Хороший вопрос«Написала директорке, что бегу из России»: Женщины
о смене работы после 24 февраля

Несмотря на сообщения провластных медиа о том, что безработица в России сейчас «побила исторический минимум», поводов для экономического оптимизма не очень много: и без того беспрецедентные санкции крепнут, а импортозамещение не работает. С началом так называемой «спецоперации» многие россияне остались без работы: одних сократили, компании вторых покинули российский рынок, третьи не смогли работать на старом месте в новых условиях. В такой ситуации перемены в карьере — это и неизбежность, и шанс наконец-таки заниматься тем, чем давно хотелось. Поговорили с тремя героинями о том, как они лишились старой работы и как нашли новую — в совершенно другой сфере.

 Мы с друзьями обсуждали, будет ли *****, наверное, всю неделю до её начала, но никто из нас не верил, что она возможна. 24 февраля я листала новости и уснула где-то за час до начала *****. Утром просыпаюсь и вижу сообщения от соседки, с которой снимаю квартиру, мол, всё, пи***ц, *****. Я сначала даже не поверила. И когда в инстаграм зашла, а он пестрил чёрными квадратами и хештегом #нетвойне, тоже не верила. Не верила, даже когда сама выкладывала в сториз текст против *****. Я не думала, что это всё фейки, просто в голове не укладывалось.

24 февраля все рабочие чаты затихли, о каких-то задачах или KPI и речи не шло. Первые дни было очень сложно работать, и, кажется, мы и не работали. Потом, наоборот, всё стало выполняться, но чисто механически, на деле голова всё равно не соображала. Мы пару дней попробовали выкладывать какие-то околопсихологические посты, потому что не могли от лица проектов прямо высказаться против *****. Внутри коллектива мы обошлись какими-то формальными «ты как?» и всякими многозначительными вздохами. Я не скрываю свою позицию от коллег и начальства, но о политике мы с ними говорим очень редко.

И мы, и руководство посчитали развлекательный SMM неуместным — в результате я попала под сокращение, это было в первую неделю марта. Сначала подумала, что хорошо, что у меня две работы, а потом довольно скоро уволилась и со второй. Я поняла, что не могу заниматься тем же, чем и до войны, как будто ничего не изменилось.

Когда на втором курсе я захотела развиваться в журналистике, я где-то свернула не туда и попала в ловушку SMM. Оказалось, что это работа, за которую мне готовы платить. Поэтому мне сложно было оттуда уйти, хотя о смене работы я задумывалась и раньше — просто думала заняться этим после диплома. Но в итоге позвонила маме и спросила у неё, насколько глупо увольняться в никуда посреди политического и экономического кризиса. Мама сказала, что работу найти можно всегда, а совесть у меня одна — и если она неспокойна, значит пора уходить.

Мне всегда было важно работать в проектах, чьи ценности я разделяю. После начала ***** придумывать аполитичный креативный контент стало просто невозможно, так что я решила заняться делами, которые смогут принести больше пользы. У меня были накопления, поэтому уйти было не сложно, но я понимаю, что не все могут принять такое решение.

Мы с друзьями делали интервью с участниками протестов в Беларуси и Хабаровске, во время учёбы я делала проект про развитие ПТСР на фоне политических репрессий. И психология, и журналистика похожи в том, что обе профессии помогают людям быть услышанными и просто необходимы, чтобы пережить тяжёлые времена. Я стала искать безопасную сферу, которая мне близка, интересна и в которой я смогу быстро начать работу, — оказалось, что я четыре года училась этой специальности. Сейчас я планирую окончить обучение нарративному подходу в консультировании, а дальше всё зависит от того, выдадут ли мне учебную визу.

Я знаю, что очень многие ребята из международных креативных агентств потеряли работу, потому что компании ушли из страны. В российских тоже много кого сократили или урезали зарплату. Отдельная боль — это Центр имени Мейерхольда; место, куда я мечтала устроиться на работу, уничтожили за антивоенную позицию. На бумаге оно ещё существует, а на деле это теперь совершенно другой проект с совершенно другими ценностями.

