Мнение«Исчезнувшая» Гиллиан Флинн как диагноз современному браку

Беда в том, что любой разговор об «Исчезнувшей» упирается в спойлер — о ней почти невозможно говорить, не боясь испортить читателю удовольствие от сюжета. Придется только сказать, что расстановка фигур на доске на первых страницах такова: в день пятилетней годовщины брака Ника и Эми жена бесследно исчезает, оставив после себя только следы борьбы в гостиной, и муж становится главным подозреваемым в деле о возможном убийстве — это только начало игры. Далее Ник и Эми несколько раз меняются ролями: волк в овечьей шкуре оказывается овцой в шкуре волка, а у невинной жертвы вырастают зубы. На протяжении всего романа каждый, перетягивая одеяло на себя, пытается рассказать свою историю. Оба героя — писатели: гладко стелют, ладно бают, а доверия их словам нет и не может быть. Но беда не только в этом.

Брак Ника и Эми, разваливающийся на наших глазах вспышками флешбэков, — это практически метафора любого брака в ХХI веке. Вчера они были модными нью-йоркскими чуваками с собственным домом и стабильным заработком на журнальных статьях (Ник работает кем-то вроде культурного обозревателя, Эми и вовсе сочиняет тесты). Но кризис и безработица выгнали их на родину Ника, в серую глубинку штата Миссури, где мужья сидят по кабакам, а жены целыми днями варят дешевые и сытные домашние супы, куда положено класть очень много картошки. Ник открывает бар и занимается своим делом, а жена, сидя одна дома, наполняется ядом, пока не начинает ненавидеть всех и вся. Или, если сменить перспективу и посмотреть глазами Эми, Ник, открыв бар на деньги жены, равнодушно топит горести в бурбоне, а его бедная жена, брошенная одна дома, изо всех сил пытается изобразить из себя идеальную домохозяйку. Но все безуспешно.

На любой ответ на вопрос «Что не так с браком?» у Флинн есть готовая картинка-иллюстрация. Все бабы суки? Конечно, и Эми — лучшее тому доказательство! Все мужики козлы? Только посмотрите на Ника — козлы, и еще какие! В лирические моменты оба героя признают, что женились на идеальных проекциях друг друга, что брак начал давать трещину, когда за этими идеалами начали проступать настоящие живые люди. Но это, мол, не они виноваты. Это время пошло такое — время большого притворства. «Очень трудная эпоха. Каждый из нас собирает по одному штриху от разных личностей, коим нет числа, вместо того, чтобы оставаться самим собой. И среди общего притворства как можно говорить о родстве душ? Ведь у нас нет настоящих душ».

К этому замечанию Ника, в общем, и сводится весь роман — в новом веке идея «родства душ», связи, заключенной на небесах, лишена всякого смысла. В романе Флинн герои были писателями, постоянно перепридумывающими себя. В фильме Финчера они, очевидно, стали актерами, себя переигрывающими. Там, где они перестают что-то из себя изображать, любые отношения, в общем, должны закончиться. Что их может удержать? Некая извращенная логика взаимного страдания. У каждого из героев на это готова своя метафора. Ник называет их с женой «ядовитой лентой Мёбиуса». Эми объясняет, что ее шипы идеально сочетаются с колотыми ранами мужа. Кто тут кого убил — пусть непонятно будет до самой последней страницы. Зачем они вообще вместе — вот где настоящий триллер.