СообщницыНетовар: Мы боремся
с продажей животных
в зоомагазинах

О «Нетоваре»

Алла: Я владею баром, но сейчас и «Нетовар» превратился в мою работу, потому что он занимает очень много времени. Особенно в последнее время, о нашем движении уже многие узнали. Правда, это работа, за которую никто не платит. И даже наоборот: мы вкладываем свои деньги, время и силы. Фактически мы работаем с начала декабря, то есть уже полгода. Мы решили не создавать юридическое лицо, ведь оно нужно для того, чтобы иметь счета, чтобы собирать деньги. Это не про нас, мы работаем за свой счёт. 

Прошлым летом мы выкупили щенка корги из зоомагазина. Семья, которой мы передали его на воспитание, столкнулась с проблемами: у собаки было три диагноза, ни об одном из которых не было информации в документах. Например, у собаки был крипторхизм, такой диагноз, который к трём месяцам невозможно не заметить. Тогда я впервые задумалась, что такое продажа животных в зоомагазинах и чем она плоха. После этого раз за разом мы сталкивались с разными вопиющими ситуациями, когда животные продавались без документов, прививок, с обманной информацией о возрасте. Тогда же я поняла, что надо создать общественное движение. Я написала об этом на своей странице в фейсбуке, после чего довольно быстро собралась команда единомышленников. Кинологи, ветеринары, зоопсихологи, психологи, юристы — сегодня нас 25 человек, и все мы работаем бесплатно, за идею. Я им очень благодарна. Мы хотим поменять принципы кинологии в России, и нас поддерживают тысячи человек.

Животные в витринах зоомагазинов — это маркетинговый ход, направленный на тех, кто пока не понимает, насколько это плохо. Когда мы захотели разобраться в этом вопросе, мы решили изучить зарубежный опыт. Цивилизованные страны отказываются от практики продажи животных в зоомагазинах: её уже запретили Испания, Великобритания, фактически животные не продаются в зоомагазинах Германии. Я не знаю, запрещают ли они продавать всех животных, но котов и собак точно нельзя. Потом мы изучали, в чём проблема: ветеринар нам всё обосновал со своей точки зрения, зоопсихолог — со своей, и так далее. У нас есть целая папка доказательств того, что продажа животных в зоомагазинах — живодёрская практика. Сначала мы думали, что такие продажи нужно просто регулировать, но потом поняли, что это не поможет: в условиях российских зоомагазинов регулирование не сработает. К примеру, они не могут обеспечить достаточную площадь. Щенку для нормального развития требуется хотя бы пять квадратных метров — столько ни один зоомагазин не предложит. Или, скажем, прогулки: для нормальной социализации щенку требуются прогулки не менее пяти-семи раз в день. По чуть-чуть, но часто. Кто-то может это обеспечить в зоомагазинах? Конечно, нет.

Мы много изучали этот вопрос с точки зрения заводчиков, работающих с РКФ — Российской кинологической федерацией. Она входит в состав Международной кинологической федерации, а последняя задаёт стандарты в работе с животными. Мы можем ответственно заявить, что не знаем ни одного заводчика из РКФ, который бы передавал животных на продажу в зоомагазины. Несколько месяцев назад нас открыто поддержала Российская фелинологическая ассоциация. Они подтвердили, что такие продажи наносят непоправимый вред развитию и психике животных. Скорее всего, если вы видите животное в зоомагазине, то его происхождение неясно.

О Луне

Анна: Я работаю директором по закупкам в российском представительстве Manolo Blahnik. Раньше, года три назад, я тоже умилялась, когда видела животных в зоомагазинах. Но потом, когда Алла решила начать «Нетовар», я её поддержала. Я подписана на множество страниц фондов помощи животным, и один из них опубликовал заметку о том, что в одном из магазинов попросту умирает французский бульдог. Это был магазин «4 лапы» в Выхино. Есть видео, где щенок сидит в пластиковом боксе и трясётся. Я приехала в этот магазин и увидела Луну, тогда ей не было и двух месяцев. Мы выкупили её, и на следующий день я поехала в больницу, где ей поставили диагнозы анорексии и парвовирусного энтерита. Госпитализировать не хотели, случай был тяжёлый и запущенный. Когда мы привезли её к врачу, её вес был один килограмм и четыреста граммов, в то время как нормальный вес для щенка французского бульдога в этом возрасте как минимум два килограмма. Когда зоомагазин узнал об этом, его представители написали мне в директ и попросили дать номер телефона. Я сказала, что они могут общаться со мной по почте: по понятным причинам телефонных разговоров с ними мне не хотелось. Как легко догадаться, мне так никто ничего и не написал.