Если рассуждать «без эмоций» и «вне политики», то на SMM-специалистов до сих пор есть спрос, я знаю много людей, которые нашли работу в этой сфере уже после начала *****. Если был опыт работы не только на русском языке, то можно даже, наверное, найти что-то с релокейтом. Блокировка инстаграма и фейсбука (соцсети принадлежат компании Meta, которую в России считают экстремистской и запрещают. — Прим. ред.), конечно, сильно ударила и по эсэмэмщикам, и (особенно) по таргетологам, потому что аудитория в соцсетях осталась, но бренды теперь опасаются с ней там взаимодействовать. Впрочем, это всё равно не значит, что работы там нет.

Мне повезло, я до сих пор не встретила ни одного знакомого, который бы поддержал ***** или искренне верил, что это какая-то «спецоперация». Среди тех, с кем я работаю, все по-разному отреагировали: кто-то выходил на протесты, кто-то уволился и уехал из страны, кто-то ничего не делал и просто надеется, что всё разрешится само собой. Но мне кажется очень важным держаться за то, что мы все против ***** и что мы все на честных выборах проголосуем против путинского режима.

 Ещё до ***** я сканировала ситуацию, и, поскольку уже было понятно, что всё идёт к ней, занималась со своими коллежанками антивоенным активизмом. 24 февраля я проснулась и увидела то самое обращение. Включила его, а потом со мной что-то случилось: я не могла стоять на ногах, перед глазами всё плыло, я оглохла на одно ухо. На работу я пришла в слезах, в офисе стояла гробовая тишина, кто-то плакал. Потом я ещё неделю не могла ходить из-за головокружения и глухоты, работала из дома. Позже оказалось, что стресс вызвал защемление нервов. Возможно, то, что я не выходила из дома всю неделю, спасло меня от ареста.

В первый день гробовая тишина и слёзы коллег заставили меня думать, что мы все едины в своих мыслях и чувствах. Позже открылось, что две из четырёх моих коллежанок поддерживают войну. С одной я поспорила в рабочем чате, а вторая была моей начальницей. Я предпочитала молчать, пока в какой-то момент мне не снесло крышу и я не накричала на неё на весь офис. После этого я ждала проблем, но начальница промолчала, никак не ответила на мой выпад и больше не поднимала эту тему. Наша директорка и другие коллеги были солидарны со мной. Атмосфера на работе стала мрачнее и напряжённее с начала *****, но мы сохранили наши хорошие отношения несмотря ни на что.

Я работала в компании по сертификации товаров. Больше половины клиентов — это экспорт и импорт, поэтому работа заглохла. Ни о каком плане продаж думать не приходилось, но я и не думала о нём. Мои мысли были заняты тем, как противостоять ***** и выстраивать активистскую работу. Я едва выполняла свои рабочие обязанности.

Сейчас компания преодолела главный кризис и почти вернулась в нормальный режим, многие клиенты вернулись. Я работала, возможно, плохо, потому что все силы пустила в активизм: ездила с #тихимпикетом каждый день, клеила листовки, делала другие, куда более рисковые акции. К 6 марта мы совместно со многими инициативами готовили антивоенный всероссийский марш, но у полиции были свои планы на этот счёт. 5 марта к четырём моим подругам ворвались с обысками, после чего их арестовали и увезли на допрос. Я проснулась и увидела их сообщения в чатах «мне пилят дверь, найдите мне адвоката».

В тот момент я поняла, что о работе можно забыть. Одной рукой я скидывала вещи в чемодан, а другой связывалась со всеми адвокатами, до которых могла дотянуться: их катастрофически не хватало. В рабочий чат я написала, что мне плохо и что я беру отгул. Я думала: поживу недели две у сестры, не буду высовываться. Но позже я осознала происходящее и поняла, что я следующая. Я взяла первый попавшийся билет из России и написала директорке, что бегу из России. Она ответила: «Беги». Она очень помогла: рассчитала за один день, подарила от себя большую сумму денег. Она всегда поддерживала меня и мой активизм. Она сказала, что ждёт меня назад в любой момент, но уже тогда я понимала, что не вернусь. Через несколько часов я поднималась в воздух над Пулково. Я не вернулась назад.

