Хороший вопрос«Удаляю отрезок жизни»:
Девушки о неудачных татуировках

 Первую татуировку я захотела сделать в двадцать три года. Идею вынашивала давно, но никак не могла собраться. А потом знакомая подалась в татуировщицы, и я подумала, что это повод наконец решиться.

Тогда я фанатела от Ван Гога. Сомнений не было — на моём бедре должен красоваться букет из одиннадцати подсолнухов! Но я не очень хорошо представляла, как это будет выглядеть на теле. Поэтому мы изобразили только сами цветы, без вазы, в упрощённом варианте. Помню воодушевление: моя первая татуировка с такими солнечными цветами, её мне делает хорошая знакомая, которая к тому же была беременна. Получалось, татуировка символизировала что-то вроде новой жизни.

Процесс был долгим, и я не сомневалась, что когда доделаем рисунок до конца, всё будет супер. Но его так и не доделали. Знакомая бросила карьеру тату-мастера, да и я перегорела. Так на моей ноге поселился огромный «недострой». Примерно через год татуировка начала выглядеть отвратительно: местами выцвела, пигмент как будто отчасти покинул кожу. Думаю, краску нанесли недостаточно глубоко. Когда мне в очередной раз с недоумением задали вопрос, что нанесено у меня на бедре, я решила, что так больше ходить нельзя.

Идея нового рисунка появилась случайно. Я пришла к мастеру, чтобы как-то отредактировать то, что уже есть. Слово за слово, и я вспомнила мультфильм «Тайна третьей планеты» и зеркальные подсолнухи с третьей планеты системы Медуза. Дальше сомнений не было. Можно сказать, мы решили сделать коллаборацию мультфильма с Ван Гогом: внутри подсолнухов изобразили космос, корабль «Пегас» размером с десятирублёвую монетку и с читаемой надписью, главного злодея и пейзажи далёких планет. Я визжала от восторга. С новой татуировкой ощущаю себя отлично и очень люблю её. Рядом теперь появилась птица-говорун, в ближайшее время планирую добавить фон в виде «Звёздной ночи» Ван Гога. Рада, что ошибка привела именно к этой идее.

 После девятого класса мы с подругой поехали в санаторий, где всё было очень строго, как на режимном объекте. Естественно, хотелось максимально нарушать запреты. Как-то мы сбежали со скучнейшего концерта народного ансамбля, и я предложила Вере закрепить нашу дружбу памятными татуировками. У Веры была игла, которую она привезла с собой, чтобы прокалывать носы, уши и другие части тела всем желающим, а у меня была подводка для глаз. Ещё раньше я опробовала технологию нанесения татуировки с помощью иглы на уроке в школе, когда циркулем и чернилами из гелевой ручки набила себе на руке солнышко с семью лучиками.

Мы с подругой решили набить татуировки на бёдрах, чтобы их можно было спрятать под трусами от родительских глаз. Вера сделала мне три кружочка на правом бедре, а я ей — на левом. При встрече мы бились местами, где были нанесены татуировки, в знак приветствия.

С годами дружба ослабела, а кружочки превратились в уродливые расплывшиеся пятна. Как-то мне подарили тату-машинку, и я подправила Вере её кружочки — кажется, она ходит с ними до сих пор. Я же спустя десять лет перекрыла их новой татуировкой с изображением цветка. Её мне делала уже другая подруга, что тоже символично. В качестве эскиза я взяла рисунок своей бабушки. Не знаю, насколько удачным можно считать выбор места для него, но я определённо ещё дополню татуировку, чтобы цветок на бедре не выглядел так одиноко.

 В семнадцать лет я училась в школе и фанатела от группы One Direction. Мне захотелось сделать татуировку с изображением замка, как у одного из солистов. Тогда я думала: «Замок — значит закрытый человек», — примерно такой смысл и вложила в татуировку. У моей мамы был знакомый мастер.

