Личный опытИз Николаева в Милан: Как я выстраиваю жизнь заново
«Спасена лишь в плане тела»
Раньше мы разговаривали c девушками, которые уехали из Украины, но вскоре вернулись в Киев, потому что не смогли отпустить дом и не чувствовали себя комфортно в чужой стране. Наша сегодняшняя героиня, создательница модельного агентства First Line Management Ирина Корня, всё-таки попыталась адаптироваться на новом месте, чтобы помогать уехать тем, у кого пока нет такой возможности, поддерживать близких и свою страну, работая за границей. Мы поговорили с ней о том, сложно ли было принять это решение, как ей удалось уехать и чувствует ли она себя в безопасности сейчас.
Я родом из маленького городка Николаевской области, окончила филологический факультет в Могилянке и во время учёбы увлеклась моделингом — так началась моя взаимная любовь с фэшн-индустрией. Посвятила профессии модели около десяти лет и ни разу об этом не пожалела. В Украине бывала редко, в промежутках между контрактами. К 27 годам мне приоткрылась другая карьерная дверь — я основала своё модельное агентство First Line Management. Получилось легко, в новой роли я чувствовала себя гармонично. Жила то в Одессе, то в Николаеве, то в Херсоне, и у нас долгое время не было офиса, поэтому, когда меня спрашивали, где находится агентство, я часто не могла назвать один город: «На юге Украины».
Когда началась пандемия, мы обосновались в Николаеве — он для меня всегда был центром юга. До него удобно добираться из Херсона, Одессы, Кривого Рога и Кропивницкого, а в этих городах живут 80 % наших моделей. В тот период агентство стало сильнее, а из-за моих постоянных скаутинговых поездок по югу — богатым на крутые типажи. В ноябре 2021-го мы закрыли офис в Николаеве и на весну 2022-го планировали переезд в Одессу. Но не успели.
В ночь с 23 на 24 февраля я была в Николаеве, а наша модель летела на контракт в Индонезию. Я проснулась в два часа ночи от сообщения агента, что с Лекси всё хорошо и она уже ждёт второй самолёт в Стамбуле. На душе было неспокойно от вечернего видео Путина, я ждала утра и новостей. Но пока не готова была осознать всю серьёзность ситуации, думала, что утром всё будет как прежде.
В пять утра меня снова разбудили сообщения: «Ира, ты это слышишь? Ты проснулась?» Сначала я была в недоумении, но как только дочитала, услышала звук летящих снарядов. По незнанию побежала к окну — вдалеке прогремели взрывы. Я почувствовала себя очень маленьким, беспомощным человеком, жизнь которого можно забрать одним щелчком пальцев.
В ту минуту ещё никаких официальных новостей не было, все были в неведении. В чате агентства модели писали о том, что происходит у них в городах. Мы поняли, что люди уезжают и что нам, видимо, тоже нужно. Всё утро я искала, с кем и куда можно выехать, подбирала слова к предстоящему разговору с семьёй — хотят ли они уезжать, как отнесутся, если уеду я. Мама сказала делать так, как будет лучше для меня, но сами они ехать отказались. Для меня, конечно, лучше с семьёй, но находиться в стране с постоянной угрозой жизни было невыносимо. Не смогла бы работать в такой атмосфере, а я несу ответственность за моделей. Они писали мне, просили поскорее найти для них зарубежные контракты, ведь это означает возможность уехать. Я не умею бросать людей.
Общественный транспорт как будто перестал существовать, а я ещё не получила права, и машины у меня не было. К обеду 24 февраля выезжать из Херсона уже было небезопасно, и я поняла, что медлить нельзя, но страх и паника мешали сделать правильный выбор. Для меня очень важно одобрение семьи, я всегда спрашиваю мнения родителей — привычка с детства. Но в этот раз близкие люди были в каком-то вакууме. Им казалось, что ничего не происходит, хотя мир уже трубил о военных действиях. Слова мамы о том, что нужно поступать как чувствуешь, стали решающими. Из всей семьи только у меня есть возможность работать за границей, помогать оттуда родным и Украине.
С 24 на 25 февраля я переночевала в бомбоубежище. Утром решила выезжать в Одессу, а оттуда сразу в Молдову. Главное, что нужно было сделать, — снять деньги из банкомата. Это было практически невозможно. Я собрала чемодан, положила самое важное: документы, компьютер, фотоаппарат, блокнот, зарядки, таблетки, ухаживающую косметику, спортивную одежду и пару платьев с ботинками для встреч с агентствами.
Мы с моим молодым человеком выехали на машине до Одессы. Было страшно: на дорогах много блокпостов с нашими ребятами, у всех автоматы как знак неспокойного времени, везде проверяли документы. Осознание всё не приходило. Где-то на Фонтанке нашли банкомат и сняли мне 2–3 тысячи гривен, чтобы хоть какая-то наличка была. Переночевали в Одессе — спать я, конечно, не могла. Казалось, что нужно срочно бежать в бомбоубежище. Встретились с друзьями — у них как будто в жизни ничего не изменилось и в Украине мир. А утром подъехали к границе с Молдовой, где уже несколько дней как была огромная «тянучка» машин. До самой границы я шла пешком километров пять. Одна, со слезами на глазах. Помню, как на меня смотрели люди, но я ничего не могла сделать — не хотелось в такой ситуации держать эмоции внутри.
