Хороший вопрос«Боюсь крутящихся предметов»: Откуда берутся необычные фобии
Как быть, если ваши страхи кажутся всем странными
Есть фобии, которые часто встречаются и кажутся нам логичными. Например, многие боятся собак или высоты — таким людям обычно сочувствуют. Но если человек испытывает ужас от чего-то безобидного — рыб, дырявых предметов или зеркал, — он может столкнуться с недоверием, обесцениванием и шутками в свой адрес. Мы расспросили людей с редкими фобиями о том, каково им живётся, а клинический психолог объяснила, почему бояться «странных» вещей совершенно нормально.
юлия дудкина
Вероника
Мою фобию трудно объяснить, и ещё труднее найти для неё причины. Меня пугают предметы, которые висят и крутятся. Поэтому я не хожу в парк аттракционов или в цирк: в каждом представлении обязательно есть номер, где акробаты раскачиваются на верёвках. Когда я вижу это, мне становится страшно: колотится сердце, дрожат руки, трудно контролировать себя — больше всего хочется убежать как можно дальше, заплакать и закричать.
Труднее всего бывает в сложные, нервные периоды жизни. Тогда страх обостряется — даже если предмет не висит и не крутится, я могу представить себе, как он это делает. Это движение начинается в моей голове, и я не могу остановить это. Но в хорошие, спокойные дни у меня получается справляться со страхом — если я вижу раскачивающиеся качели или аттракцион, просто стараюсь не смотреть, считаю про себя до десяти или вспоминаю хорошие моменты из жизни.
Мне кажется, намного проще, если ты боишься чего-то понятного — например, пауков или собак. Такую фобию легко объяснить людям. А вот когда просишь знакомого: «Пожалуйста, перестань раскачивать наушник на проводе, мне от этого страшно», — звучит сложно и непонятно. Правда, обычно на такую просьбу реагируют спокойно — удивляются, но убирают предмет, который меня пугает.
Когда появился этот страх, я не знаю. Родители говорят, он был с самого детства. Помню, когда я была маленькой и ночевала у бабушки, за окном через занавеску была видна тень провода, свисающего с крыши. Он раскачивался на ветру, я не могла уснуть и в итоге убегала в другую комнату. В нашем собственном доме ветер иногда закручивал занавеску, и тогда я с диким криком и слезами бежала к маме.
Я много раз спрашивала себя, с чем у меня ассоциируется этот страх, что именно пугает меня в висящих, движущихся и закручивающихся предметах. Но ответа так и не нашла. Когда я рассказала об этом страхе психологу, она сказала: «Хм, интересно, раньше я не встречала людей с такой фобией». Пыталась расспросить меня о детстве — что я такого могла увидеть или услышать. Но мы так ничего и не припомнили.
Во дворе у нас висели качели — мои сёстры раскачивались на них, а я даже не подходила. Когда я смотрела, как качаются другие, внутри возникало странное ощущение — похожее бывает при взлёте самолёта или в зоне турбулентности, внутри как будто всё куда-то проваливается. Такое же ощущение есть и сейчас. При этом я не замечала за собой страха высоты или головокружений.
В нашей семье все знают: не нужно размахивать наушниками, ни в коем случае не стоит вешать брелки на зеркало в машине. Нельзя хватать меня за руки и раскручивать. С таким страхом трудно живётся: нас повсюду окружают предметы, которые к чему-то подвешены и двигаются. Например, у многих в квартире есть плафон, который висит на проводе — если в помещении такой есть, я отвожу взгляд.
Мария
С детства я была впечатлительным, восприимчивым человеком. Переживала из-за плохих оценок, волновалась, что подумают обо мне окружающие. Когда у меня появился ребёнок, тревожность усилилась. Появилось много страхов: например, по ночам я не могла уснуть, потому что представляла себе, как на нас с ребёнком обрушится дом. Я снова и снова воспроизводила в голове план действий, как я буду спасать ребёнка и убегать. Ещё боялась, что с ребёнком что-то случится в детском саду — например, он зацепится за что-то шарфом и задохнётся. В голове было много катастрофических, пугающих картин.
