Хороший вопрос«Не хочу гореть в аду дедлайнов»: Женщины, пересмотревшие жизнь на карантине

 Пандемия для меня — лишь одно из больших нелепых потрясений этого странного года: незадолго до карантина со мной в одностороннем порядке решил расстаться партнёр, потом я панически загрузилась работой, переехала (впервые в жизни!) в отдельную квартиру, тут же свалилась с температурой, а там уже и карантин начался. Я думаю, что вынужденное одиночество заметно усугубило все стадии брейкапа, через которые я проходила: нервный энтузиазм и апатию, отчаянную тоску по человеческому контакту и нежелание с кем-либо общаться даже онлайн, гнев, торг, отрицание и так далее.

Все эти ощущения, каждое по-своему дерьмовое, сменяли друг друга не последовательно, как «полагается», а по кругу — и часто возвращались (и иногда возвращаются до сих пор). В течение одного дня я могла почувствовать себя великолепно, потом ужасно, потом снова великолепно, потом в ужасе проснуться посреди ночи и рыдать до рассвета. После нескольких недель таких приключений я поняла, что не вывожу, и записалась к психиатру, которая принимает онлайн, — с новыми антидепрессантами жизнь стала куда спокойнее. По крайней мере, у меня снова получалось работать — хотя бороться с прокрастинацией на удалёнке по-прежнему нелегко.

Сейчас я думаю, что карантин, хотя и было довольно жёстко, пришёлся кстати. Если бы не ограничения, я, скорее всего, побоялась бы оставаться со своими мыслями и старалась бы отвлекаться, ходить на вечеринки, глушить грусть всеми доступными способами. А так вселенная накрыла меня ладошкой, сказала сидеть и разбираться с собой какое-то время, не отвлекаясь. Я занялась обустройством своего нового дома, с которым мне очень повезло, и вместе с порядком на антресолях навела хоть какой-то порядок в голове. Мне было очень важно осознать дом как мою собственную безопасную территорию, почувствовать своё право окружать себя только тем, что нравится. Вдруг стало понятно, что я в принципе могу о себе позаботиться, что я в состоянии принимать решения, что мне с собой комфортно.

Вместе с тем я убедилась в том, насколько для меня важны дружеские связи: теперь я очень стараюсь быть лучшей подругой, чем раньше, и почаще говорить дорогим людям, что я их люблю. Хочется верить, что я больше не потерплю никакого булшита в любых отношениях: кажется, тут тоже действует принцип Мари Кондо — если общение не вызывает тёплого ощущения внутри, оно вам не нужно, каким бы модным, авторитетным, фееричным и красивым в инстаграме ни был этот человек.

Я с удовольствием возвращаюсь к докарантинным радостям, но чувствую себя немножко другой — возможно, так чувствуют себя лягушки, просыпаясь от зимнего анабиоза. За время карантина я не стала королевой тайм-менеджмента, не научилась говорить по-японски или кодить, не накачала железный пресс, не превратилась в искрящегося радостью гуру осознанности — и вообще не ругаю себя за это. Если меня чему-то это время и научило, то это быть к себе внимательнее и добрее, а это уже немало.

  Когда коронавирус пришёл в Россию, я работала редактором развлекательного издания. Я думала, как могу помочь читателям: читала материалы ВОЗ, брала комментарии у психологов, пыталась найти врача, который объяснит, что происходит. Потом наш директор сообщил, что я и моя подруга, тоже редакторка этого издания, уволены, «денег нет, но вы держитесь». Он безобразно вёл себя и говорил, что мы х***о работали, хотя этими же руками зимой мне повысил зарплату. Это всё ужасно ударило по моей самооценке, я плохо спала, ела что попало, много курила и допила бутылку отвратительной настойки. Первые недели ушли на попытки получить с директора хоть каких-то денег за коллегу. Выясняла, могу ли я рассчитывать на какие-то компенсации от государства. Потом я ходила в банк, чтобы узнать, могу ли я получить отсрочку по кредиту. Всё это отнимало кучу сил и нервов.

Потом пришло смирение. Начались всякие бесплатные курсы: копирайтинг, несколько лекций по пиару, пыталась освоить курс по таргетингу. Мешало непонимание, зачем всё это. Каждый день рисовала скетчи, прочитала несколько книг про фейки, цензуру и работу новостного журналиста.