В первые дни было сложно складывать логистические пазлы, но мне повезло — с передвижениями по Молдове (и выездом) помог друг из Кишинёва. Он помогал украинским беженцам пересечь границу. А когда я её перешла, то он приютил меня на пару дней в Кишинёве. Но даже в Молдове я не чувствовала себя в безопасности. Тревожность никуда не делась. Чувство разбитой, уничтоженной жизни было как никогда ярким.
Я решила лететь в Милан через Румынию, взяла билет на автобус до города Ясы. На границе мы простояли около четырёх часов, два из которых — на улице. Помню, как дрожала от холода: я была в длинном платье без колготок, а там шёл снег. Слёзы лились рекой. Особенно от осознания, что люди выезжают семьями, а я совсем одна и не знаю, что будет с родными. Но всем было не до слёз одинокой девушки: никто не подошёл и не спросил, всё ли хорошо. Тогда я поняла, что надеяться нужно только на себя.
Я вышла на центральном вокзале Милана. С сумкой, очень уставшая, как обычно заплаканная. Шла до квартиры знакомой через десятки кафешек, в которых был разгар «аперитиво». Я начала плакать ещё сильнее, потому что осознала, что миру наплевать на нас. Может, не полностью, но для всех жизнь продолжается, а я впервые приехала в Милан не как модель, а как беженка, которая не может смотреть на счастливые лица безразличных людей.
Всем кажется, что для уехавших открывается новая яркая жизнь, что ты не думаешь о доме. Но я спасена лишь в плане тела: мои мысли и переживания всегда с Украиной. Я первая, кто пишет в семейный чат о том, что случилось в Украине и что нужно делать. Мои родные часто не в курсе, что в Николаеве или области что-то произошло. Я же каждое утро просыпаюсь и читаю новости, чтобы понимать обстановку. Делюсь в соцсетях, чтобы их видели «иностранные агенты», которые на меня подписаны, и распространяли дальше. Ежедневно веду информационную войну и поддерживаю связь со всеми близкими, которые остались в Украине.
Я прилетела в Италию первого марта, а утром второго марта российская армия уже была в моём родном городе Вознесенске. Родные были в подвале, а я выпила первую в жизни таблетку ксанакса. Моя психика подорвалась окончательно несмотря на то, что город отбили. Весь март я провела в слезах. Проснулась — поплакала — выпила горсть таблеток — села работать — выпила бокал вина — проплакала до часу ночи. Спала по три-четыре часа.
В первые два месяца я снимала комнату у знакомой. Получала временную защиту и пыталась помочь моделям выехать из Украины — найти контракты, правильно оформить документы. Помню, насколько сложно было сконцентрироваться: я буквально заставляла себя работать. Я всё забывала, но не хотела подводить людей и поэтому старалась ненависть конвертировать в помощь. В марте я на недельку поехала в Париж. Организовала там одиннадцать встреч, но на первой же расплакалась, когда у меня спросили: «Как родные?» Затем уже старалась держать себя в руках — плакать до или после встречи.
В Италии с документами сложно, мало людей хотят помогать. Мне повезло, что были знакомые — прописку мне сделал директор агентства, где я когда-то работала моделью. Ему далеко за 80, было забавно вместе идти в полицию. Затем были долгие очереди в иммиграционке: уже в апреле, со второй попытки и после восьми часов ожидания, я наконец смогла подать документы. В медицинском плане я была ещё менее удачлива: оформлять меня не захотели несмотря на пару хронических заболеваний. Сказали приходить, когда почувствую себя плохо. Сейчас я уже нормально стою на ногах и очень благодарна всем, кто поддержал меня в первые месяцы. Без этой поддержки я бы не смогла обрести почву под ногами и помочь другим.
Милан для меня не новый город, последние активные модельные годы я провела здесь. Всегда мечтала жить в районе порта Венеции в квартире с красивым балконом, который весь в цветах, — и в июле у меня получилось снять такую. В Милане мне скучно не бывает: здесь много друзей, я знаю огромное количество агентов, в городе много наших моделей и часто они живут у меня. Здесь у нас маленькая фэшн-семья, я не бываю одна. Моя жизнь довольно загружена: с утра до вечера я работаю, по вечерам хожу в спортзал или на встречи. На выходных мы с ребятами выезжаем посмотреть другие города Италии или делаем ужины, пытаемся социализироваться. Пару раз в месяц я выезжаю в другую страну для знакомства с агентствами — недавно вернулась из Германии. В основном моя жизнь сейчас — это работа. Я не могу жить полной жизнью, пока дома война. Даю себе время погоревать, не хочу делать вид, что всё нормально.
Я хочу увидеться с мамой, забрать её из Украины хоть ненадолго, чтобы она отдохнула и почувствовала себя в безопасности. Нового жизненного плана нет. Осуществляю тот, что написала ещё первого января: прожить три месяца в Милане, познакомиться со всеми агентствами в Европе. Я уже на финишной прямой, но думаю, что впишу в список агентства в Лондоне, Америке, а может, даже в Мексику меня занесёт. Но это не точно.
Я верю в нашу победу и в крутую независимую Украину. Обязательно вернусь и буду уже сильным агентом с классной командой. Хочу открыть офис в Одессе, платить налоги только дома и давать возможность нашим моделям для достойного менеджмента их карьеры.