Один из страхов, который появился у меня в те несколько лет после родов, — страх перед рыбами и любыми другими безногими существами. В детстве мы с папой ездили на рыбалку, я спокойно насаживала червяка на крючок, а потом вылавливала рыбу. У меня даже осталась фотография, где я, радостная, держу огромную щуку.
Но теперь всё стало по-другому. Однажды мы с родственниками готовились праздновать Новый год. Ребёнок к тому времени уже научился ходить и говорить. Из магазина принесли пакеты с продуктами. Я стояла у раковины, и тут мне в бедро ткнулось что-то холодное. Я услышала: «Мама, смотри, какая хорошая холодная рыба». Я опустила голову, увидела огромную замороженную щуку, вскрикнула и отпрыгнула на пару метров. Подобные ситуации стали повторяться. Как-то мы с бывшим супругом отдыхали на озере. Я плескалась на мелководье, и тут он сказал: «Смотри!» Неподалёку от меня проплывала рыба — под водой она казалась очень большой. Я даже не помню, что было дальше — муж сказал, что я дико закричала, выскочила из воды и запрыгнула к нему на руки. Каждый раз, увидев рыбу, я чувствовала сильное сердцебиение, меня бросало в пот, появлялось непреодолимое желание бежать и кричать.
Кроме рыб, появился страх перед червяками. Я и сейчас не могу работать в саду. По земле на дачном участке хожу только в плотно завязанных кроссовках. Ведь в земле червяки — а вдруг я случайно коснусь одного из них?
Сейчас я хожу на психотерапию и принимаю медикаменты. Оказалось, что у меня тревожно-депрессивное расстройство. После нескольких серьёзных обострений я начала работать со своим состоянием, и многие страхи ушли — у меня больше нет постоянной тревоги, катастрофические картины не всплывают в голове. Но вот страх перед рыбами и безногими существами остался.
Когда мы говорили об этом со специалистом, я вспомнила яркий эпизод из детства. Мне было двенадцать лет, и я очень хотела завести домашнее животное. Мы купили небольшой аквариум. В него поселили рыбок гуппи. Оказалось, что они плодятся с бешеной скоростью. Когда рыбок стало слишком много, они стали выбрасываться из воды и умирать.
Аквариум стоял в моей комнате. По ночам я могла услышать характерный звук — хлюп! — а потом негромкие шлепки по полу. Я знала, что там рыба и она умирает, но ничего не успевала поделать. Кажется, однажды рыбка даже прилетела на моё одеяло. Этот образ не беспокоил меня годами, но теперь оказалось, что он прочно засел в голове. Думаю, он связан для меня со страхом смерти и того, что случается после неё.
Если я пытаюсь пересилить страх и подольше посмотреть на рыбу, меня накрывает ощущение страха и безнадёжности — очень похоже на чувство, которое бывает во время тяжёлого депрессивного эпизода. Навязчивое, давящее ощущение, что всё бессмысленно, уродливо и плохо.
И всё-таки я работаю над своими страхами. У меня есть молодой человек, и он обожает рыб, мечтает об аквариуме. Несколько раз мы с ним ездили в океанариум. Я заметила, что рядом с ним я реагирую на рыб спокойнее. Рядом с этим человеком я чувствую себя в безопасности, полностью доверяю ему и справляться с фобией намного проще. Я могу даже подумать: «Как красиво!» — глядя на аквариум. Но в одиночестве мне всё ещё тяжело — когда мы с коллегами ходим обедать на первый этаж бизнес-центра, мы проходим аквариум, и я стараюсь на него не смотреть.
Анна
В детстве я ела мало и медленно. Дома это не доставляло никаких хлопот — меня не ругали, не подгоняли. Сколько хочешь, столько и сиди перед тарелкой. Но в детском саду это стало настоящей проблемой. Накладывая мне еду, воспитательница и санитарка шутили: «Можешь ей не накладывать, она не будет есть» или «Она с голоду хочет помереть, смотри, какая худая». Как-то я рассказывала о поездке к бабушке в деревню. После этого появилась новая шутка: «Ты там, наверное, рот продырявила». Не знаю, что в этом было смешного, но хохотали все — и дети, и взрослые. Мне было обидно, я расстраивалась из-за несправедливости происходящего. Я же знала, что это неправда и рот у меня не дырявый. Просто я не могу быстро есть. Всё это повторялось по несколько раз в день, и с тех пор я не могу есть на людях — несколько лет назад я осознала, что это фобия, с которой я ничего не могу поделать.