Первое время было просто страшно выходить из дома: люди в магазинах ходили без масок, не соблюдали дистанцию. Ночью тоже страшно: я живу в маргинальном районе и у нас ходили слухи о разбоях. Две недели я просидела совсем одна, потом стала на велосипеде ездить к бойфренду в соседний район. Потом всех закрыли, но я не понимала, как это будет работать. Ночью уехала к парню на велосипеде, а потом боялась, что утром уже не пропустят, а кот дома один. Ещё был момент жуткой паники, когда случилась задержка. Повезло, что медцентр в соседнем доме — я пошла туда сдавать кровь на ХГЧ, и двое суток, пока ждала ответа, сидела как на иголках. В медцентре сказали, что медикаментозный аборт у них не делают. Обычно они посылают в какую-то там больницу, но тогда было не понятно, примут или нет. Я уже разработала несколько планов от «где достать таблетки» до «сделать суицидальную попытку и требовать аборт по показаниям», но обошлось.

На карантине было очень сложно найти работу. Я видела объявления, что крутые редакторы, которые могут то, это, маркетинг и переводы с санскрита, тоже ищут работу. На их фоне я чувствовала себя особенно ненужной, даже не хотелось пытаться. Было страшно, что я потрачу время и силы на резюме в двадцати форматах, сопроводительные письма и тестовые задания впустую. Текст писать тоже стало непросто: за время карантина у меня родилось идей пять неплохих тем, но пристроить их никуда не удалось, везде свои авторы. Вот это ощущение «везде уже занято» — главное впечатление от карантина. Знакомая хозяйка магазина написала, что у неё сейчас отличная команда, сейчас есть из кого выбирать. Если раньше приходилось идти на компромиссы, то сейчас можно нанять лучших за те же деньги.

Меня бесит, когда люди пытаются извлечь какие-то «уроки карантина». Урок у этого карантина может быть только один: нас подставили по-крупному. Президент, минздрав, муниципальные власти, тысячи работодателей по всей стране. А мы всё копаемся в себе.

 Мой день рождения четырнадцатого марта. В этот день подружка прилетала из Голландии, и мы планировали сходить куда-то потанцевать. Весь день читала новости, что заведения начинают закрываться. К вечеру стало понятно, что никуда мы уже не пойдём. Я была уверена, что это продлится максимум две недели, потому что мы «сели дома» гораздо раньше, чем другие страны. Но мой мозг, видимо, не осознавал всей серьёзности. Сейчас об этом странно думать, но да, я тот человек, который радовался тому, что все сервисы открыли свои архивы, — но ни одним из бесплатных сервисов я так и не воспользовалась.

Я болела осенью, поэтому два месяца провела дома. По большому счёту, я морально была готова к заточению. Старалась держать график, много занималась спортом. Дописала диплом по интернет-маркетингу и пошла учиться на бренд-менеджмент. Сделала несколько лекций про пиар и маркетинг — друзья в фейсбуке были рады. В какой-то момент случился тотальный передоз информации. У меня упало зрение и ухудшилась память. Я начала быстро уставать — это давала о себе знать гиподинамия. Было страшно от того, как подавались новости. Страшно, когда за пятнадцать минут прогулки я видела по пять машин скорой помощи. А ещё у пруда ходил человек с громкоговорителем. Каждый день, с самого утра. Это нагнетало обстановку.

После отмены карантина я осознанно стала меньше куда-либо ходить. Весь карантин я была относительно спокойна, а сейчас, видимо, стресс догнал меня. Прошёл месяц с отмены карантина, но только сейчас я начала чувствовать измотанность. Минимизировала все неважные коммуникации: добро пожаловать в зум, а лучше — вообще никак. За время карантина у меня рухнуло несколько важных отношений. На самом деле они давно подошли к концу. Была иллюзия, что я мало общалась с этими людьми, потому что все были заняты, — но нет, просто отношения умерли. Хорошо, что так случилось, хоть это и было травматично.

Я довольно востребованный пиарщик, я привыкла к классной стабильной работе и фрилансам. Теперь понимаю, что индустрия кардинально меняется. Благодарна себе, что инвестировала последний гонорар с щедрого фриланса в образование. Это подбадривает, потому что в индустрии коммуникаций всё очень плохо и будет ещё хуже. Я в принципе пересмотрела своё отношение к деньгам, стала ответственнее относиться к инвестициям и перестала мыслить логикой «заработаю ещё». Да, заработаю — но вопрос, когда и сколько. Поняла, что стоит ещё больше внимания уделять ментальному здоровью, развивать гибкость тела и духа, чтобы преодолеть период турбулентности с меньшими потерями. А может быть, даже и с пользой: спокойный ум помогает увидеть те возможности, которые не видят другие.

Большую часть моей самоидентификации составляют карьера и проекты. На карантине их стало гораздо меньше, и это, конечно, был удар. Но так мне гораздо приятнее — ведь теперь я учусь не оценивать себя по количеству «запущенных ракет в космос». Я поняла, что нужно ещё больше концентрироваться на себе, на своём развитии, а не гореть в аду вечных дедлайнов во имя других людей. В долгосрочной перспективе это важнее. Ещё за карантин вспомнила, что вообще-то в детстве хотела заниматься одеждой. Я решила делать свой бренд аксессуаров Kloto Buro. Меня поразило, каким хрупким оказался мир, поэтому первая коллекция так и называется, Fragility («Хрупкость». — Прим. ред.). Выпустить планирую осенью.