Сначала я была в восторге от результата: «Вау, татуха, круто». А потом начала её разглядывать и замечать, какая она кривая, неровная. Со стороны многим казалось, что это родинка или грязь, а когда люди присматривались, то выдавали разные варианты: кружка, пакет, чемодан. Я начала задумываться о том, чтобы свести её. Но оказалось, что татуировка очень глубокая и вывести её невероятно трудно. Так и хожу с ней до сих пор, мечтая окончательно избавиться.

 В юности у меня были строгие родители, много домашних обязанностей и синдром отличницы — бунтовать было некогда. Поэтому переходный возраст случился намного позже, когда я сама уже была мамой. Так в двадцать три года у меня появилась первая татуировка.

С местом и рисунком я определилась сразу. У нас с мужем есть романтическая аллегория, в которой мы семейство лис, поэтому я решила набить лисичку на спине у основания шеи. Эскиз я нашла в интернете: это был мультяшный лисёнок, очень задорный, подмигивающий одним глазом. Дополнительный смысл татуировки в том, что в юности я любила рассказы о животных, и один из моих любимых был о жизни чёрно-бурого лиса по имени Домино. Вот такие «якоря» были надеты на моего лисёнка, оставалось только найти мастера, чтобы перенести его на кожу. Его мне порекомендовала подруга, обладательница красивых татуировок. Я была довольна результатом.

Через полгода у меня появилась ещё одна татуировка, на тыльной стороне левой руки — поводом стала смерть любимой собаки. Это было изображение спящего степного лисёнка, его мне сделал тот же мастер. Татуировка мне не понравилась сразу. Тогда я слабо разбиралась и в татуировке, и в искусности мастеров, но даже на первый взгляд было ясно, что с рисунком что-то не так. С ней я проходила пару лет, прежде чем появилось твёрдое желание переделать. Так как татуировка несла в себе серьёзный смысл — память об умершей собаке, то новая картинка должна была быть более чем прекрасной. Я нашла подходящий рисунок в интернете, и благодаря новому мастеру у меня на руке поселилась шикарная акварельная лиса.

О том, чтобы переделать татуировку на спине, я не задумывалась, просто потому что она довольно редко оказывалась на виду в условиях холодной петербургской погоды. Но однажды я оказалась на свадьбе родственников, на мне было платье с открытой спиной, и я случайно увидела себя в зеркале: лисёнок на спине по-прежнему казался милым, но совершенно не сочетался с обновлённой татуировкой на руке. Решила: пора переделать. Лисёнок был чёрный и большой, перебить его казалось довольно проблематично, но мне повезло оказаться в руках опытного мастера. Эскиз я снова выбрала в интернете: просто вбила «татуировки птицы» и нашла орла, которого по совету мастера мы изобразили в синей цветовой гамме. Оказалось, цвет не очень хорошо сочетается с оттенком моей кожи, но так как татуировка на спине, я не слишком часто её рассматриваю. Зато сам орёл мне очень нравится. Когда я его делала, у меня были трудности в отношениях с коллегами, давила неприятная обстановка в коллективе. Татуировка стала для меня некой защитой, оберегом, который наблюдает за всем, что происходит у меня за спиной. Это работает — ведь всегда работает то, во что мы верим.

 Я с юных лет хотела себе татуировку. Сначала мечтала о чём-то попсовом, навеянном музыкальными кумирами: браслеты на плече, языки пламени на запястьях, крылья на спине. В моей семье татуировки были у бабушки — в детстве с мальчишками набили имена перьями на предплечье — и у отца — армейские, на плече, на бедре, на ступнях и даже «перстни», о значении которых в определённых кругах он не знал. Поэтому я чётко понимала, что сопротивления со стороны семьи, набив тату, не встречу.

Первая возможность сделать рисунок на теле появилась у меня лет в пятнадцать. Знакомый знакомого за полторашку пива набивал дома тату размером с пачку сигарет, с собой нужно было иметь чёрную гелевую ручку. Побывав на месте его работы, я пришла в ужас и отказалась от этой затеи.

