Хороший вопросМолоко убежало: Женщины о том, почему перестали кормить грудью
И как на это отреагировали окружающие
Интервью: Елена Барковская
Пожалуй, нет в материнстве темы, вызывающей более острые споры, чем кормление грудью. С одной стороны, многие осуждают, когда матери делают это на публике, с другой — не меньше осуждают женщин, по какой-либо причине прекративших кормить грудью. Всемирная организация здравоохранения рекомендует в течение первых шести месяцев после рождения ребёнка кормить его исключительно грудным молоком, а дальше продолжать делать это вместе с прикормом, так как в молоке содержатся питательные вещества, необходимые для роста и развития младенца. Мы уже рассказывали о давлении, с которым сталкиваются молодые матери, а теперь поговорили с тремя женщинами, которые выбрали искусственное вскармливание, о причинах этого решения, об их переживаниях и осуждении общества.
Нина
Я очень хотела кормить грудью — хотя всю беременность мама мне твердила, что в нашей семье «кормящих» женщин нет. На сроке около тридцати двух — тридцати пяти недель у меня начало выделяться молозиво (желтоватое липкое грудное молоко, которое вырабатывается у женщины в конце беременности. — Прим. ред.), а к тридцать восьмой неделе при малейшем эмоциональном всплеске футболка в районе груди становилась мокрой. Меня это несказанно радовало: я считала, что если есть молозиво, кормить я точно буду.
В итоге через сутки после планового кесарева я проснулась от того, что меня душит собственная грудь: из третьего с половиной размера она превратилась в полный шестой. Я встала с больничной койки, и с меня полилось в прямом смысле слова: молоко стекало по телу, за день уходило до пяти сорочек и неимоверное количество прокладок для груди. Моему счастью не было предела.
Только вот дочь не могла есть это молоко: у меня втянутые соски. Мне казалось, что это не приговор, но накладки не подходили: ребёнок грудь не брал. Я сцеживалась и вызывала медсестёр, чтобы они показали, как это делать: думала, что неправильно с трудом нацеживать молоко за три часа. После роддома ничего не изменилось: молоко лило ручьём, сцеживание и молокоотсос не помогали, так что со временем ребёнку просто перестало хватать молока. В общей сложности я промучилась (кормлением это назвать сложно) месяц — и перевела ребёнка на смесь. Я перестала нервничать, дочь перестала голодать. Сказать, что я переживала, не могу — если только совсем немного в глубине души. Наверное, мне повезло: в моём окружении немного женщин, кормящих грудью, да и те вполне спокойные люди, потому волна осуждений по поводу искусственного вскармливания меня не коснулась.
Единственный неприятный для меня момент, связанный с грудным вскармливанием, — это голодный плач ребёнка. Видимо, эмоциональный фон молодой матери очень хрупок, и мой в то время сильно задело. Сейчас дочке три года, а страх, что она голодная, всё так же живет со мной. Сейчас я понимаю и осознаю, какие ошибки допустила, и хотела бы посоветовать молодым матерям только одно: никогда не ставить мнение общественности на одни весы с потребностями ребёнка. Не нужно пытаться тешить эго за счёт ребёнка и обожествлять грудное вскармливание, если ребёнок плачет от голода, а ты не выдерживаешь напряжения.
Мария
У меня трое детей. Первого сына я кормила грудью до полутора лет. Со вторым ребёнком у нас был конфликт по группе крови, но пока это выяснили, я успела пару дней покормить грудью — оказалось, это ухудшило его состояние. Кормить мне запретили, сын всё время был на искусственном питании. Конечно, меня волновала проблема здоровья: каждое пособие по кормлению грудью, реклама, материалы в детских поликлиниках кричали, что только с грудным вскармливанием ребёнок может вырасти здоровым. Но вот парадокс — мой старший ребёнок при этом часто болел, а младший так, чтобы с температурой, — никогда! Правда, у него то и дело возникал диатез в ответ на разные смеси, потом до подросткового возраста такая же реакция была на шоколад и цитрусовые, но в итоге всё прошло.
Спустя одиннадцать лет мы с мужем решились на третьего ребёнка. Нас предупреждали, что конфликт по группе крови усиливается с каждым ребёнком. Так и вышло — у младшего была очень сильная стадия гемолитической болезни: сразу после родов его забрали в реанимацию и сделали переливание крови. У меня в грудном молоке было много антител, кормить ребёнка было нельзя. Но оказалось, что антитела исчезают из грудного молока через месяц, и врач предложила, если я хочу сохранить грудное вскармливание, сцеживаться каждый день как можно чаще, и, возможно, через месяц я смогу кормить. Как назло, молока было хоть залейся, после родов грудь налилась, как каменная, и увеличилась на три размера точно. До сосков было больно дотрагиваться, а сцеживание было той ещё мукой. Через несколько дней стало легче: ребёнка рядом не было, молоко вырабатывалось уже не так активно.