 Первого марта я прилетела в Москву, и уже тогда в Европе ощущалось беспокойство. В Москве тогда было настроение, что коронавирус не опаснее гриппа. Но уже пятого марта вышел указ Собянина, что всем возвращающимся из стран риска нужно докладывать о себе, соблюдать двухнедельный карантин. Будучи тревожным человеком, я на следующий день поехала за туалетной бумагой и гречкой — магазин был полон, всё было на месте. Все надо мной дружно смеялись.

Пятнадцатого марта нас всех отправили работать из дома, а потом и всю Москву посадили на карантин. Настроение у меня было тревожное — но не потому что я боялась заболеть, а потому что в то время я решала проблему переезда в Берлин. В апреле я должна была подавать документы на вид на жительство, а летом — переезжать. События развивались стремительно: день за днём становилось всё хуже и хуже, закрыли границы. Я не умею отключаться, поэтому постоянно читала все новости. У меня истекал срок действия визы, и я не понимала, что мне делать. Когда я обратилась в посольство, то получила ответ, что сотрудники занимаются только проблемами граждан Германии.

Но и без этого мне было тяжело сидеть дома, потому что до карантина я постоянно была чем-то занята. Куда-то всё время ходила: кино, театры, выставки. Кроме того, я живу в спальном районе, а там ничего нет. Это угнетало: ты сидишь в однокомнатной квартире с котом, будущее туманно. Это сильно давило, сбились все ритмы, пресловутый work-life balance. Я всё время пыталась делать что-то по работе, прогнать от себя тревожные мысли, но у меня не получалось. Мне не подходит работа из дома: для меня офис — важная часть жизни, он дисциплинирует. Поэтому я сразу постаралась выстроить график, но это получалось не всегда. Работала по итогу больше, потому что не отрывалась от ноутбука.

Самым сложным на карантине для меня был отъезд, который всё-таки случился. Это было как в кино. Благодаря счастливому стечению обстоятельств я нашла в вотсаппе группу застрявших в России россиян с видами на жительство в других европейских странах. Так я узнала, что у посольств бывают свои рейсы. Говорили, что они вывозят только граждан, но на самом деле это было не так: люди с соответствующими документами тоже могли купить билеты и улететь. Шестнадцатого апреля объявили рейс — за сутки до отправления. Чтобы успеть на него, другие люди за ночь добирались до Москвы. Мне тогда показалось, что это последний шанс. Я собрала что могла, но пришлось оставить своего кота родителям — теперь жду, когда восстановят регулярное авиасообщение, чтобы я могла за ним вернуться. В итоге я улетела.

Карантинные меры в Берлине были не такие жёсткие, как в Москве. У меня была эйфория: я думала, что смогу хотя бы ходить в парк гулять без QR-кода. Но и там я видела нарушения режима: на улице собирались большие компании людей, а можно было гулять только семьёй. Сейчас я свыклась с ограничениями, они не вызывают никаких вопросов: я надеваю маску автоматически, соблюдаю дистанцию. Переход к новой реальности для меня не был болезненным. Может быть, это такая гибкость психики. Сейчас я обживаюсь на новом месте, что в текущей ситуации для иностранки непросто. Меня тревожат новости о второй волне: во многих европейских странах, включая Германию, число новых пациентов увеличивается, где-то возвращают карантинные меры.

Как бы пафосно это ни звучало, мне лично и людям вокруг стоит задуматься о коллективной ответственности. Есть ситуации, в которых наши действия могут повлиять на какие-то важные события. Надел ты маску или не надел, пошёл ты на тайный рейв или остался дома. Я считаю, что ни в коем случае не стоит заниматься шеймингом: все взрослые люди, они могут решить за себя сами. Просто хочется, чтобы в этих решениях было больше ответственности. Чтобы жизнь вернулась в какое-то привычное нам русло. Мне очень повезло, у меня никто из близких и друзей не заболел. Конечно, когда человека это коснулось напрямую, восприятие ситуации будет совсем иным.

Теперь я стараюсь больше думать о своих действиях и их последствиях, по-другому принимаю решения. Раньше я не могла представить свою жизнь без путешествий. Сейчас границы внутри Евросоюза открыты, но я всё равно не еду: пока страшновато. Стараюсь не строить больших и грандиозных планов, потому что все они могут в один миг разрушиться. Поняла, что есть вещи, перед которыми человек бессилен. Но вместе с этим радует, что при пандемии люди поддерживают друг друга. Это главный вывод: люди остаются людьми даже в такой непростой ситуации, когда каждый думает о своём собственном спасении.

Фотографии: Areaware