МнениеВнезапная публичность: Почему школа стала инфоповодом года

дмитрий куркин         

Если и была в 2018-м тема, не выпадавшая из актуальной повестки все двенадцать месяцев, то это «школа». Буквально: эпизоды из разряда «ученик пришёл в школу с ножом» начались в январе и не прекращались до декабря. И на их фоне такие будничные явления, как травля и психологическое давление со стороны педагогов, выходящих далеко за рамки своих полномочий, даже отошли на второй план — но никуда не исчезли. Если изучить подборку новостей, создастся полное впечатление, что школа — социал-дарвинистский лагерь, где детям не разрешают отлучиться в туалет и заставляют чистить зубы перед классом, где запугивают и унижают. Добавьте сюда скандальные инциденты в детских садах, и картина получится совсем неприглядная. Какое уж там золотое детство.

Российская школа привыкла жить по законам режимного объекта — не настолько закрытого, как две другие светонепроницаемые структуры, тюрьма и армия, но близко к тому — и пропустила тот момент, когда её стены стали стеклянными. Сегодня одной вовремя включённой камеры мобильника достаточно, чтобы об издевательствах над учениками сразу же стало известно не просто за пределами класса, а в масштабах всей страны. Один пост возмущённого родителя в соцсетях может запустить массовый флешмоб, волны которого покатятся намного дальше местного гороно. Старая школьная омерта и привычка решать конфликты в кругу своих ещё сохраняются (с этим столкнулась, например, москвичка, решившая положить конец буллингу в классе своего сына), но и детей, и их родителей уже не так просто линчевать.

Это по-своему хорошо: психологические шрамы, оставшиеся со школьной скамьи, у многих людей не залечиваются годами, уходят глубоко и дают о себе знать и через десять, и через двадцать лет. Огласка же оказывается мощным — и во многих случаях единственным — инструментом борьбы с беспределом за закрытыми дверями. Практика показывает, что учебные заведения как огня боятся получить метку «плохой школы» — это один из немногих в стране общественных институтов, где репутацией действительно принято дорожить.

Вместе с тем есть и обратная сторона: о школе пишут только тогда, когда в ней творится что-то плохое или очень плохое, и это по умолчанию даёт искажённую оптику. Благодаря родительским постам и роликам, которые сами ученики выкладывают в соцсети, мы можем увидеть школьный быт их глазами, но мы почти никогда не видим его глазами работников образования. Российские школы часто финансируются по остаточному принципу, а средняя учительская зарплата из числа тех, про которые в анекдотах говорят: «Воры посчитали, прослезились и вернули обратно» (по официальным данным Росстата, в регионах она составляет около двадцати тысяч рублей в месяц, по отзывам самих преподавателей — ещё меньше). Мало того, от педагогов ждут ещё и исполнения обязанностей школьных психологов, забывая о том, что это вообще-то отдельная профессия и её тоже нужно достойно оплачивать (сейчас их ставка составляет от пяти до пятнадцати тысяч рублей — понятно, почему никто из профессионалов не рвётся работать психологом в учебных заведениях). Объявить класс тюрьмой, а учителей — садистами проще простого, но это тупиковая стратегия, от которой не выигрывает никто.

Улучшить имидж школы может только сама школа, и первый шаг к этому — осознание того, что попытки замолчать проблему будут проваливаться всё чаще, принцип «что происходит в стенах школы, остаётся в стенах школы» больше не действует, а каждый единичный пример травли, психологического шантажа или харассмента бросает тень на всю систему образования (поэтому школа в этом тексте так часто идёт в единственном, общенациональном числе). Когда тебя раскрыли, не остаётся ничего другого, кроме как открыться самим. И в этом смысле внезапно свалившаяся публичность — не враг школы, а её друг.

Фотографии: Elnur — stock.adobe.com, Nigel — stock.adobe.com