Бывает, что я не ела весь день и очень голодна. Я прихожу в кафе и понимаю, что просто физически не могу взяться за еду — кажется, что сейчас все будут смотреть на меня, смеяться, показывать пальцем. Хотя я понимаю, что взрослые люди так не делают.
Я могу спокойно думать о том, чтобы поесть в общепите, представлять себе, как приду и закажу что-нибудь. Но в тот момент, когда передо мной оказывается тарелка, мне становится некомфортно, появляется дрожь в руках, корм в горле, я могу почувствовать сильную тошноту или вспотеть.
Переучить себя я не пыталась — приспособилась подстраиваться под свой страх. Я стараюсь распланировать свои дела так, чтобы поесть дома в одиночестве. Или, например, мы с молодым человеком покупаем еду навынос, уходим в машину и едим на заднем сиденье — так, чтобы никто не смотрел на нас в лобовое стекло. Молодой человек знает о моей проблеме и относится к ней спокойно. У него есть свои психологические трудности, мы понимаем друг друга и поддерживаем.
Ещё я могу поесть, например, в гостях у подруги — главное, чтобы вокруг не было ещё какой-то группы людей и на меня никто не смотрел в упор. Любые застолья — это не для меня.
Мой страх сильно отражается на жизни в целом. Человеческое общение во многом строится вокруг еды. На свидание многие ходят в кафе, компании друзей собираются вместе и устраивают застолья, детские праздники тоже отмечают с угощением и тортом. Конечно, я могу прийти на праздник или дружескую встречу. Кладу себе на тарелку кусок хлеба или шашлыка и сижу с ним часами. Часто начинаются вопросы: «Ты почему не ешь? Говорила ведь, что голодная». Я стараюсь не объяснять людям ничего про свою фобию. Говорю, что пообедала дома или что в желудке некомфортно. Часто, если ты сидишь за столом и не ешь, это воспринимается как оскорбление в адрес хозяина дома. Почему-то людям не приходит в голову, что у тебя могут быть психологические трудности с едой.
Мне двадцать четыре года, и я привыкла так жить. Не думаю, что мне нужно что-то менять. Одно время, когда я работала в маленьком коллективе, во время обеда я ела, отвернувшись от коллег. Я честно объяснила им, что не могу обедать, когда на меня кто-то смотрит. Коллеги приняли это спокойно. Иногда, если я очень уж проголодалась, а домой в ближайшее время попасть не смогу, я заказываю в кафе маленькую порцию картофеля фри и сажусь где-нибудь в уголке — так, чтобы меня было не видно. Съем совсем немного, почувствую, что уже не так мучаюсь от голода, и ухожу.
Кстати, на животных мой страх не распространяется. У меня есть собака, и иногда во время ужина она приходит, смотрит на меня и выпрашивает кусочек еды. И это не доставляет мне никакого дискомфорта.
Татьяна Павлова
клинический психолог, кандидат психологических наук, психолог Центра когнитивной терапии, создательница канала «Пост_тревога»
Специфические фобии — это страхи перед конкретными предметами или явлениями. Среди них есть довольно популярные фобии, которые сравнительно легко объясняются. Например, боязнь собак или высоты. Мы знаем, как они проявляются и закрепляются, и они обычно хорошо поддаются лечению. Но бывает, что предмет фобии или причина её возникновения совсем не очевидны. Такие фобии могут казаться нам странными, необычными. Но часто то, что кажется нам «странным», на самом деле логично объясняется, просто мы, как правило, изначально не видим целой картины.
Во-первых, необычная фобия может быть симптомом другого расстройства. Например, обсессивно-компульсивного, одного из расстройств тревожного спектра, расстройства аутистического спектра или шизофрении.
Допустим, человек не может смотреть в зеркало — ему кажется, что у него начнётся паническая атака или он сойдёт с ума. Действительно, если долго непрерывно вглядываться в своё отражение, могут возникнуть необычные ощущения. В этом случае человек боится не самого зеркала — он боится панической атаки. То есть это не специфическая фобия, а симптом панического расстройства.