Когда мне было восемнадцать, я прочла книгу «Ангелы и демоны» популярного тогда Дэна Брауна, и мне в душу запала идея амбиграмм — каллиграфического узора, совмещающего два разных прочтения из одного и того же набора линий. Одно слово я взяла из книги в качестве эскиза, второй эскиз дорабатывала сама на основе первого, обе татуировки должны были быть цветными. Идея заключалась в том, чтобы на одном запястье набить слово «fire» с пламенем внутри букв, а на втором — «ice» с узором льда, что для меня означало дуализм всего сущего, в том числе и моего характера.

Но на этапе подбора мастера что-то пошло не так. Мне был двадцать один год, и я рванула к тому, кто подошёл финансово и был готов меня взять в ближайшие выходные. Работал он дома, объясняя это экономией на аренде студии. По итогу трёхчасового сеанса я получила не совсем то, что ожидала. Позже я ездила на коррекцию к тому же мастеру, но он так и не смог воплотить мою задумку.

Несколько лет татуировки меня вполне устраивали, но потом я стала чаще видеть работы талантливых тату-мастеров и поняла: то, что я ношу на своей коже, мягко говоря, такое себе. Я начала изучать популярную группу о татуировках «ВКонтакте» и постепенно понимать, какие стили мне нравятся и работы какого мастера я готова носить всю жизнь.

В двадцать четыре года я встретилась с мастером, чьи работы мне очень нравятся до сих пор, но цена для меня была непосильной. Зато благодаря его консультации я смогла понять, как я могу перекрыть свои старые тату, определилась с планом работы и стилистикой — после надписей на английском мне яро захотелось чего-то истинно русского. Так как с лазером я работать не хотела, мастеру нужно было перекрывать места старых тату чёрным цветом или очень удачно вписывать их в новый эскиз. Сначала мой выбор пал на хохломской узор: чёрный фон и красно-жёлтые узоры — красота. Но потом я наткнулась на жостовские подносы и поняла: вот что идеально подойдёт.

Чтобы воплотить задумку, моему мастеру Дмитрию Орловскому понадобилось в общей сложности шесть сеансов. Правую руку делали в течение полугода, левую сделали спустя два года в течение двух месяцев. И вот уже четыре года я с удовольствием ношу эти узоры. Дуализм мы сохранили: на одной руке цветы оранжевые и красные, в тёплой гамме, а на второй — голубые и сиреневые, холодные. Я счастлива иметь такую «особую примету», хотя сейчас в большом городе никого не удивишь татуировками. Моим тату часто говорят комплименты даже люди старшего поколения.

 Татуировку я сделала в школе, особого смысла в неё не вкладывала, но она прочно ассоциировалась у меня с человеком, который мне её подарил. Это было небольшое изображение кошки в круге, всего восемь сантиметров в диаметре. Татуировка мне нравилась, но на волне юношеского максимализма я решила её перебить, чтобы избавиться от связанных с ней воспоминаний.

Исправлять тату пришла к подруге, которая тогда только начинала как тату-мастер, у неё была всего пара клиентов. Сказала: «Нарисуй что-нибудь, что перекроет мою татуировку». Она нарисовала птицу, в теле которой спрятался старый рисунок кошки. Рисунок оказался не совсем того качества, которое мне бы хотелось видеть на теле. Позже я делала коррекцию, добавила птице цвета, и татуировка стала смотреться не так блёкло. Но я бы хотела её свести и сделать на её месте что-то красивое, что будет сочетаться с татуировками, которые появились позже.

 Я перебила четыре татуировки. Первую сделала в восемнадцать лет, не вкладывая в неё особого смысла. Это было изображение кицунэ, японской лисы-оборотня, на левом плече. Сначала я была довольна результатом, но друзья, которые тоже делали татуировки, сказали, что это тихий ужас и лучше переделать. К тому же я неправильно ухаживала за татуировкой, так как не знала, как это делать.

