что в ходе кампании мне ни разу никто ни слова не сказал о том, что политика не женское дело, хотя я предполагала, что такое может быть. Вот Лилия Гайфуллина, моя напарница, часто сталкивается с комментариями по поводу возраста. Ей 19 лет, и ей приходится доказывать, что это не минус: у неё есть энтузиазм, энергия и нужные знания. Даже я с этим сталкиваюсь: мне 35, но иногда и мне говорят про возраст, мол, не рано ли ещё идти в депутаты?

А ещё за время избирательной кампании я встретила очень много сильных женщин, которые управляют типографиями, организуют расклейку плакатов и координируют распространение буклетов. Они не боятся быть лидерами и брать на себя ответственность

Зачем выдвигаться

После 24 февраля я, как и многие, тоже впала в некоторую апатию. На самом деле я до последнего думала, идти на выборы или нет, потому что мне это казалось бессмысленным.

Сейчас мне кажется важным, чтобы у людей, у моих избирателей, с которыми я провела эти пять лет, была возможность выбора. Чтобы люди, которые не поддерживают происходящее, но по ряду причин не готовы высказываться публично, могли выразить свою позицию легально и законно на выборах.

Об опыте депутатства

В муниципальном совете во время моего депутатского срока было 12 членов «Единой России». Так что по большей части, наверное, моё депутатство — это про то, что я многим своим избирателям советовала пути решения их вопросов, помогала им с обращениями, рассказывала, что они вообще могут. Например, у собственников в отдельном доме много прав в отношении него, но большинство про это не знают. У меня была такая позиция, что людей надо попробовать вынимать из квартиры каким-то образом и побуждать их к действиям. Например, если у вашего дома проводят «благоустройство», то вы можете написать обращение сюда и сюда, вы можете влиять на это. Обычно приходит управа и говорит: «Мы уже всё придумали и выбрали». Но ведь только люди, кто здесь живёт, знают, как им удобно и комфортно жить или нет. Я абсолютно уверена, что за время моего депутатства людей, которые участвуют в управлении на местном уровне, стало больше.

О важности слушать горожан

Безусловно, есть специалисты, которые знают, например, как правильно расположить детскую площадку относительно парковки, дороги и так далее. Но дело в том, что жителей сейчас никто не спрашивает. На встречи по благоустройству обычно приходит мало людей из-за недостаточного информирования, нежелания провести настоящие опросы среди жителей. Желание лёгкого одобрения уже придуманных планов приводит к тому, что они слышат мнения единиц и не учитывают мнение большинства. Проблема в том, что отдельные группы людей могут не чувствовать потребностей других групп. И это нормально, но как раз обсуждение и демократия нужны для того, чтобы эти группы друг друга услышали.

Вот какой-нибудь заядлый автомобилист считает, например, что чем больше будет полос на дороге, тем быстрее всё поедет. Но это так не работает. Можно попробовать ему объяснить, почему частичное увеличение ширины дороги не приведёт к улучшению ситуации в целом, на всём протяжении расширить её не получится, да и вообще мы не можем строить столько дорог, чтобы вместились все желающие машины, какие-то ограничения всё-таки необходимы для создания комфортного города для людей. Нужно в любом случае проводить просветительскую работу и подробно рассказывать, почему им от этого будет лучше, обсуждать друг с другом. А мэрия, несмотря на заявления о множественных опросах, не проводит настоящих исследований среди горожан.

Об опыте материнства

Если говорить про комфортную городскую среду, то мы говорим всегда о том, что надо отдавать приоритет тем людям, которые имеют какие-то особенности, скажем так, для передвижения. То есть это или бабушки, или мамы с колясками, или люди, которые имеют какие-то ограничения по движению.

И как бы когда мы планируем город, мы должны думать с точки зрения этих людей, чтобы им было удобно. Пока же безбарьерную среду мы видим только для автомобилей. Поэтому я сейчас нахожусь как бы в очень удобной такой ситуации, потому что я могу видеть город как раз глазами такого человека. Это очень помогает.

Моей младшей дочке сейчас нет и трёх, поэтому я не работаю фулл-тайм, так что заниматься депутатскими делами получается довольно много. Но также я вижу удивительные примеры среди депутатов, которые успевают совмещать и серьёзную работу, и депутатство. Это конечно восхищает.

