Хороший вопрос«Я наткнулась на алтарь из своих фотографий»: Женщины о тех,
кто их преследовал

  Меня преследовал сталкер, когда я оканчивала университет. Моя страница была открыта — кажется, тогда ещё нельзя было закрыть страницу полностью, можно было только ограничить круг лиц, которые могут писать тебе сообщения. Параллельно с учёбой я работала мониторщицей в «ОВД-Инфо», и в социальных сетях мне часто писали незнакомые люди, которым нужна была консультация.

В какой-то момент я получила сообщение «Привет» от пользователя, чей профиль назывался «Жёлтый трамвай». На странице не было фотографий этого человека, только картинки и мемы. Я не знаю, как этот человек нашёл меня. Я не ответила на то сообщение, но он продолжил задавать мне вопросы вроде: «Как дела?»; «Как жизнь?»; «Чего не отвечаешь?» — я продолжала его игнорировать. После он стал мне писать сообщения в духе: «Давай по**ёмся». Тогда я забанила его и забыла об этом на какое-то время. Спустя пару дней мне пришло сообщение со страницы «Зелёный трактор»: «Я тут. Я тебя всё равно достану». Я забанила и эту страницу.

Спустя несколько дней мне стали приходить сообщения в таком же стиле с шести разных страниц с похожими названиями, где не было ни фотографий, ни картинок. Самое страшное, что это всё происходило не планомерно: преследователь пропадал на день, я только успевала забыть о нём, как он возвращался с другой страницей. Это было очень тяжело.

Через пару недель мне стали писать друзья и говорить, что обо мне их спрашивает какой-то непонятный человек с неидентифицируемой страницей в сети «ВКонтакте». Он просит, чтобы я ответила ему в личных сообщениях. Я просила друзей не отвечать, говорила им, что это какой-то придурок. Потом мне написало человек пятьдесят — даже те, с кем я не общаюсь вообще. Многие просили быть аккуратной, предупреждали об опасности, но были и такие знакомые, от поведения которых становилось не по себе: кто-то без комментариев присылал сообщения, которые отправлял им мой преследователь. Сообщения были такие: «Я расчленю твою мать», «Я продырявлю тебе голову и вы**у тебя в эту дырку». Кому-то он говорил, что найдёт мой дом, но большинство его сообщений были связаны с насильственными действиями и извращениями. В письмах всем моим друзьям он угрожал изнасиловать меня прямым текстом, сломать мне что-нибудь. Мне было очень плохо от этих сообщений.

В какой-то момент меня стало потряхивать от любого уведомления в телефоне. Было унизительно молчать и ждать, когда это всё закончится

Некоторые друзья спрашивали меня, знаю ли я, кто это может быть. Сначала я предполагала, что это мой бывший парень, который применял ко мне насилие, который говорил моим знакомым обо мне гадости, распространял про меня сплетни. Когда я стала получать уже очень страшные сообщения, я подумала, что он бы не был способен на такое.

Спустя два месяца активных сообщений, которые он писал мне с новых страниц, это прекратилось на какое-то время, но раз в месяц этот мужчина возникал с новой страницей, чтобы напомнить о себе. Всё это продолжалось около года. Мне было очень страшно. Сейчас я могу сказать, что это меня травмировало: я и так чувствовала себя незащищённой — когда-то я пережила изнасилование. Из-за бесконечных угроз ощущение незащищённости только усиливалось. Я писала в группу поддержки «ВКонтакте» — мне советовали заблокировать его и подать заявление в полицию. Учитывая специфику моей работы, это был достаточно нелепый совет: я точно знала, что полиция не станет заниматься моим делом, что у полицейских даже нет техники, чтобы отследить, кто является пользователем страницы. Я была уверена, что моё дело, как и многие другие дела, связанные с угрозой изнасилования, в полиции бы замяли.

Всё это очень повышало мою тревожность. Я сидела на паре или работала, когда кто-то из друзей пересылал мне очередное сообщение, где подробно описывалось, как меня будут насиловать. Я не понимала, зачем мои знакомые присылают мне этот текст. Я бы хотела, чтобы они никогда этого не делали. Я была очень благодарна людям, которые писали мне: «О тебе пишет какой-то ненормальный мужик». Я спрашивала у своих знакомых айтишников, что можно сделать, но они пожимали плечами. Меня очень расстраивало, что те, кому я жаловалась, говорили мне, что в реальности мне ничего не угрожает. Себя я тоже пыталась успокоить тем, что это не перейдёт в реальность, но в голове уже представляла варианты, которые могут произойти, и каждый вечер перелистывала его страницы. Стала носить с собой перцовый баллончик, мне стало страшно ходить по вечерам одной.

