Хороший вопрос«Моя жизнь встала на паузу»: Люди о том, почему они отказались от личного
в соцсетях
«Если у тебя есть голос, ты обязан им пользоваться»
Раньше мы уже разговаривали с героинями, которые после 24 февраля перестали вести аккаунты в соцсетях и выбрали для себя «траурное молчание». А сегодня говорим с теми, кто подробно освещает военные действия в личном профиле и не оставляет места для фотографий из обычной жизни, — о том, почему они не могут по-другому, не привыкают к происходящему и продолжают выкладывать антивоенный контент несмотря на цензуру.
Ангелина
(имя изменено по просьбе героини)
24 февраля я испытала шок. Мы с парнем проснулись и не разговаривали друг с другом весь день, уткнувшись в телефоны. Вечером я пошла на митинг и очень расстроилась: в воздухе не было напряжения, все будто прогуливались.
Я сразу решила освещать в соцсетях военные действия и говорить только об этом, для меня это было естественным решением, и ни о чём другом я не думала. Поэтому не могу сказать, что решение далось тяжело — это виделось единственной правильной вещью и так же видится сейчас
Не помню, что я чувствовала по поводу закона о фейках, и даже не помню, когда его приняли, — он слился с чередой абсурдных новостей. Но в целом было страшно: в Москве я ходила с набором необходимого на случай задержания. И продолжила говорить, потому что нельзя не говорить. Опять же это единственное решение для меня. В какой-то момент я закрыла аккаунт и до сих пор его не открываю. Кто хочет, шерит мои посты и сториз скриншотами. Поступают запросы на фолловинг, я их одобряю, если аккаунт вызывает доверие.
Негативных комментариев не было, но от меня просто постепенно отписалась ⅛ читателей и продолжают отписываться. Сейчас я очень мало чувствую как негатива, так и позитива. Это, как мы выяснили с терапевтом, защитная реакция, которая позволяет мне переваривать новости. С побочными эффектами буду разбираться потом. За всё время я плакала раза четыре, больше не могу. Часто думаю о селфхарме, пока держусь, но мысли об этом помогают снять напряжение. Единственное, что меня сейчас разгружает, — это компьютерные игры. В них и играю.
В день я читаю по 50–100 новостей, выбираю, на мой взгляд, важное и публикую обзор за день. Меня благодарят за то, что я пишу спокойно, просто наборы фактов. Свой негатив я практически никогда не сливаю в соцсети, но это даётся непросто. Я думаю, что спокойное повествование эффективнее, так как негатив мне самой сложно переваривать. К тому же я не хочу, чтобы меня захватила ненависть.
В чём смысл начинать говорить о военных действиях, если потом перестаёшь? Они не закончились. Пока у меня есть силы, я буду о них говорить.
Руслан
(имя изменено по просьбе героя)
24 февраля я проснулся и связался со всеми близкими — договорились, что горизонт планирования теперь сузился до пары дней. Сразу же опубликовал первые антивоенные посты, потому что понял, что сейчас очень важно показать свою солидарность с жертвами агрессии. Ни о чём другом вообще не думал.
Так вышло, что [когда был принят закон о фейках] я уже был за пределами РФ, поэтому просто написал всем близким и друзьям и попросил их быть осторожнее. С тех пор ситуация немного поменялась, но бояться я до сих пор не готов — не хочется становиться объектом террора. Я активно слежу за сводками правозащитников, из которых становится очевидно, что сегодня власть просто не может позволить себе массовые репрессии — это чистый рандом и энкавэдэшные тактики запугивания и подавления воли. Это не значит, что не нужно быть осторожными — прилететь может действительно кому угодно и за что угодно. Но вместе с тем мне кажется, что все эти страшилки показывают слабость системы.
