Личный опытПрощание с пабами
и помощь пожилым:
Как я живу на карантине
в английской деревне

 Впервые я приехала в Великобританию лет шесть назад, жила в нескольких городах Англии и в Шотландии. Сейчас живу примерно в двадцати милях от Лондона, в графстве Эссекс, в деревне Ингейтстоун, где пять тысяч жителей. По образованию я редактор, сейчас занимаюсь этим и переводами. У меня есть дочь, в мае ей исполнится шесть лет. Мы с её отцом не живём вместе, большую часть времени она проводит у меня дома и периодически ездит к нему домой. Поскольку школы закрыты, сейчас она 90 % времени проводит со мной, а к отцу ездит на выходных.

Сначала в Великобритании ко всему относились довольно расслабленно. Когда в Италии, Испании и Германии счёт шёл уже на тысячи заболевших, здесь просто советовали пореже ходить в рестораны и соблюдать дистанцию. Но это были довольно мягкие рекомендации — пабы и кафе всё равно были открыты. Британское правительство придерживалось стратегии, что должно переболеть как можно больше людей, чтобы выработался коллективный иммунитет. По этой идее когда в конце лета — осенью пришла бы вторая волна заболевания, люди в стране уже были бы невосприимчивы к вирусу и это не стало бы для них таким ударом, как в других европейских странах. Но людей с положительными результатами теста на коронавирус резко стало больше — сейчас их почти двадцать тысяч.

Когда число смертей достигло трёх сотен, тактику изменили. Например, 20 марта резко, в один день, закрыли пабы. В ту пятницу на улице были крики и гуляния — я не сразу осознала, что происходит. Оказалось, заведения закрывали в девять часов вечера — люди отмечали последний день их работы. В Лондоне было то же самое, и людей было очень много — видимо, вечер пятницы наложился на последний день работы заведений.

В те выходные часть магазинов ещё была открыта — например, цветочные и с одеждой, — но они все закрылись уже в понедельник. Сейчас работают только продуктовые и аптеки. Городок маленький, магазины здесь несетевые — владельцы бизнеса сами же и работают в них. Пара магазинов пыталась начать работать на доставку — чтобы жители писали заказы лично владельцам, а те оставляли их товары под дверью.

В последние дни я замечаю больше злых комментариев: «Вы что, не понимаете, что надо сидеть дома?» Но я не думаю, что люди, которые бесцельно ходят по улице, перестанут это делать

Сейчас все, кроме тех, кому совершенно необходимо идти на работу, должны оставаться дома. Выходить можно раз в день: погулять, на пробежку, с собакой, в магазин. Естественно, делать это советуют как можно реже: нельзя пойти побегать, а потом ещё раз выгулять собаку или за покупками. По времени прогулки не ограничены. Можно ходить только по двое, нельзя общаться вживую с людьми, с которыми ты не живёшь. Но люди продолжают ездить погулять на машинах, и в эти выходные на улицах всё равно было много народу — хоть и меньше, чем в прошлые выходные.

Мне кажется, разрешённая прогулка путает людей. Она может длиться и тридцать минут, и три часа — чёткое время не обозначили. Не говорят и на какое расстояние можно отходить от дома, как, например, в Москве. Говорят только, что нужно отказаться от переездов, которые не являются жизненно важными — на общественном транспорте и собственных машинах. При этом люди продолжают ездить в так называемые beauty spots — в красивые парки, на побережья. Пару дней назад (не сразу, как ввели карантин) полицейским дали право наказывать за это — я слышала, что оштрафовали нескольких людей, которые приехали в Лейк-Дистрикт из города в часе-полутора езды от него.

Сейчас много спорят о том, надо ли было закрывать парки. С одной стороны, в них проще разойтись, чем на улицах города. А с другой — если не закрывать их, люди массово туда ломанутся и будут собираться большими группами. В Эссексе, моём графстве, их закрыли даже чуть раньше, чем объявили всеобщий карантин: у нас много больших национальных парков.

Когда стали закрывать магазины, которые не торгуют товарами первой необходимости, было неочевидно, коснётся ли это магазинов с алкоголем. Они долго не закрывались, запустили доставку, — люди даже стали возмущаться. Позже винные магазины добавили в список тех, что торгуют необходимыми товарами — даже стали шутить, что они гораздо важнее продуктовых. Cлоган «Stay home, save lives» («Оставайтесь дома — спасайте жизни») переделали в «Stay home, get pissed, stay pissed» («Оставайся дома, напейся, оставайся пьяным»).