В какой-то момент я начала думать, что единственный способ защититься — это удалить свою страницу «ВКонтакте» и больше никогда ею не пользоваться. Это означало бы для меня, что сталкер выиграл. Это значило бы, что кто-то просто так может прийти в твою жизнь и заставить тебя прятаться. Это очень угнетало меня. Тогда я поняла, что сталкинг — это очень страшно, даже если это незнакомый человек. В какой-то момент меня стало потряхивать от любого уведомления в телефоне. Было унизительно молчать и ждать, когда это всё закончится, но всё-таки это закончилось.

Спустя три года я понимаю, что нет никаких новых решений для этой проблемы. Может быть, отвечала бы агрессивнее. Сказала бы, что сломаю ему руку, не стала бы пасовать, подала бы заявление в полицию.

  Сталкер учился со мной вместе в университете. Несмотря на то что я постоянно находилась среди людей, мне было страшно: он мог вынырнуть из-за угла и очень уверенно идти на меня. В какой-то момент мои друзья стали ходить вместе со мной. Он постоянно пытался ко мне подсесть, как-то меня задеть, пролить на меня кофе, подкарауливал меня, пытаясь проводить домой. Я прямым текстом ему говорила, что у нас никогда не будет отношений, но его это не особо смущало. Через пару месяцев я стала замечать его машину у своего дома каждый день.

  Эта история началась, когда я училась в девятом классе в модном лицее на филологическом направлении. Как-то зимой моя соседка по парте предложила пойти с ней на тренировку к ролевикам: в парке недалеко от школы собирались странные бородатые мужики в кольчугах и с мечами, дрались, а в свободное от боёв время пили чай из термосов со школьницами. Оказалось, туда уже ходило несколько человек из нашей школы, а моя одноклассница даже «встречалась» с одним из ролевиков: ему было около двадцати пяти лет, а ей, как и мне, четырнадцать на момент происходящих событий.

Я сходила туда один раз и поняла, что это не мой формат. Мне не понравились глупые локальные шутки этой тусовки, но парень по имени Ваня, которому тогда был двадцать один год, на той же неделе написал мне и позвал гулять. После этого мы какое-то время общались: я приезжала к нему в кузницу, где он работал, иногда жила там.

В какой-то момент наших отношений он нашёл пустую квартиру в Митине на одну ночь и отвёз меня туда. После этой ночи я решила, что больше общаться с ним не хочу, что мне страшно, что я хочу домой. После этого начался период сталкинга, который продолжался несколько месяцев. Ваня несколько раз в неделю приходил ко мне и стоял под окнами. Это происходило по ночам, он звонил мне по телефону и грозился начать звонить в домофон, если я перестану брать трубку. Звонить в домофон было нельзя, я боялась, что обо всём узнает мама, что он своими звонками разбудит мою маленькую сестру. Потом я на долгое время уехала из той квартиры и забыла про него.

Спустя три года мы, как я думала, случайно встретились в метро: я была со своим молодым человеком, а он подошёл и вручил мне охапку вкладышей от жвачки Love is. Во время наших с ним отношений я собирала эти вкладыши. Позже я узнала, что уже тогда он следил за моими аккаунтами в соцсетях (несмотря на то, что я сменила страницу ВК) и наша встреча случайной не была.

Никаких положительных воспоминаний
об этом человеке у меня не было. Только шум кузницы, недосып, голод, холодный пол, поездки на метро в шесть утра и опять недосып