После выписки я стала ездить к сыну в больницу, но там нельзя было оставаться на ночь. В больнице толпа мам — в белых халатах и чистых косынках — сидят в палатах и ждут, когда два раза в день им разрешат зайти к новорождённым детям и покормить их. Кто-то кормил грудью, кто-то, как я, из бутылочки. В больнице ещё была специальная большая комната для сцеживания, которую большинство мам посещали по несколько раз в день с молокоотсосами в руках.
От переживаний, усталости, да и просто потому, что я мало видела ребёнка и, конечно, не кормила его грудью, молока становилось всё меньше. Я несколько раз в день всё равно терзала грудь, пытаясь что-то выцедить. После выписки какие-то капли в груди ещё сохранялись: я пыталась сразу дать грудь сыну, он возмущённо её жевал и дико орал — хотел есть. Вместе с домашними хлопотами, которые навалились с появлением дома младенца, я должна была продолжать сцеживать молоко. Через пару дней я бросила это занятие: молока не было, я смирилась с тем, что мой сын — «искусственник».
Было жаль. Всё-таки кормление ребёнка — это удивительный процесс. С первым сыном я никогда не испытывала в грудном кормлении неудобств — только положительные эмоции и ощущение полного единения. Но я понимала, что не от меня зависит возможность кормить двух младших детей. Правда, не все так думали. Одна моя знакомая — апологет естественных родов, «ведических жён», «матери-земли» и всякой эзотерики — родила почти одновременно со мной, мы переписывались насчёт каких-то мамских вопросов, и когда я поделилась с ней печальной историей про несостоявшееся кормление грудью, она с непоколебимой уверенностью написала: «Если бы ты действительно этого хотела, то смогла бы сохранить грудное вскармливание».
Неожиданно это меня очень задело: я потом долго думала, что недостаточно часто сцеживалась в больнице — это вообще неприятное, мучительное занятие, да ещё и при десятке чужих женщин. Когда молока практически не стало, я не начала сцеживаться чаще: это просто невыносимо — пытаться выцедить молоко из пустой груди. Если честно, я вообще не сцеживалась ночью, хотя вроде надо было — я приезжала из больницы и падала без сил, чтобы утром опять встать и ехать к ребёнку. Наверное, я сделала не всё, чтобы сохранить грудное вскармливание. Но сделала всё, что могла.
Ирина
Когда я была беременна, у меня не было никаких сомнений в том, что я буду кормить грудью. Да и буквально все вокруг говорили про грудное вскармливание, так что другого варианта для меня не существовало. Но первые дни после родов оказались сущим адом: молока было очень мало, дочь никак не могла взять грудь, ко мне в палату постоянно приходили медсёстры — спасибо им — и помогали. Я там практически не спала: то укачивала, то пыталась кормить, то бежала сцеживаться. Дочь ежедневно теряла в весе, и врачи назначили смесь. Когда мы выписывались, то тоже сразу купили смесь: молока у меня было всё ещё мало, а дочка потеряла больше 10 % веса.
С тех пор мы постоянно использовали смешанное вскармливание: двадцать минут груди, потом смесь. Я регулярно прикладывала дочь к груди и сцеживала, но молока не прибавлялось. Рядом все давили: надо делать так, нет — так! Мы купили весы и, как одержимые, ежедневно записывали, сколько дочка набрала граммов (прошло несколько лет, а я до сих пор помню, например, что в первый месяц она прибавила восемьсот — так врезалось в память). Где-то к третьему месяцу смешанного вскармливания ребёнок начал отказываться от груди: она дико кричала, пока ей не давали бутылочку. Это был самый мучительный период с момента её рождения — просто борьба.
В итоге после долгих сомнений и попыток мы прекратили грудное вскармливание. Инициатором был муж — он видел, как мы обе мучаемся, и сказал, что с этим пора завязывать. При этом одна моя приятельница с тремя детьми, зная мою проблему, постоянно писала мне в личку «простыни»: сцеживайся больше, старайся, это такое счастье — кормить грудью! Когда я сказала ей о принятом решении, она начала меня активно переубеждать. Неужели человек не понимает, что если я так решила, значит, всё уже испробовано? Слава богу, остальные были более корректны.
После отказа от кормления грудью меня накрыло жуткое чувство вины. Я много читала, связаны ли болезни с типом вскармливания, как дети переносят смесь, до какого срока кормят в других странах. Ещё почему-то первое время в разговоре с другими мамами было неловко говорить, что дочь — «искусственница». Прошло несколько лет, и сейчас меня это, конечно, больше не смущает: я спокойно всем рассказываю, что кормила ребенка до трёх месяцев, и это не вызывает у меня ни малейшей рефлексии. Когда я слышу от знакомых женщин о подобных проблемах и вижу, как они страдают, стараюсь помочь и приободрить. Думаю, что если всё даётся легко или, по крайней мере, не очень тяжело, я за грудное вскармливание. Если мама мучается — это уже совсем другой разговор.