ИнтервьюТочки над «о»: Депутат Мосгордумы Дарья Беседина о своём протесте против обнуления

О протесте против поправок в Конституцию

Это было что-то невероятное. Я пришла на заседание в футболке с надписью «öбнулись», где над «о» было две точки. Идея была совершенно спонтанной. Я увидела это слово в одном из чатов и предложила напечатать его на футболке, если ещё открыты типографии — было уже к вечеру. Мы это сделали.

Некоторые депутаты сразу прочитали в надписи что-то другое — и вообще возбудились гораздо больше, чем я предполагала. Я думала, что просто приду в прикольной футболке, мне в твиттере напишут десяток комментариев об этом и на этом всё закончится. Но половину заседания депутаты обсуждали не Конституцию, а мою футболку.

Параллельно мы подготовили пятьдесят поправок. Мосгордума принимала постановление об одобрении поправок в Конституцию — в него мы и вносили свои замечания. Это был плод коллективного творчества — мы собрались с помощниками, составили табличку. Примерно половина поправок — всевозможные мемы про Конституцию, ещё часть — титулы всевозможных вождей: Сталина, Ким Чен Ира, вождей африканских стран — к которым, видимо, стремятся Путин и его единомышленники.

Если бы эти поправки приняли, постановление об одобрении поправок звучало бы так: «Учитывая, что Владимир Владимирович Путин — великий вождь, мы одобряем поправки в Конституцию…» или «Учитывая, что общественность волнует вопрос, могут ли камни платить налоги, мы одобряем поправки в Конституцию…» — и так далее. Пятидесятая поправка была специально для депутатов. В таблице поправок две колонки, первая — собственно текст поправки, а вторая — её обоснование. В обосновании последней поправки мы написали любимую формулировку «Единой России» — «поправка юридико-технического характера, направленная на уточнение смысла постановления». Этой маленькой юридико-технической правкой я предлагала заменить слово «одобрить» на слова «не одобрять». У нас любят так делать — вносить «маленькие» юридико-технические поправки, которые полностью меняют смысл документа.

Лучше уйти на пенсию мирно
и добровольно, чем цепляться за властное кресло до последнего

Я бы хотела быть серьёзным депутатом, но весь процесс внесения изменений в Конституцию — большое шоу и цирк. Поэтому в соцсетях на это так реагируют: «Давайте добавим ещё рецепт бигмака» — он, кстати, тоже есть в наших поправках. Я внесла кусочек реального мира в зал заседаний — показала, как люди восприняли эти поправки. Это издевательство над юридическим документом, над Конституцией, главным законом страны, чтобы Путин мог править вечно. Если всё происходит в таком абсурдистском виде — так давайте добавим абсурда. Но депутаты, конечно, не выдержали вторжения реального мира в их уютный космос — настолько, что просто голосованием лишили меня слова, чтобы это не прозвучало в зале заседаний.

Когда я выдала эти поправки, первой общей реакцией, конечно, была улыбка. Объявили перерыв: по регламенту комиссия должна рассмотреть любые поправки. Они целый час бегали с этими поправками в руках, не понимая, что делать. Потом посовещались, по истечении часа собрали комиссию. Вышел депутат Козлов, который был формальным редактором этого проекта, и сказал, что считает, что поправки нужно отклонить. Комиссия тоже рекомендовала их отклонить. Они даже не сказали вслух, что это за поправки — это была короткая, выхолощенная, чисто техническая процедура. Дальше они вышли в зал заседаний — их реакции все уже видели, всё было публично в трансляции. После заседания ко мне подошли несколько депутаток — почему-то именно женщин — и сказали: «Я вас ненавижу!» Их эмоциональная реакция, конечно, была потрясающей — я не ожидала такого эффекта.

Пережить эмоциональную реакцию было не тяжело. Тяжело заседать семь часов и ловить момент, когда нужно совершить определённое действие. Всё заседание идет по регламенту: когда мы готовились, мы проверяли, в какой момент что нужно будет сделать, чтобы произвести максимальный эффект. Это довольно утомительно. И вообще утомительно сидеть и слушать, в прениях было порядка тридцати выступлений. Единороссы поделили поправки, как в школе разбирают темы для сочинений и докладов — и каждый по своей теме говорил: «Ура, какие замечательные поправки!» Это совершеннейшая КПСС — там нет ничего живого.