Идею исправить вынашивала долго, но чтобы всё сделать на отлично, понадобилось накопить. Хорошая работа мастера того стоила. Сейчас на моём плече нарисована Меламори Блимм, которая превращается в Буривуха, — это персонажи из цикла книг Макса Фрая. Отец познакомил меня с этими книгами, и весь рукав был сделан в память о нём. Та же мастер переделывала мне ещё две татуировки: на месте браслета с шипами появился герб Слизерина, так как я большая фанатка книг о Гарри Поттере; другую, маленького лисёнка, мне захотелось разукрасить. Последний рисунок, иероглиф на спине, исправила, потому что он был написан неправильно — теперь на его месте красуется загадочный зверёк ехидна.

 В десятом классе я мечтала о татуировке. Поехала в другой город к бабушке на каникулы и вернулась с татуировкой на плече. В тот момент в моде были кельтские узоры. Вот маме был сюрприз! Я сделала её, потому что хотелось выделиться. Думаю, многие наносят татуировки, чтобы ощутить индивидуальность, — это как логотип на одежде, только на теле. Мы сами себе дизайнеры. Никакого смысла в первое тату не вкладывала, просто украсила кожу.

Вскоре у меня появилось второе тату на спине. В раннем возрасте я потеряла двух главных людей в своей жизни: отец и первая любовь погибли. Я решила сделать себе японский символ «любовь» — сейчас это лёгкое очертание, я удаляю этот отрезок из жизни лазером. А точнее, готовлю под перекрытие — осветляю. Третья татуировка уже перекрыта, причём без осветления лазером. В тату-тусовке татуировки на этом месте называют «наджопник» — это узор на поясничной зоне, который мне перекрыли черепахой.

А вот с первой татуировкой на плече я дико намучилась. Примерно семь лет назад я захотела исправить кельтский узор на красивую работу, так как тату-индустрия стремительно развивалась. Нашла мастера, но подошла к этому делу несерьёзно — не посмотрев работы, не сравнив рынок. Просто указала на первую попавшуюся работу и сказала: «Да, давай вот эту». Это была первая ошибка. На моей руке должна была появиться девушка в противогазе, но в итоге получилось что-то чёрное и непонятное.

На этом я не успокоилась. Нашла мастера, который пообещал всё исправить. Он меня обнадёжил, что всё будет супер, но оказалось, чёрный не так легко перекрыть. Сейчас, когда у меня есть куча качественных татуировок и своя клиника по их удалению, я бы не согласилась так же легко, как тогда. На втором сеансе мастер сказал «Прости, пока не могу продолжить работу», уехал в другой город и прочее. Так длилось полгода, пока до меня не дошло, что он просто меня сливает.

Я решила во что бы то ни стало доделать работу и начала тщательный поиск мастера. Нашла двадцать топовых, по моему мнению, мастеров. Назначила встречи и услышала от всех один и тот же приговор — лазер. Нашла три тату-студии, которые занимались удалением татуировок. Написала всем, меня смутили два момента: все говорили, что будут ожоги и много сеансов. Я же рассчитывала избавиться от татуировки за один, как и большинство клиентов, которые приходят удалить тату. Но, как правило, чтобы вывести рисунок, нужно гораздо больше процедур. Ещё меня тревожило, что меня заранее предупредили об ожогах. Сейчас, как специалист, я понимаю, что при удалении татуировки никаких ожогов быть не должно и рубцов — тоже. Хорошо, что в тот момент я не решилась удалять рисунок в тату-студиях. Избавляться от татуировок следует в клинике, где есть врачи и зарегистрированное оборудование.

Я продолжила поиски и уже была на грани срыва, потому что не могла надеть платье или открытую футболку. В итоге всё-таки нашёлся тату-мастер, который мой салат на руке выправил на чёрную работу — результат, с которым можно было мириться настолько, чтобы надевать платья.

Несколько лет назад я начала заниматься удалением татуировок сама. Поначалу всё тестировала на своей руке и на спине. Параллельно сделала себе ещё множество татуировок, но уже у мастеров, которые на рынке известны, не жалея денег. С меня экспериментов хватило. На руке мы добились хорошего осветления, но этого результата ещё недостаточно для перекрытия. А вот на спине уже можно сделать новый рисунок. 

Фотографии: nutta — stock.adobe.com (1, 2, 3, 4)