Мнение«Немедленно удали»:
Если у вас нет уродливых фотографий — вы не живёте

Технологический рывок, совершённый человечеством в последние десятилетия, имеет прямое отношение к нашей обсессии своей фотогеничностью. За год мы производим в 50–100 раз больше фотографий, чем было снято на плёнку за всё время её использования, и это число растёт. Скоро смартфоны с камерами будут у подавляющего большинства людей на земле — более 5 миллиардов. Меняется и фотография как медиум: посредством Live Photos или Boomerang она распространяется во времени, из-за Snapchat приобщается к дополненной реальности, окончательно размывая границу между тем, что мы видим на экране и в зеркале. Как и моя 4-летняя племянница, большой фанат Snapchat, мы ищем собачьи уши у себя на голове там, где их нарисовало приложение.  

По словам Нэнси Эткофф, автора книги «Survival of the Prettiest: The Science of Beauty», люди считают себя более привлекательными, чем изображение на фотографиях или в глазах других людей. Мы живём в мире, где даже бургеры из ближайшего фастфуда на фотографиях оказываются в сотню раз лучше, чем то, что оказывается у нас в руках, — и желание так отредактировать фотографию, чтобы она отвечала нашим представлениям о своей внешности, вполне понятно. Более того, мы больше не ограничены 28 кадрами или отложенным результатом, присущим аналоговым камерам, и всегда можем призвать на помощь новый ракурс, новый фильтр или новую технику контурирования. Глаза поярче и нос поменьше не делают нас новым человеком, но отвечают нашим представлениям о себе, которые по правилам замкнутого круга мы начинаем отождествлять с тщательно выверенными селфи. Поэтому ужас неожиданных фотографий с вечеринок и отметок в Instagram обретает новую грань — это не столько разоблачение, сколько билет в зловещую долину, откуда на нас смотрит одновременно очень похожий и очень не похожий на нас человек.

Похожим образом работают многочисленные сервисы «бьютификации» — упрощённые аналоги Photoshop для смартфонов, берущие за основу усреднённые представления о красоте. Один из подобных инструментов, разработанный командой израильских учёных во главе с Томмером Лейвандом, оценивает лицо по 84 параметрам и слегка меняет черты, чтобы отвечать общим представлениям о красоте 68 опрошенных мужчин и женщин. Результат не стремится к какому-то общему идеалу — скорее предполагает больше симметрии, узкое лицо, открытый взгляд. (С Джеймсом Франко алгоритм не сделал ничего.) Особенное распространение подобные сервисы получили в Корее: отбеливание лица, блеск в волосах и разглаживание морщин даже стало настройкой камеры по умолчанию в смартфонах Samsung Galaxy, что спровоцировало скандал в соцсетях — и подчеркнуло главную проблему подобных алгоритмов. Они могут приблизить нас к средней привлекательности, но не могут сделать особенными.

Однако не только технологии виноваты в переоценке фотогеничности. Другая причина — это деньги. Наши стандарты красоты ныне определяются не только бессовестно отретушированными фотографиями бразильских моделей и дешёвых бургеров (простите, я не могу отделаться от этой метафоры), но и брендами, которые, казалось бы, выступают на стороне несовершенного человека. Хороший пример — американская инди-марка Glossier, поднявшая 10,4 миллиона долларов инвестиций на создание косметики без эффекта косметики. Для рекламы Glossier фотографируют обычных девушек — часто сотрудниц марки — и, по словам создательницы марки Эмили Уайсс, используют незначительное по сравнению с другими брендами количество ретуши.

Instagram марки старательно мимикрирует под ленту вашей лучшей подруги: пицца, снимки на айфон, ничего слишком коммерческого. Стратегия оправдывает себя; в очереди на продукты марки записано 60 тысяч человек. Но на самооценку подписчиков это влияет едва ли не хуже, чем отсутствующие колени или подмышки у модели с обложки тяжёлого глянца. Над вашими фотографиями без макияжа и с куском пиццы в руке вряд ли работает целая креативная команда, и результат вполне может не дотягивать до того беспечного шика, который привлекает сотни тысяч подписчиков. Немодели Glossier сияют так, будто в жизни не притрагивались к бутылке шардоне. А я притрагивалась, и явно чаще, чем к стику-хайлайтеру.

Критически настроенный читатель посоветует людям, диагностировавшим себе нефотогеничность, заклеить фронтальную камеру и навсегда удалить Instagram. В долгосрочной перспективе, однако, это решение может иметь вполне серьёзный и нежелательный эффект. Марк Симпсон, автор терминов «метросексуалы» и «спорносексуалы», сформулировал это так: «В визуальном мире ты просто не существуешь, если тебя не видят». Благодаря особенностям поведения в социальных сетях и приложениях вроде Tinder качество и привлекательность фотографии ценится куда выше, чем богатый мир человека на ней. Наши знакомые и коллеги чаще сталкиваются с нашим доппельгангером в соцсетях и оценивают нас именно по нему — в том числе по попыткам правдоподобно улыбнуться на вечеринке. Это влияет даже на поиски работы — резюме без фотографии привлечёт меньше внимания, что подтвердили наши коллеги из The Village. Резюме с плохой фотографией — тоже.

Что с этим делать? Самый очевидный, но всё ещё актуальный способ справиться с этим — сделать нефотогеничность частью своей идентичности; пусть ваши селфи не продадут ни одну банку крема, зато они куда более человечны и способны вызвать чувство родства у куда большего круга людей. Точнее всего, пожалуй, это сформулировала Тьюсдей Бэссен, создательница зина Ugly Girls Gang: «Во-первых это говорит о том, что вам может быть плевать на вашу внешность, какой бы она ни была, потому что она — не показатель крутизны. Во-вторых, вся моя работа — это исследование и продвижение эмпауэрмента на примерах „неприятных“, „непризнанных“, „не таких“ женщин. Я люблю дуальность уродливого. В уродливом есть сила».

Более того, то, что я сейчас скажу, прозвучит как обман, но поверьте — сделать по-настоящему уродливую фотографию очень сложно. 90 % фотографий, на которые вам страшно взглянуть, кажутся другим весьма симпатичными, в худшем случае обычными. Когда редакторы Wonderzine присылали свои неудачные фотографии для этого текста (часть из них вы видите на иллюстрациях), мне казалось, что они что-то не так поняли — девушки на них выглядят естественно, может, немного странно, но никак не уродливо. Даже если вы действительно убеждены в своей нефотогеничности, просто уберите эту фотографию и заново посмотрите на неё через год — возможно, ваше отношение к ней сильно поменяется.

Наконец, есть и другой выход, от своей банальности не ставший менее эффективным: то, что не выходит сделать красивым, можно сделать смешным. Хотя слишком часто эта практика используется во вред — за недолгую историю мемефикации в интернете пострадали слишком много людей, — её можно обуздать и обратить в свою пользу. Чтобы сделать Брижит Бардо красивее, алгоритм бьютификации уменьшил её легендарную, знаковую черту лица — губы — достигнув прямо противоположного эффекта. Даже если вместо полных губ у вас криво закрывающиеся глаза (как у меня, например, и у солистки моей любимой шведской группы), в глазах большинства это момент уникальности среди сияющих немоделей, никогда не прикасавшихся к бутылке вина. И так будет всегда, пока Эми Шумер, бросающаяся под ноги Канье Уэсту, запоминается нам сильнее, чем то, как безукоризненны контурированные скулы Ким Кардашьян. Да будет так.