Однако, конечно, люди должны сами оценивать степень своего риска. Легко писать «Выходите на улицы», если ты уже много лет живёшь за границей. Считаю, что все заграничные интернет-активисты должны заниматься скорее поддержкой, ресёрчем, аналитикой и распространением информации, а не писать откровенную ***ню про то, что мы провалились как нация. Недавно я смотрел сюжет про то, как в одном городе в Центральной России нищие люди уже десять лет живут в аварийном доме, где потолок может обрушиться, и им никто не помогает. Власти их просто обманывают и кормят завтраками. Не думаю, что они провалились как нация — люди настолько бедные, что они не живут, а выживают, и у них нет особо сил на рефлексию. Государство сделало их настолько бедными, что они просто лишены возможности влиять на ситуацию. Жаль, что, например, в Европе этого не понимают.
Первые пару недель был большой поток негативных комментариев с аккаунтов, у которых ноль подписчиков и нет картинки в профиле. Комментарии все стандартные: «Предатель! Вали из страны». Такого же рода были комментарии в телеграме, несколько писем на почту и даже звонки. В общем, было достаточно стрёмно. Список заблокированных аккаунтов сильно разросся. Многие негативные комментарии были от бывших коллег и хороших знакомых — это больше всего расстроило.
После первых двух недель как будто отрезало и началась обратная ситуация: многие старые подписчики отвалились, но новых прибыло раз в десять больше и они начали писать слова поддержки. С некоторыми из них мы теперь переписываемся на постоянной основе, можно сказать, подружились. Ещё был небольшой всплеск негатива во время Бучи, но уже без хардкора.
На комментарии про «предателя» с эмодзи российского флага и буквами Z отвечать смысла нет — таких я сразу блокирую. Было несколько неприятных разговоров с близкими друзьями и родственниками, после которых мы решили сохранять нейтралитет. Я следую тактике распределения энергии и вместо того, чтобы тратить её на переубеждение тех, кому телевизор запудрил мозги, направляю на нахождение новых союзниц и союзников и поддержку тех, кому она нужна.
Я предпочитаю активное действие — не только посты и репосты, но и волонтёрство, участие в сборах, разных антивоенных проектах. У меня гиперактивность, и лучший способ убрать тревожность — что-то делать. Есть свои минусы, конечно: физическое истощение, выгорание. У меня такое было пару раз и длилось несколько дней. В эти моменты я просто гуляю, занимаюсь чем-то приятным. Вспоминаю, кто я есть на самом деле, чтобы не погружаться в диссоциацию. Как по инструкции в самолёте — сначала наденьте маску на себя, а потом на ребёнка. Если я не буду заботиться о себе, я вряд ли смогу кому-то помочь.
Планета умирает, людей заставляют отказываться от своих корней, культуры, языка. Ненависть, насилие, дискриминация — всё это цветёт и пышет много лет, это началось не 24 февраля и даже не восемь лет назад. Звучит чересчур драматично и по-мессиански, но это важные вещи, которые нельзя игнорировать. Нужно просто научиться балансировать этот контекст чем-то другим, чтобы не превратиться в травмированный пучок ненависти.
Для меня также важно поддерживать положительный вектор — я не могу постоянно критиковать, если речь не о военных преступлениях. Критиков и так хватает, поэтому я предпочитаю рассказывать истории, делать разные разборы, предлагать позитивные примеры и так далее. Это оставляет лазейку для проникновения в жизнь тех людей, которые хотят полностью отгородиться. И некоторые из них понимают, что эта и другие войны сказываются абсолютно на всём, на любой частной жизни и сфере деятельности, что нельзя быть вне политики. Я насчитал уже около десяти случаев, когда у людей, подписанных на меня, через такое косвенное вовлечение менялся ход мыслей и они потом писали мне комментарии типа: «Ого, спасибо, вот оно, оказывается, как…»
Я вижу людей, которые примерили другую роль, — они вызывают аффект, манипулируют эмоциями, чувством вины и т. д. Это не плохо, просто я не считаю эту тактику эффективной — большинство наших сограждан будет просто отгораживаться по тем или иным причинам.