Последний эпизод случился в этом году, спустя почти восемь лет. После выписки из больницы, где я долго лежала с травмой головы, мне нужно было ещё какое-то время лежать дома, и я написала на своей стене пост: «Приходите, друзья, ко мне домой, мне скучно, купите мне мандаринов». На следующий день я получила сообщение от человека с незнакомым номером. «Привет, можно к тебе зайти сегодня. Это твой друг. Пусть это будет сюрприз, хорошо? Скажи адрес». Я согласилась на «сюрприз», потому что у меня много интересных знакомых, сказала адрес вместе с паролем от домофона. Потом вспомнила, что когда-то у меня был преследователь, и на всякий случай написала своим друзьям — скинула номер и попросила проверить, не наш ли это общий знакомый. Мой друг догадался пробить этот телефон в гугле и каким-то чудом нашёл мёртвый ЖЖ, где этот номер был. Это был он. В этот момент мне стало очень страшно. Никаких положительных воспоминаний об этом человеке у меня не было. Только шум кузницы, недосып, голод, холодный пол, поездки на метро в шесть утра и опять недосып — сначала от шума стонущих рядом школьниц под более удачливыми ролевиками-педофилами, а потом от ночных звонков и бдений в подъезде.

Объективно бояться мне было нечего. Я знала, что это жалкий человек, что я сильнее его, что у меня есть друзья, которых не было на тот момент в квартире, но которые приехали бы в любой момент, и что я могу банально не открыть дверь. Вот только страх, который я испытывала, был близок к хтоническому — я сидела парализованная в кресле и смотрела на это сообщение моего друга: «Вот тут ссылка на этот номер, знаешь N?» Я позвонила и сказала, что я знаю, кто это, и не хочу, чтобы он приезжал, и написала друзьям, которые сразу выехали в сторону дома. Ване позвонил мой друг, который попросил уже более настойчиво не приезжать.

После этого Ваня позвонил мне ещё один раз и в совершенно другом ключе начал плаксивым голосом обвинять меня в том, что я злая и жестокая, и говорить, что плохо так поступать со старыми друзьями. Он надеялся, что за восемь лет я всё пойму и наконец-то буду с ним навсегда. Я ответила, что не вспоминала его эти восемь лет и очень не хотела бы вспоминать теперь, что я бы хотела, чтобы мы никогда не были знакомы, и пусть он держит всё, что он хочет мне сказать, при себе.

  В 1995 году мне было двадцать два года. Я работала манекенщицей, занималась танцами и только-только попала в финал конкурса красоты. Однажды я нашла букет под своей дверью. Я не удивилась: мои фото были в газетах, подумала, что это кто-то из поклонников. Через две недели букет повторился: незнакомец оставил цветы консьержке, которая попросила меня спуститься и забрать его.

С третьего букета я начала переживать. Цветы стали появляться уже под дверью квартиры, потому что человек, вероятно, договорился с консьержками. Я просила их сказать, кто оставляет букеты, но они только хихикали и говорили: «Не скажем, не скажем. Такая любовь! Как в „Гранатовом браслете“». Я даже решилась перечитать эту книгу, и мне она показалась очень жуткой.

Продолжалось всё это почти год. После букетов человек стал присылать подарки, звонить и спрашивать, получила ли я их. Я орала в трубку, чтобы он оставил меня в покое. Потом он стал стоять под окнами дома. Консьержки продолжали его покрывать. Я просила их перестать это делать, но они это игнорировали.

Потом у меня начались отношения, я забеременела. Может быть, сталкер увидел меня с животом и решил оставить в покое. Я вспоминаю об этом с ужасом. Не понимаю, как можно романтизировать образ таких людей, никакой романтики в этом нет.

  Я играю в «Театре.doc». Этим летом мы ездили на гастроли в Йошкар-Олу на фестиваль, который проходил в поле. Ночью, уже после спектакля, который мы отыграли очень хорошо, я стояла около одного из костров, ко мне подошёл очень большой мужчина и почти что в карикатурной форме попробовал узнать моё имя. Он тоже сказал, как его зовут. Я ответила, что коммуникация немного странная, но не вижу ничего плохого в том, чтобы говорить со зрителями. Вокруг была какая-то компания, я чувствовала себя достаточно спокойно. Вдруг мой взгляд выхватил из темноты руку с букетом полевых цветов. Рука протянула мне цветы, я поблагодарила.

Через неделю, когда я уже была в Москве, ко мне в друзья в соцсетях добавился Евгений Пирогов. Я не помню, ответила ли на запрос. Он стал писать мне в фейсбуке очень длинные сообщения, где пересказывал всю свою биографию. Заканчивалось это сообщение тем, что я вошла в его жизнь как свет и он мечтает ещё раз этот свет увидеть. Мне показалось, что это странный способ общаться с незнакомым человеком. К тому же письма сопровождались многоточиями и лирическими отступлениями. Складывалось ощущение, что человек говорит сам с собой: на месте меня может быть кто угодно.