Путин не вечен. Когда мы собирали поправки и смотрели на биографии вождей, чьи титулы мы туда вписывали, обнаружили, что на самом деле многие из них закончили плохо. Лучше уйти на пенсию мирно и добровольно, чем цепляться за властное кресло до последнего. Но Путин, очевидно, хочет править до самой смерти — и это даже чисто по-человечески ужасно.

О политической карьере

Зимой 2013 года я пришла в фонд «Городские проекты» волонтёром, а летом по призыву директора фонда Максима Каца оказалась в штабе Навального. Это была первая избирательная кампания, в которой я участвовала. В 2014 году мы пытались помочь Максиму Кацу избраться в Мосгордуму предыдущего созыва. В 2015 году ездили в Калугу — это была большая партийная кампания «Гражданской инициативы» к выборам в Калужскую областную думу, где я была одним из кандидатов.

Выборы 2019 года вторые, на которых я была кандидатом. В 2017 году кандидатом в Коптеве стал мой молодой человек Миша Чижов, который, к сожалению, не выиграл (в Коптеве вообще не выиграл никто из наших кандидатов). Я пошла работать в муниципальный штаб, потому что поняла, что два кандидата в одной семье — это тяжело и морально, и физически, и финансово. Я помогала кандидатам готовить документы.

В 2019 году мы с «Городскими проектами» тоже готовили кампанию для выборов в Московскую городскую думу. У нас было два кандидата: я и Настя Брюханова, муниципальный депутат Щукина. Её сняли с выборов — видимо, в мэрии решили, что она опасный кандидат. Я архитектор, урбанист — окончила МАрхИ, работаю в «Городских проектах», много лет занималась городскими исследованиями, изучала, как люди взаимодействуют с городом. Мои соцсети полны трамваев, троллейбусов и прочего — видимо, я не выглядела опасным оппонентом. Наверное, поэтому её сняли, а меня оставили. Но это, как видите, не помогло: выборы мы выиграли и теперь я депутат.

О первых месяцах работы в Мосгордуме

Сейчас всё примерно так, как я ожидала. Когда я только познакомилась с Максимом Кацем в 2012 году, он сам избирался депутатом в Щукине. Он тогда писал, тоже под впечатлением от избрания, про учителей, врачей, которых избрали в муниципальные депутаты, чтобы они просто поднимали руку. Я с удивлением обнаружила тех же муниципальных персонажей уже в Мосгордуме — это люди, которым ничего не нужно и не интересно, они пришли поднимать руку. У меня есть ощущение, что ими пронизана вся система власти. Конечно, есть и те, кто активно выступает, но их буквально пять-шесть человек.

В Мосгордуме среди депутатов много женщин: соотношение между мужчинами и женщинами где-то 60 на 40. Но это орган, который в нынешней системе ничего не решает самостоятельно — есть железобетонное большинство «Единой России», — и вся его деятельность — имитация. Все законопроекты спускаются сверху из мэрии. Вообще я удивлена, как взрослые люди могут быть настолько лишены чувства собственного достоинства. Казалось бы, депутат Мосгордумы — человек влиятельный, как можно так просто разменять это на сомнительные плюшки?

С одной стороны, оппозиционный депутат в одиночку не может ничего. У меня нет никаких инструментов воздействия. Есть право общаться с чиновниками, возможность писать им. Думаю, моё единственное и главное оружие — публичность, то, что я распространяю свою позицию, свои идеи. Я выхожу на трибуну и получаю возможность сказать с этой трибуны что-то иное, не то, что обычно говорят в парламентах. Это важная возможность. К сожалению, я никак не могу повлиять своим голосом на итоговое решение — это, конечно, грустно. Сейчас такая политическая реальность — но я считаю, мы в силах это изменить.

О женщинах в политике

Надеюсь, читатели меня не растерзают, но я хочу жить в мире, где феминизм вообще будет не нужен, где будет настоящее гендерное равенство, и не считаю себя феминисткой. Я не могу сказать, что женщина может быть лучшим муниципальным депутатом, чем мужчина. Это не так: разница между индивидуальными людьми намного больше, чем между мужчинами и женщинами в целом. В Мосгордуме есть Святенко, Стебенкова, Николаева — но эти женщины совсем нас не представляют, от их присутствия никому ни холодно, ни жарко.