В одной из историй девушка описывает страх перед крутящимися и качающимися предметами. Такие страхи — связанные с определённым движением — могут быть связаны не с самими предметами, а с ощущениями в теле, которые вызываются движениями. У страха такого рода есть неофициальное название — пендулафобия (от лат. pendulum — маятник). И, хотя по описанию такая фобия кажется необычной, она встречается у некоторого количества людей.
Другой случай — если человек подвержен социальной фобии. Тогда у него может быть целый букет разных страхов, связанных с ситуациями, в которых есть риск получить неодобрение окружающих. Некоторые из этих страхов могут казаться необычными: например, страх мочиться в общественном туалете (парурез). При этом человек боится не туалета самого по себе, а осуждения со стороны окружающих. Страх есть на людях нередко встречается при социальной фобии, так же как эритрофобия (страх покраснеть), страх непроизвольной дефекации в общественном месте, страх писа́ть на виду у других людей и банальный страх публичных выступлений.
Иногда симптомы каких-либо расстройств могут маскироваться под «обычные», распространённые фобии. Например, страх перед собаками довольно распространён. Но одно дело — бояться собак по очевидным причинам: «Собака меня укусит, будет больно, я заболею». В другом случае человеку может казаться, что собака — это инопланетный пришелец, который за ним следит. Тогда, при наличии дополнительных симптомов, это может быть признаком бредового расстройства. Чтобы понять, имеем ли мы дело со специфической фобией или с другим расстройством, нужно узнать, какое значение человек придаёт пугающему его объекту.
Ещё один вариант — фобия может появиться в результате жизненного опыта. Всем окружающим она кажется странной, но лишь потому, что они не знают, с какой историей связан этот страх. Так, у одной из героинь есть неприятный детский опыт, связанный с рыбами. Во взрослом возрасте страх активировался во время послеродового периода — в это время женщина часто бывает уязвима для развития различных психических расстройств.
Когда мы говорим о фобиях, речь может идти не только о страхе, но и об отвращении. Особенно если это фобия животных. Животные вроде змей, слизней, червяков могут вызывать не только страх, но и отвращение. Это эмоция, которой специалисты долгое время уделяли мало внимания, её называют «забытой эмоцией психиатрии». Но сейчас ей начинают уделять больше внимания, в том числе при работе с фобиями.
Например, многие слышали об одной необычной, специфической фобии — трипофобии — боязни кластерных отверстий. При этой фобии как раз отвращение играет очень большую роль. Как и многие другие специфические фобии, трипофобия имеет эволюционное происхождение — когда-то такой страх помогал нам выжить. Согласно одной из гипотез, смесь отвращения и страха по отношению к кластерам помогала нашим предкам не заразиться паразитами от другой особи или почистить её кожу от этих паразитов. Ведь, например, тропический африканский миаз — болезнь, вызванная паразитами, — выглядит именно как собрание кластерных отверстий.
Также фобия может объясняться культурным контекстом, в котором человек существует. И если вы выросли в другом контексте, для вас этот страх может казаться необъяснимым. В разных культурах есть расстройства, связанные с определённым укладом жизни или мифологией, и есть страхи, связанные с ними. Например, в Индии в деревнях существует «синдром беременности щенком» — бредовое расстройство, при котором человек думает, что после укуса собаки он родит щенка. Логично, что в этих местах есть и страх забеременеть щенком.
Таким же абсурдным, как страх мужчины забеременеть щенком от укуса собаки, может показаться жителям сельской Индии страх европейцев перед числом 13 или 666.
Странным и необычным нам кажется то, что мы не понимаем. Когда мы узнаём историю и контекст «странностей» другого человека, они перестают быть для нас такими уж странными.
Как распространённые так и редкие специфические фобии лечатся по одному алгоритму, описанному в прошлой статье. Но если необычная фобия является симптомом другого расстройства, нужно лечить корневое расстройство. А ещё необычный страх может быть безобидной особенностью личности человека, не требующей никакого вмешательства, если сам человек этого не хочет.