Зачем выдвигаться

Меня часто спрашивают, зачем я пошла на выборы после 24 февраля, а я как раз тогда точно решила, что буду в них участвовать. Именно потому, что многие опустили руки. Кандидатов стало меньше, многие уехали, и я подумала, что если бы ещё и я отказалась, то кто же тогда вообще будет в бюллетене? Никого? Но это вообще не вариант, потому что тогда «Единая Россия» получит все места.

Единственное, в чём я сомневалась, — достойна ли я этого, смогу ли я быть депутаткой? Может быть, есть кто-то лучше? Но когда стало понятно, что очень многие впали в прострацию или боятся, я подумала, что сложилась ситуация, когда либо ты, либо никто.

Я сейчас почти в неуязвимом положении для давления со стороны, например, работодателей. Дело в том, что я в декретном отпуске, поэтому уволить меня просто не могут, хоть я в бюджетной организации работаю. Мой работодатель в курсе, что я иду от оппозиции, но фактически сделать никто ничего не может, уволить меня, как Юлию Каценко, не получится.

Про реполитизацию

В Зюзино я живу всю жизнь, а о «Штабе Зюзино» узнала в 2018 году, когда мы решили устанавливать шлагбаум во дворе. Независимые депутаты нам очень помогли — это было огромной неожиданностью, что кто-то готов тебе помогать в этой всей бюрократии, что есть такой инструмент влияния, как муниципальные депутаты. Я постепенно стала читать их новости, подписалась на канал.

Потом была кампания, когда мы отстаивали роддома [от закрытия] в Зюзино. Мы всё чаще общались с нашими депутатами, потому что был предыдущий удачный опыт. И, соответственно, со следующей проблемой я опять шла к ним.

Стало понятнее, зачем вообще нужны мундепы. За нашим домом закреплён независимый депутат Александр Замятин, он помогает мне контролировать капремонт в доме: ходит со мной по подвалам, по чердакам. Я не могу себе представить единоросса — директора ГБУ, который полезет со мной в подвал смотреть какие-то трубы.

Про дом

В 2017 году в нашем доме сложилась такая ситуация: консьержки не было, везде была грязь и какая-то разруха. В общем, прямо неуютно. И я стала искать, кто же старший, потому что я помню, что был какой-то актив из старых жителей. В итоге я сама со своей подругой нашла консьержку, отремонтировали ей комнату, и завертелось: неформально я стала старшей по дому. Позже наши независимые депутаты посоветовали мне провести собрание собственников и получить официальный статус в совете дома, чтобы эффективнее общаться с тем же ГБУ «Жилищник»: взять на контроль какие-то моменты, чтобы они уже не могли отмахнуться.

У меня в доме есть взрослая подруга, ей 65 лет: она отвечает за связи с возрастными соседями, потому что ей легче найти с ними общий язык. А я, соответственно, с теми, кто помоложе. Такой у нас дуэт сложился.

В итоге в доме сложились добрососедские отношения: например, когда надо украсить ёлку, все несут свои игрушки. Мне не приходится заставлять соседей сдавать деньги на консьержку, они сами это делают, на совесть.

О родах во время избирательной кампании

Прямо в середине июля у меня родился ребёнок, поэтому как раз образовался момент, когда я была свободна от своих рабочих обязанностей, а детей я не воспринимаю как обузу. Я же всё равно гуляю по району постоянно день и ночь. И, соответственно, агитировать во дворах или на улице — это не проблема, наоборот. Так хотя бы с делом хожу, ребёнок-то спит.

На агитацию по квартирам я хожу, естественно, без ребёнка, но люди реагируют хорошо, как только узнают, что я их соседка.

Я называю свой адрес и говорю, рассказываю, что я старшая по дому и теперь хочу расширить круг своих обязанностей, чтобы улучшить Зюзино. Я здесь живу, мои животные здесь живут и гуляют, у меня три собачки. И я хочу, чтобы не только в своём дворе, но и в соседнем я не испытывала шока и ужаса.

ФОТОГРАФИИ: личный архив