Есть ещё один популярный сценарий, близкий к «провалу нации»: когда человек хочет показаться «хорошим русским» в глазах других людей, особенно украинцев. Всё это посыпание головы пеплом, громкие лозунги, всхлипывания, заламывания рук и так далее. Не знаю, может, кому-то так проще справляться с ситуацией, но чисто со стратегической точки зрения в этом нет никакого смысла. Считаю, что вместо того, чтобы лить слёзы, лучше искать союзников и подумать, как сделать так, чтобы такого больше никогда не произошло. Я люблю место, где я родился, жил, где жили мои предки, и не могу просто так взять и отказаться от него. Глобально мне кажется, что нужно научиться быть открытыми — в том числе принимать и неприятный или неудобный опыт, а не огораживаться. Это поможет нам стать лучше, но, конечно, для многих это сильнейшая травма. И тут каждый решает сам за себя.
Саша Манакина
авторка telegram-канала @ihatefashion
Не помню, что я почувствовала 24 февраля, кроме тошноты, — мой организм остро реагирует на то, что происходит в голове. В целом 24 февраля длится до сих пор и чувства те же — комок из страха, ненависти, ощущения, что тебя предали, что ты предал, стыда, паники. Комок липких неприятных эмоций — он никуда не делся.
В тот день я вышла на митинг и встретила довольно мало протестующих — это окончательно выбило меня из колеи. Было ужасно странно, что ты идёшь и кричишь «Нет войне!», а кто-то на «столешке» пьёт вино по цене тысяча рублей за бокал. После митинга я встретилась с близким другом, и мы вместе поехали на день рождения подруги. Ехали практически молча, а на самом празднике всё время говорили о военных действиях. Было ещё несколько таких дней рождения — как бы ты ни любил человека, ты можешь говорить только об ужасах *****.
Я не могла молчать, потому что не вчера стала политически активной. Даже в профессиональную деятельность на канале я всегда вплетала политику, потому что это важнейшая часть жизни, которая нас формирует. Я понимала, что могут быть последствия, что правительство продолжит закручивать гайки и молчать безопаснее. Но у меня плохо работает инстинкт самосохранения. И для того, чтобы было не стыдно смотреть на себя в зеркало по утрам, нужно делать всё возможное.
Я ожидала, что государство будет нас запугивать всеми способами, поэтому даже закон о фейках не показался мне страшным или неожиданным. Больше напрягает, что донаты в Украину приравниваются к госизмене. Я чувствую, что читаю очень плохую антиутопию, которую невозможно поставить на паузу и где с каждым днём герою становится всё хуже и хуже.
Когда ты выходишь на митинг, тебя могут задержать — таковы правила игры и ты с ними соглашаешься. Могут отвезти в ОВД, пытать, бить — этого не должно случаться, но это по умолчанию идёт в комплекте с протестом. Точно так же я понимаю, что, если я продолжаю говорить о военных действиях и оказывать помощь, со мной может что-то случиться. Но как по-другому?
Был момент, когда я заменяла слово «война» на «спецоперацию» — как раз после задержания. Мама меня во всём поддерживает, но тогда она очень перепугалась — звонила мне каждый день и плакала из-за моих постов. Говорила, что нужно сначала уехать и уже потом открывать рот.
Сейчас мне позволяет быть рупором то, что я нахожусь в относительной безопасности. Хотя, если кто-то захочет, найти меня и доставить в Россию — это не составит проблемы. Из-за того, что я нахожусь не в России, я чувствую больше ответственности. Я решила, что буду говорить о военных действиях не только в личном аккаунте, но и на канале, который когда-то был о моде. Во-первых, я всегда писала об этой индустрии в связке с социальными проблемами, а во-вторых, какие к чёрту платья, когда идёт *****. У меня есть медийная сила, пусть и не очень большая. А если у тебя есть голос, ты обязан им пользоваться.