Вспоминая сейчас, как всё это было, я поняла, что не принимала решение уволиться: я просто не видела другого выхода. Я потеряла почти всё, что составляло мою жизнь, оставила семью и друзей. Это было тяжело, это до сих пор тяжело. Я не удаляюсь из рабочего чата и вижу переписки коллег — возможно, это какая-то глупость, но я до сих пор в своей голове не простилась ни с коллегами, ни с работой, ни с Россией. И не знаю, как проститься.

Когда я прилетела в Стамбул, то целый месяц не могла прийти в себя. Я не искала работу, а жила на те деньги, что мне дали при расчёте. Ещё мне помог отец. Спустя месяц я нашла себе жильё, включилась в активистский волонтёрский проект, сделала вид на жительство. Я вспомнила, что пять лет назад была репетитором по биологии, и приняла решение начать сначала. За пять лет всё изменилось, и мне пришлось просмотреть огромное количество материалов, чтобы сориентироваться. Недавно я набрала первых учеников и начала зарабатывать. Пока немного, но я планирую развиваться и сделать это основной деятельностью. Это один из немногих видов заработка, которые я вообще могу себе позволить в чужой стране. И мне нравится эта работа.

Первых учеников я нашла, как ни смешно, в твиттере: активистское сообщество там очень отзывчивое. Это стало хорошим стартом, я создала себе профили на разных сервисах — со временем я наберусь опыта и они начнут работать на постоянный поток. Входить в эту сферу не очень легко, но оставаться на плаву не сложно.

Психологически было трудно начать первые уроки — сейчас я понимаю, что они были не очень удачными. Но я смотрю на ошибки как на опыт, я наконец научилась этому. На самом деле прошлая работа не слишком подходила мне: в ней мне не хватало смысла и общественной пользы, а местами невыполнимые планы немного угнетали. И теперь я чувствую, что я наконец на своём месте.

Вся эта история научила меня ни о чём не жалеть. Я потеряла так много, и это было так тяжело пережить, что во мне сформировалось новое видение: я смотрю на случившееся как на что-то, что должно было произойти. Я всё ещё читаю рабочий чат и пишу бывшим коллегам, скучаю по ним. Но я люблю свою новую работу, и именно она со временем дала мне силы снова смотреть вперёд.

 О том, что началась *****, мы с мужем узнали с утра. За день до этого мы обсуждали эту тему и думали, что они там не совсем «того», что не может быть ничего такого. Но 24 февраля мы проснулись, прочитали новости и всё узнали. Друг мужа из Харькова написал, что их город бомбят.

Я работала как фрилансер в сфере корпоративного обучения, B2B. С февраля таких заказов в России всё меньше и меньше. Кроме того, я знаю, что в компаниях моих заказчиков были сокращения. При этом с коллегами и друзьями у меня похожие взгляды: мы, конечно же, осуждаем то, что происходит, и тяжело переживаем. Мы все выросли на гуманистических ценностях, так что нам тяжело это переварить.

Раньше на какие-то вещи у меня уходило 15 минут, после 24 февраля я начала тратить на них по два-три часа. Я срывала сроки, потому что мне было тяжело. Надо что-то придумывать, а всё кажется бессмысленным, меня накрыло какое-то общее разочарование — зачем много зарабатывать, если жизнь всё равно говно? В какой-то момент я совсем не могла работать и заниматься тем же самым. Мне нужно было придумывать что-то, что будет приносить хоть какие-то деньги.

Незадолго до начала ***** от рака умерла моя собака. Мне всегда хватало на неё сил, я ухаживала за ней, даже когда было совсем тяжело. И уход не приносил мне какого-то гнетущего неприятного ощущения, как моя обычная работа. Я подумала, чем я могу заниматься, на что мне хватает сил? Ответ был — собаки.

Первое, что я решила сделать, — это сформулировать какой-то план, минимальный чек-лист, с чего начать, куда идти дальше и так далее. Потом я устроилась в «Собаку-гуляку» — это один из самых известных сервисов, который предлагает услуги выгула. Начала получать какие-то заказы, а потом оказалось, что у меня у знакомых есть запросы на ситтинги и выгулы. Так и пошло. В планах у меня получить кинологическое образование и развиваться как корректор собачьего поведения. Хотелось бы делать какие-то благотворительные проекты с приютами, помогать им.

ФОТОГРАФИИ: Floral Deco — stock.adobe.com, Tanya — stock.adobe.com, Iuliia — stock.adobe.com