Когда я купила Луну, ей было не больше семи недель, но по стандартам РКФ минимальный возраст животного, который может быть передан в семью, — 60 дней. После её госпитализации я приехала в «4 лапы». Управляющая магазином сказала мне, что это я за ночь довела щенка до истощения и заразила его, хотя инкубационный период у энтерита как минимум три дня. Сказала, что наши документы из двух ветеринарных клиник липовые. Потом, когда про нас снимала сюжет «Москва 24», она же утверждала, что мы должны были сделать возврат в магазине. Если бы я не забрала Луну из магазина, то, скорее всего, на следующий день она бы уже умерла. Её продажа с точки зрения законов абсолютно легальна, но ведь есть же ещё моральные, этические нормы. Когда я написала пост о том, что Луна поправляется, магазин предложил мне помощь — своего собственного ветеринара и пелёнки.

О травле

Анна: Телеканал «Москва 24» потом позвал нас на прямой эфир. Там же ведущий рассказал, что к ним обратились «4 лапы» с вопросом, сколько будет стоить сделать репортаж в «правильном» ключе. Естественно, они приглашали и представителя зоомагазина, но никто не пришёл. После сюжета «4 лапы» закрыли комментарии в инстаграме и блокировали номера тех людей, которые звонили им на горячую линию. Мы же, наоборот, очень открыты. Во всех страницах «Нетовара» открыты комментарии. Мы их не чистим, не удаляем, никого не блокируем, хотя там нам часто пишут гадости боты. В комментариях пишут, что я делаю всё это ради пиара, хочу хайпануть. Но давайте будем честными: не дай бог никому такого хайпа. Я потратила на проект уже больше 100 тысяч рублей. Моё моральное состояние тоже на грани, первые пять дней после покупки Луны я ревела не переставая.

Алла: Потом в разных изданиях появились публикации, смысл которых один: мы — мошенницы. Якобы мы собираем деньги, хотя во всех наших страницах написано, что мы работаем только за свой счёт. Мы уже подали заявление в полицию на эти издания, потому что клевета — это уголовное преступление, и мы будем решать этот вопрос в правовом поле. В одной такой статье написали, что «в заведении Аллы Гарферт висят головы животных», хотя на самом деле это просто украшения из фанеры. Я буду отстаивать свои права: если кто-то пишет, что я мошенница, я буду разбираться с подобными заявлениями. По нашим данным, продажа животных — это всего пять процентов от оборота зоомагазинов. Отказавшись от продажи животных, магазин решит множество проблем и улучшит свою репутацию.

О планах на будущее

Алла: Мы планируем добиваться запрета продажи животных в зоомагазинах. Мы много говорили о конкретном случае Луны и о конкретном магазине «4 лапы», но на самом деле этот случай рядовой и случиться он мог в любом магазине. Общественное движение «Нетовар» работает не против какого-то конкретного магазина — мы выступаем против продаж животных. Сегодня их продают практически все крупные зоосети: «Бетховен», «Сами с усами», «Ле Мурр» и многие другие. Глобально в России нужно многое менять в этой сфере — например, ввести лицензирование заводчиков. Но я не уверена, что мы готовы заниматься этим сами.

Анна: Это тяжело морально и физически. К тому же у нас есть и основная работа. Я знаю, что и сотрудникам зоомагазинов совсем не нравится продавать животных. Обычно у них небольшая зарплата, а за уход за животными им никто не доплачивает. А ещё нам постоянно пишут владельцы таких же купленных в зоомагазинах животных. Можно открыть любой пост «Нетовара» в инстаграме, и там в комментариях обязательно будут такие истории. Лично мне на страницу писали, наверное, человек сорок.

Алла: Что касается Луны, по закону мы обязаны написать досудебную претензию. В таких случаях работает закон «О защите прав потребителей», но животное — не товар, «ненадлежащего качества» оно быть не может. Поэтому мы будем требовать возмещения всех расходов и моральную компенсацию. Если они удовлетворяют этот запрос, претензий к «4 лапам» у нас больше не будет. Если нет, то через десять дней мы пойдём в суд.

Анна: Хочу заметить, что я планирую запросить большую сумму моральной компенсации. Все деньги я потом переведу в приюты и на благотворительность. Пока силы есть — будем бороться.

ФОТОГРАФИИ: Uros Petrovic — stock.adobe.com