При этом я хочу жить в мире, где женщине открыты все пути и она может сама выбирать, хочет ли она в политику, или быть инженером, или летать в космос, или водить трактор, или сидеть дома с детьми — и никто не может ей сказать, что она для этой роли не подходит. От такого мышления много бед — не только в нашей стране, но и в мире.

Об урбанистике

В фонде «Городские проекты» мы стараемся продвигать идеи здорового города, того, как город должен развиваться. Особенно с точки зрения транспорта, городской среды, мобильности — всего того, что называется урбанистикой. Сейчас у нас идет кампания «Ноль смертей», мы агитируем за снижение смертности, принятие в России и в Москве в частности программы, аналогичной Vision Zero (программа по снижению смертности в ДТП. — Прим. ред.).

Я сама car-free: езжу на велосипеде и общественном транспорте, очень редко пользуюсь такси (только когда есть экстренная необходимость), у меня нет машины и прав. Это моя политическая позиция: в машине в городе делать нечего. Люди выбирают автомобили не потому, что страшно их любят, а потому что это оптимальный способ добраться из точки А в точку Б. Задача городских властей — сделать так, чтобы в городе удобнее всего было добираться до пункта назначения на полезных транспортных средствах: общественном транспорте, пешком, на велосипеде. У машин слишком много минусов для города — это и шум, и выхлопы, и место, которые они занимают на улице. А ещё они очень дорогие как для города, так и для индивидуального кармана.

Это вызывает адское недовольство у многих депутатов, которые давно не ходят по городу пешком, а только ездят на машине. Некоторые депутаты прямо кричали мне: «Вы хотите отнять мою машину!» Но я просто хочу, чтобы город изменил политику. Поэтому я, наверное, депутат от «Городских проектов» — мы много пишем и рассказываем, как всё устроено, чтобы сформировать запрос на то, как должны функционировать города.

Я хочу жить в мире, где женщине открыты все пути и она может сама выбирать —
и никто не может ей сказать, что она для этой роли не подходит

Пожалуй, самая большая проблема города сейчас — чудовищная централизация власти. В здоровой обстановке многие вещи, которые решаются вертикально, из мэрии, должны решаться на месте — должно быть сильное местное самоуправление. Наши муниципальные собрания практически лишены полномочий — у них, как и у меня, остался только голос. Муниципалитеты много чем могли бы управлять: например, тем, как выглядят дворы, общественные пространства, как проходят праздники. Невозможно из одного кабинета на Тверской, 13, решать за каждый двор — это просто нереально. Люди на местах сами должны решать, что им нужно — с помощью муниципальных депутатов и более мелких органов власти.

Бюджет — это ключевое событие года в Мосгордуме, к которому всегда приковано внимание. У нас второй по величине бюджет в мире среди всех мегаполисов — больше денег только у Нью-Йорка. К нему должно быть приковано колоссальное внимание, и в этом году так и было, хотя раньше бюджет проскальзывал незаметно. Понятно, что кроме бюджета есть вещи, которые сваливаются дополнительно — как Конституция, например. Но между ключевыми событиями тоже регулярно идёт деятельность. Мы общаемся с людьми в районах: мой избирательный округ — четыре района, в каждом муниципальные депутаты, активистские группы. Есть огромное количество обращений, которые приходят ко мне и которые я пишу сама, круглые столы, дискуссии. Депутатство может поглощать вообще всё время. Формально у меня очень мало влияния, но статус депутата — это всё-таки статус. Четыре района — это огромное количество людей, которые меня избрали и которых я представляю.

Я не планирую останавливаться на достигнутом. Например, сейчас мы разрабатываем законопроект, касающийся кампании «Ноль смертей» — изучаем западный и российский опыт. Есть и законопроекты помельче. В московской системе управления городом многое можно починить — и я буду выходить с законодательными инициативами по вопросам, которые меня трогают.

Недавно, например, предложила открыть для людей парк Бове, который находится при Мосгордуме, — сейчас он открыт только по выходным, вечерами закрывается, в него практически невозможно попасть. Депутаты этой территорией не пользуются, она всё время пустует. Я предложила открыть этот парк для москвичей, и это предложение, конечно, отклонила «Единая Россия». Но мы ещё поборемся — думаю, что парк в результате откроют.

ФОТОГРАФИИ: Городские Проекты/Flickr, Дарья Беседина/Facebook, Дарья Беседина/Вконтакте