Сейчас в магазинах свободно. Было распоряжение ограничить количество людей: в дверях стоит сотрудник и организует очередь на улице. Максимум я видела такие очереди из трёх человек — недели полторы-две назад, когда вся страна начала закупаться для карантина, а в магазинах исчезла туалетная бумага. Тогда длинные очереди были даже в нашей деревне — жители соседних улиц писали, что творилось невообразимое. Сейчас люди всё ещё ходят без масок, но все соблюдают дистанцию. В магазинах тоже часто стали уступать очередь — если ты что-то выбираешь в проходе, люди ждут и не заходят в него, чтобы не пересекаться. В магазинах до сих пор мало туалетной бумаги и макарон — как и везде. Чипсы, кстати, тоже часто раскупают — дефицита нет, но, видимо, люди запасаются ими и алкоголем.

У меня было несколько пар одноразовых перчаток, но они закончились — сейчас я хожу на улицу в обычных тонких перчатках, которые постоянно стираю. В аптеке их уже не купить, заказать в интернете получится в лучшем случае на конец апреля, масок тоже нет. В магазине я протираю тележку, продукты беру в перчатках. Дома вынимаю еду из упаковок, мою и кладу в холодильник, а упаковку выбрасываю. Протираю телефон, когда возвращаюсь из магазина, меняю одежду и стираю её.

О том, что происходит в Лондоне, я знаю мало — давно там не была. Пару дней назад все жаловались, что метро забито, потому что поезда стали ходить гораздо реже. Это сделали, чтобы люди меньше ездили на метро — но в итоге те, кто всё же вынуждены куда-то ехать, набиваются в вагоны.

В последние дни я замечаю больше злых комментариев вроде: «Сейчас я выходила в магазин — почему на улице так много людей? Вы что, не понимаете, что надо сидеть дома?» Это, безусловно, оправданно — но я не думаю, что люди, которые бесцельно ходят по улице, перестанут это делать после таких сообщений и призывов.

Поскольку в деревне много пожилых людей, в фейсбуке сразу организовали группу волонтёров, чтобы помогать им. Каждый выбрал одну-две улицы, на которых готов работать. Городской совет распечатал листовки, и волонтёры раскладывали их у дверей домов. Пожилые люди, люди с заболеваниями и те, у кого есть симптомы болезни, могут позвонить человеку, который отвечает за эту улицу. Волонтёры могли выбирать, что они готовы делать: сходить в магазин, аптеку, выгулять собаку или просто поболтать по телефону с теми, кому одиноко.

Я тоже приняла в этом участие. Мне случайно досталась улица, где всего один дом с несколькими квартирами — пока мне оттуда никто не звонил. Но так получилось, что из-за накладок некоторые дома оказались не охвачены волонтёрами. В группе волонтёров и жителей деревни в вотсапе написали о пожилом мужчине и спросили, кто может ему помочь — он живёт не на той улице, за которую я отвечаю, но в пяти минутах от меня. Я уже три раза помогала ему с покупками. Я точно не знаю, сколько ему лет, уже за семьдесят. Он одинок, десять лет жил в Болгарии и выглядит как рокер — с серьгами в обоих ушах, у него есть мотоцикл. Когда я позвонила ему первый раз, он попросил обычный набор продуктов: овощи, курицу. В следующий раз написал новый список — там были хлеб, курица и картошка, а ещё мармеладки, шесть пачек чипсов, двухлитровая бутылка газировки, печенье, шоколад. Я приношу всё в перчатках, но продукты в магазине, конечно, трогают люди — надеюсь, он их протирает. Сам он вообще не выходит из дома.

В начале эпидемии я думала, не приехать ли в Москву — но мне кажется, организовать это было бы труднее, чем остаться здесь. Я поняла, что могу в итоге остаться без визы — она заканчивается в конце июня, и я практически уверена, что не успела бы вернуться и продлить её. Наверное, теперь начать этим заниматься нужно раньше — например, почта работает медленнее. Думаю, что дальше меры станут только строже — пока число заболевших и умерших только растёт.

Мой образ жизни изменился скорее из-за того, что закрылись школы — это произошло в тот же день, когда закрылись пабы. Каждая школа решает вопрос с учёбой по-своему: в нашей маленьким детям, как моя дочь, сказали прочитать несколько книг, дали распечатки с заданиями (страниц пятьдесят), которые дети сделали в первые же три дня. Родителям предложили дома тренировать детей писать, считать и читать. Ещё предложили просто проводить с ними больше времени — вместе готовить, сажать цветы, делать уборку, потому что образование — это не только цифры и буквы.