Понятно, что от меня будут отписываться даже несмотря на то, что я политолог по образованию и рассказывала об этом на канале. Вначале я получала довольно много поддержки и было всего несколько комментариев в духе: «Мы хотим читать про всё хорошее, а вы тут про ***** рассказываете». Но я никак к этому не отношусь, потому что знаю, что и таких людей рано или поздно накроет. Просто они будут смотреть на этот мир, осознавая, что ничего не сделали, что закрывали глаза.
Я пишу и помогаю не для того, чтобы заслужить прощение или заглушить своё чувство стыда, но мне очень помогает поддержка от украинцев. Важно понимать, что ты приносишь хоть какую-то пользу и твои слова что-то значат для людей, страну которых обстреливает твоя страна. Когда я публикую какой-то контент про украинскую моду, на меня иногда подписываются украинцы и тут же отписываются, понимая, что я из России. Им хочется отгородиться от всего русского, и уже не важно, ведёт ли канал хороший человек или с буквой Z на лбу.
Я никогда не просила у подписчиков деньги, однако в этом году решила устроить сбор на свой день рождения. Попросила поблагодарить меня за то, что я когда-либо писала. Получилось собрать 165 тысяч, и это было круто. Я всегда говорила о моде не как о трендах, а как о форме культуры, поднимала важные экологические и социальные вопросы, и это оказалось небесполезным. И сейчас я даже делаю новый сбор.
Знаю, что многие активистки, несмотря на их антивоенную деятельность, сталкиваются с проклятиями со стороны украинцев. Это нормально, потому что украинцы сейчас имеют право на любые эмоции, но у меня никогда такого не было. Когда я сталкиваюсь со странными обсуждениями в духе «это не мы, это они», то стараюсь дипломатично и спокойно объяснить, если есть ресурс. Потому что нам с этими людьми потом жить. Как бы мы ни хотели, чтобы прекрасная Россия будущего состояла только из миллениалов из кафе «Энтузиаст», Россия больше и сложнее. Чтобы это всё поскорее закончилось, нужно доносить правду до тех людей, от которых сейчас хочется отгородиться.
У меня было несколько нервных срывов с 24 февраля, и иногда я думаю о селфхарме. Но прихожу к мысли, что эту эмоциональную боль не получится заглушить физической. Помимо этого, у меня развилось ОКР. Когда ты не можешь контролировать свою жизнь, единственное, что в твоей власти, — расставлять продукты в холодильнике в правильном порядке. А ещё с марта я стабильно сижу на антидепрессантах и транквилизаторах. Не уверена, что это правильный способ восстанавливать ресурсы, но иначе не вывожу.
Чем дальше мы от начала военных действий, тем больше привыкаем — мозг очень адаптивный. Так же, как женщина привыкает жить с абьюзером, так и граждане привыкают жить в диктатуре. Все думали, что ***** быстро закончится, но она продолжается, и люди пытаются жить свою жизнь. Я же чувствую, что моя жизнь встала на паузу, и единственное, что меня сейчас беспокоит, это Украина. У меня есть там близкие, я хочу, чтобы страна снова стала свободной и прекрасной, и не знаю, как жить с самой собой, если не способствовать перемоге.
Вместе с тем я не считаю, что нужно всё бросить и заниматься только политическим активизмом, потому что выгоревшие активисты никому не принесут пользу. Важно находить баланс: встречаться с друзьями, обнимать их, вместе плакать, напиваться, кричать на концертах. Всё что угодно, что восполнит ресурс. Мой ресурс сейчас — это люди. За это время я узнала много клёвых людей. С некоторыми из них мы общаемся только по Сети, но они стали роднее и ближе многих знакомых, с которыми я пила из одного бокала. Но самое важное — я убедилась, что у меня потрясающие друзья. Все из них делают что могут: репостят, донатят, волонтёрят, протестуют и не сдаются. Это даёт силу и надежду.
ФОТОГРАФИИ: KARYNA — stock.adobe.com
