Личный опыт«Представляла, как над головой летят ракеты»: Я военная переводчица

21 сентября Владимир Путин объявил о начале «частичной» мобилизации. Указ вызвал немало разночтений, так как в нём нет точных параметров призыва: вроде бы речь только о тех, кто проходил военную службу и имеет боевой опыт, а вроде бы — обо всех запасниках в принципе. Наша героиня окончила вуз с военной кафедрой — девять лет назад казалось, что это не более чем забавная особенность образования, которая никак не повлияет на жизнь. Больше так не кажется.

В вуз с военной кафедрой я попала почти случайно — моей целью было просто поступить в иняз на бюджет. Когда я подавала документы, я даже не знала о существовании профиля, который в итоге выбрала для прохождения отбора на конкурсной основе. Я целенаправленно шла либо на лингвистику, либо на переводчика, и только в приёмной комиссии мне предложили третий вариант — военный перевод. Немного подумав, я решила: «А почему бы и нет?»

Тогда казалось, что это даже круто: я жила в мирное время и не могла представить, чем может обернуться военная кафедра через девять лет. Помимо ЕГЭ и вступительного экзамена я сдавала тест на профессиональную и физическую пригодность — так сложилось, что именно на военный перевод в итоге и поступила.

Военная кафедра была всего на двух курсах из пяти, раз в неделю. Мы ездили туда в форме и берцах, с погонами «К» на плечах. Тогда казалось даже забавным: утренние построения, «смирн-а-а-а — вольно — разойтись», дежурства на посту, «товарищ подполковник, разрешите спросить». Смотрели патриотические видео — те самые, фоном в которых звучит героическая музыка. Были пары по иностранным языкам со специальной военной терминологией — естественно, по советским учебникам. Читали, переводили и обсуждали статьи на актуальную военную тематику — тогда был конфликт в Сирии, и все материалы были в основном на эту тему. Изучали российское и «вражеское» вооружение, виды войск, обозначения на картах. Разбирали и собирали АК-47 и пистолет Макарова. В целом была полная подготовка. Во время учёбы я в силу возраста не воспринимала всё это всерьёз и просто не верила, что когда-нибудь это может действительно меня коснуться.

Февральские события меня потрясли. 23 февраля я смотрела на салют из окна, а 24-го смотрела в то же окно и представляла, как над головой летят ракеты. Было страшно. Спустя примерно месяц на работе (сфера услуг) в срочном порядке начали обновлять информацию о военнообязанных сотрудниках, а всех иногородних обязали встать на учёт в военкомат по фактическому месту жительства. После этого у меня появились первые опасения о возможной мобилизации. Но успокаивало то, что я девушка и если меня призовут, то только в третью очередь.

У меня были мысли об отъезде из страны, но из-за сильной любви к Москве в итоге осталась. Не потому, что я боялась уезжать, а потому что мне комфортно в спальном районе, где я провела всю жизнь. Это мой дом, моя крепость.

Вчерашние новости я, наверное, до сих пор не осознала. Какая-то часть меня не верит, что это действительно происходит, чувствую пустоту. Я даже не за себя переживаю, а за ребят, которые получают повестки — это страшно. Мне позвонила мама, которая где-то прочитала, что если девушка на 22-й неделе беременности, то ни её, ни её мужа не возьмут на фронт. Она прикинула, что до нас с мужем дойдёт очередь не раньше чем через полгода: «Торопитесь, ребята, делайте детей». Но нет — это не мой случай. Беременеть только для того, чтобы откосить, — это, возможно, рабочий метод, но мне он кажется негуманным.

Я не хочу участвовать в военных действиях в Украине, потому что это не моя война. Я не понимаю, для чего и за что воевать. Одно дело, когда это защита родины, как во Второй мировой войне. Но то, что происходит сейчас, невозможно воспринимать как долг. Долг должен быть осознанным.

Сейчас я планирую продолжать свой привычный образ жизни. Как продолжала после начала пандемии, после 24 февраля. В очередной раз пройду все стадии принятия и буду дальше ждать светлого будущего. Жду уже с ноября 2019 года.

ФОТОГРАФИИ: Pituk — stock.adobe.com (1, 2)