Всю прошлую неделю дочь была у меня. Конечно, мне с ней труднее концентрироваться на работе — большую часть дел я выполняю после шести-семи вечера (дочь идёт спать в полвосьмого-восемь). Её постоянное присутствие утомляет, но только в том плане, что ребёнка надо постоянно чем-то занимать. Поначалу я пыталась рисовать ей рисунки, которые она бы могла раскрашивать, а я бы в это время занималась работой. Но это мне не очень удавалось: пока я сяду за компьютер, сделаю кофе, она уже всё заканчивает. Я начинала сильно злиться на неё и на себя за то, что потратила время впустую. Теперь решила, что если удаётся что-то сделать — хорошо, если нет, то я буду работать после восьми вечера и до часу-двух ночи.

Мои принципы и так были не очень строгими, а сейчас я их ослабила — дочь может зависать в планшете, в телефоне. Раньше я давала ей телефон, когда она была уставшей после школы, а мне надо было что-то сделать (например, помыть посуду). В первую неделю без школы достала планшет. У дочери есть образовательные игры, есть менее интеллектуальные — хотя часами она за ними, конечно, всё равно не сидит. Иногда я предлагаю ей писать дневник, иногда она сама идёт читать книгу, без уговоров.

Многие рассказывают, что их детям очень тяжело сидеть дома взаперти, предлагают, чтобы дети созванивались по интернету. Мне повезло: дочь любит быть дома. Рядом с нашим домом есть просторное поле, где я иногда бегаю. Раньше мы не так часто там гуляли, потому что для ребёнка там мало развлечений, но сейчас это идеальный вариант: даже если ты кого-то увидишь, можно отойти сколько угодно далеко. Раньше оно было пустынным, я видела там только пару человек, а сейчас туда ходят гулять семьями. Но чаще всего дочери лень выходить на улицу — раз теперь эта лень стала ценностью, почему бы и не посидеть дома?

Сначала я думала, что нужно готовиться
к худшему, но надеяться на лучшее. Теперь мне кажется, что хорошо бы, чтобы школьники успели пойти на занятия хотя бы в сентябре

У меня пока нет ощущения, что я заперта в четырёх стенах — тем более каждые пару дней я выхожу в магазин. В целом я не могу сказать, что жизнь масштабно изменилась. Конечно, иногда хочется съездить в Лондон или в другой город, но я не могу сказать, что за неделю сильно это ощутила — посмотрим, что будет дальше. Раз в неделю, иногда больше, я люблю ездить в Лондон, в Pushkin House, где проводят мероприятия, связанные с русской литературой и культурой, — но пока не чувствую, что мне этого сильно не хватает.

Сейчас я не ощущаю какой-то сильной паники, хотя на днях произошла непростая история. Мой бывший муж живёт в пятнадцати минутах езды на машине от меня. Он работает в психиатрической клинике, и через дорогу от их клиники находится больница общей практики — там было несколько пациентов с новым коронавирусом. Пациенты клиники, где работает мой бывший муж, не находятся в ней постоянно, им разрешено возвращаться домой, они бывают на улице. Вчера он сказал, что в его палате у одного из пациентов положительный результат теста на коронавирус — и теперь я думаю, стоит ли самоизолироваться. Конечно, когда я хожу в магазин, вероятность встретить бессимптомного носителя тоже есть — и она не намного ниже, чем в случае, когда моя дочь побывала у мужа, который общается с больным пациентом, а потом приехала ко мне. Но это уже не теоретическая возможность. Тем более психиатры здесь работают без специальных защитных костюмов, в своей одежде — хотя мой бывший муж и принимает после работы душ. Наверное, по-хорошему, мы не должны с ним контактировать, поскольку не живём в одном доме.

Учебный год здесь длится до конца июля, и когда закрывали школы, все были настроены, что ученики в этом учебном году туда уже не вернутся. Сначала я думала, что нужно готовиться к худшему, но надеяться на лучшее — например, что школы откроются в мае. Теперь мне кажется, что хорошо бы, чтобы школьники успели пойти на занятия хотя бы в сентябре.

Может, я пока не до конца всё осознала. Иногда меня посещают грустные мысли, но я больше люблю думать о том, как спустя эти месяцы люди выйдут на улицы и пойдут обниматься в пабе.