Мне казалось, что можно спокойно договориться. Я сказала, что мне это не очень приятно, и попросила его не писать. Он написал, что понял. Потом он посмотрел видео с вечера в поддержку сестёр Хачатурян,где  я рассказывала о своём опыте домашнего насилия. Это был большой, важный для меня эмоциональный вечер, котрый проходил еще до гастролей. Видео с этого вечера можно было посмотреть онлайн. Прошло несколько дней, и он написал: «А это правда? То, что ты рассказала там про домашнее насилие? Или ты придумала?» Меня это очень разозлило: в видео заметно, что мне трудно об этом говорить. Я напомнила, что попросила мне не писать. Еще это значило, что он продолжал меня гуглить. После этого я его забанила.

Через какое-то время появился новый запрос в друзья уже под другим именем. Человек спрашивал, не получила ли я от омоновцев по голове — это происходило во время протестных акций в Москве. Я забанила и этот аккаунт. Тогда я стала получать сообщения в сети «ВКонтакте». Потом обнаружила, что он смотрит мой фейсбук с другого аккаунта, и забанила его снова. Периодически я находила странные заявки в друзья, не одобряла их — это происходило раз в пару недель.

Вокруг огромное количество не только девчонок, но и парней, которых кто-то когда-то преследовал, но почти никто
об этом не говорит

В какой-то момент я получила очень много уведомлений в фейсбуке: кто-то непонятный пролайкал все мои фотографии от 2013 года. Я перешла на страницу этого аккаунта, и мне стало очень страшно, потому что я увидела, что страница целиком состоит из перепостов моих фотографий разных лет. Больше там не было ничего. Кажется, такое бывает в фильмах ужасов: человек заходит в квартиру, где, кажется, всё нормально, а потом выясняется, что в шкафу чей-то алтарь. Я немедленно забанила эту страницу, поговорила с друзьями, которые попросили меня написать об этом пост. Я не стала, потому что решила, что он далеко и ничего не случится.

Через какое-то время я вышла играть спектакль и увидела его лицо в зале. Во время всего спектакля я не ухожу за кулисы, просто отступаю в темноту, но всё время вижу его лицо. Я даже не могу сказать: «Ребята, в зале человек, который меня преследует, помогите». Зачем он пришёл? Посмотреть спектакль? Вылить кислоту в лицо? Задушить и изнасиловать? Чего он хочет? Коллегам я рассказала обо всём уже в гримёрке. Попросила знакомого проводить меня до дома. Мне сказали, что он большой фанат театра и приехал привезти наличники, потому что занимается их изготовлением.

Потом он затих, и я решила, что он переключился на кого-то ещё, но буквально неделю назад кто-то снова лайкнул моё старое фото. Я перешла в профиль и снова наткнулась на страницу-алтарь. Тогда я уже очень расстроилась, потому что поняла, что мне не скрыться: у меня относительно публичная профессия, я пишу в фейсбуке о своих спектаклях. Я всё-таки написала пост о сталкере и о том, что нынешнюю страницу-алтарь я банить не буду. Оказалось, что вокруг огромное количество не только девчонок, но и парней, которых кто-то когда-то преследовал, но почти никто об этом не говорит, потому что онлайн-преследование многие ошибочно считают безопасным. Мне посоветовали закрыть посты от тех, кто у меня не в друзьях, не публиковать анонсы некоторое время. Но вот вопрос: какое время? И почему я должна это делать.

Я написала организаторке наших гастролей и сказала, что для своей безопасности я хочу получить имя, фамилию и фотографию этого человека. Она обещала поговорить с ним, но при этом уточнила: «Может быть, он действительно так сильно влюбился?» Мне кажется, всё-таки есть разница между тем, чтобы влюбиться, и тем, чтобы быть одержимым. Она действительно поговорила со сталкером. После этого он написал мне, извинился и сказал: «Спасибо, что ты есть». Я продолжаю отчитываться о своём местоположении своим друзьям, что мне не очень нравится. Дорогие сталкеры, перестаньте сталкерить, пожалуйста!

ФОТОГРАФИИ: sema_srinouljan — stock.adobe.com