ЖизньПочему публичные обвинения не нарушают презумпцию невиновности

Александра Савина

ОТВЕТЫ НА БОЛЬШИНСТВО ВОЛНУЮЩИХ НАС ВОПРОСОВ мы привыкли искать онлайн. В новой серии материалов задаём именно такие вопросы — животрепещущие, неожиданные или распространённые — профессионалам в самых разных сферах.

Практически в каждом разговоре о домогательствах и насилии сегодня звучит аргумент о презумпции невиновности. Людей, которые публично рассказывают, что пострадали от агрессии, почти всегда обвиняют в её нарушении. То же происходит и с медиа, которые публикуют не только новости о таких признаниях и даже расследования о сексуальном насилии — любое досудебное разбирательство на эту тему принято обвинять в нарушении презумпции.

Хотя ложные обвинения в насилии в общей массе остаются скорее единичными случаями, это распространённый страх. Как следствие, пострадавших, которые решаются рассказать о произошедшем, просят предоставить доказательства и обвиняют в неправомерности действий. Но насколько в принципе корректно сравнивать уголовные процессы и публичные обсуждения? Мы решили разобраться в границах понятия с помощью эксперта.

Татьяна Белова

юристка Консорциума женских НПО

 Презумпция невиновности — это своего рода гарантия, что человек не будет незаконно подвергаться наказанию. Я бы назвала её защитой от произвола госаппарата и судебной системы. Это модель, существующая в уголовном процессе: в соответствии с ней любой человек считается невиновным в совершении преступления и, соответственно, не может быть подвергнут наказанию, пока его вина не будет доказана. То есть сторона обвинения должна представить доказательства, что именно этот человек совершил именно это преступление именно таким способом, а также подтвердить все другие обстоятельства дела. Пока это не сделано, человека нельзя подвергнуть наказанию. Поэтому презумпция невиновности — одна из неотъемлемых частей демократического общества: она защищает от незаконного уголовного преследования и карательной системы. Как, например, в случаях с делами о подброшенных наркотиках или политическими заключёнными — если бы презумпция невиновности вместе со стандартами доказывания всегда идеально срабатывала, их бы не было.

Самое важное здесь — в том, что презумпция невиновности касается только преступлений, а преступления — это то, что описано в Уголовном кодексе. Поэтому она действует только в Уголовно-процессуальном кодексе. Также в качестве базового принципа уголовного судопроизводства презумпция невиновности предусмотрена в статье 49 Конституции. В Гражданском кодексе, наоборот, есть презумпция вины — например, если человека обвиняют в нарушении обязательств по договору, то он должен обосновать, что нарушений с его стороны не было. Другой человек тоже должен предоставить доказательства. Более того, каждый доказывает те обстоятельства, на которые ссылается

На мой взгляд, сфера применения понятия презумпции невиновности ограничена. Она касается именно уголовного процесса, ситуации, когда человека обвиняют в совершении преступления — в правоохранительных органах, в суде. Мой преподаватель по уголовному процессу говорил, что ни один следователь и ни один судья никогда не видели преступника, потому что человек признаётся виновным только после вступления приговора суда в законную силу. Мне кажется, это наиболее яркая иллюстрация действия презумпции невиновности. Когда речь идёт о журналистских расследованиях или обсуждении харассмента, кажется, что происходит столкновение базовых прав человека: с одной стороны, права не подвергаться незаконному преследованию, с другой — права говорить о пережитом опыте. Во втором случае речь идёт о свободе слова в целом, не только о собственном опыте: если мне известно о какой-то ситуации, почему я не могу о ней сказать?

Эти две идеи как будто вступают в конфликт, но на самом деле презумпция невиновности имеет процессуальный аспект, то есть действует в рамках уголовного процесса. Она никак не запрещает людям высказываться о том, что они считают важным, что с ними происходило. В такой ситуации право высказаться имеют обе стороны, но сейчас нередко пострадавшим доверяют меньше. Если речь идёт о харассменте, пережившие насилие подвергаются стигматизации уже просто потому, что решили об этом рассказать. Их часто упрекают в том, что они не обратились в суд. Но стоит ли говорить, что уголовное преследование требует ресурсов — даже не столько денежных, сколько внутренних. Пострадавшая не должна быть обязана обращаться с заявлением в правоохранительные органы, чтобы свободно говорить о пережитом насилии

Самой по себе ответственности за нарушение презумпции невиновности нет — это просто принцип, на котором строится уголовный процесс. Из него исходит судья: сначала докажите вину, а потом я приму решение, виновен человек или нет — если не докажете, он априори невиновен. Нарушить этот принцип людям, которые, например, проводят журналистские расследования, с юридической точки зрения невозможно. Это не норма, имеющая санкции для тех, кто высказывается публично, за это нет никакой прямо предусмотренной ответственности.

У обвиняемого есть возможность подать иск о защите чести и достоинства. Если человеку не нравится информация, которую о нём распространяют, существуют гражданские пути защиты чести и достоинства. Кроме того, можно подать заявление о клевете, то есть распространении заведомо порочащих сведений. Но тут играет роль именно заведомость: тот, кто распространяет сведения, должен знать, что они ложные, быть уверенным, что это неправда, — тогда за их распространение может наступить ответственность. Если человек убеждён, что насилие имело место, рассказывает о нём, но по тем или иным причинам его уже невозможно доказать — клеветой это не является. Но если он твёрдо знает, что насилия не было, но говорит обратное, это может повлечь санкции. Такие истории, впрочем, встречаются очень редко.

ФОТОГРАФИИ: botswana.desertcart, amazon