Личный опыт«Я автоматически в группе риска»: Как я живу
на карантине во Франции

  На момент публикации идёт одиннадцатый день пятнадцатидневного карантина, объявленного президентом Эммануэлем Макроном. Но на самом деле я уже перестала считать дни, так как мне совсем не верится, что первого апреля страна объявит о победе над пандемией новой коронавирусной инфекции. Тем не менее я стараюсь относиться к ситуации по-философски — несмотря на то, что на улице ярко светит солнце и хочется гулять, я наливаю себе чашку кофе и выхожу на балкон (никогда бы не подумала, что балкон станет новой роскошью этого сезона, покруче микросумки Jacquemus). Город, каждое утро встречающий меня шумом машин, смехом детей из соседней школы и криками манифестантов на площади Републик, сегодня непривычно молчит — и только Сакре-Кёр возвышается на горизонте. Странное, умиротворяющее чувство.

Как и моей коллеге Оле Лукинской, мне до конца не верилось, что пандемия доберётся до Франции. В конце января мне пришлось на месяц вернуться в Москву, а в начале марта я прибыла в изменившийся Париж подобно Джареду Лето, очнувшемуся после двенадцатидневного ретрита в пустыне. Конечно, я знала, что в Италии бушевала инфекция — хотя даже не представляла, каких масштабов ситуация достигнет потом. Перед вылетом собрала для себя экипировку из респиратора FFP3, перчаток, санитайзера и влажных салфеток, готовясь стать полицией самолётной чистоты по примеру Наоми Кэмпбелл, но всё же надеялась, что за пределами аэропорта опасности не будет. Помимо меня в самолёте маску надели ещё несколько человек, но соседи всё равно поглядывали на меня и манипуляции с протиранием столика с недоверием. Сейчас мои действия уже не выглядят со стороны так странно: французы сидят на карантине и перед каждым выходом из дома сооружают маски из всего, что попадётся под руку, от шарфа до туалетной бумаги.

По приезде в Париж я сразу приступила к фрилансу в нон-фикшн издательстве, выпускающем переводы американских бестселлеров. Команда готовилась к запуску, так что расписание было забито встречами с дистрибьюторами и книжными магазинами. Вместо привычных bises (приветственных поцелуев) и рукопожатий мы в шутку приветствовали друг друга локтями — но в целом обстановка была спокойной. В метро почти никто не носил маску, на улице тоже, и лишь увидев пустые залы прежде кипящего жизнью универмага Le Bon Marché и грустных сотрудников, я начала осознавать масштаб происходящего. Тогда я просто старалась соблюдать все рекомендации ВОЗ — в том числе тщательно мыла руки, носила с собой санитайзер и держалась подальше от всех, кто кашляет. К последнему я привыкла уже давно: в 2018 году, ровно за неделю до переезда во Францию, у меня случилось обострение ревматоидного артрита и врач назначил мне иммуносупрессивную терапию. Таблетки подавляют иммунитет, чтобы он не разрушал суставы — но это также значит, что подхватить любой вирус становится проще простого и даже лёгкая простуда может протекать дольше, чем у других людей.

Недавно в прессе сообщили о мужчине, отправившемся в булочную на велосипеде, чтобы купить багет. Полиция сочла, что багет не предмет первой необходимости,
и выписала ему штраф

За неделю до официального объявления карантина становилось тревожнее: количество заболевших COVID-19 росло и компании стали переводить сотрудников на удалённую работу. В моём случае было необходимо личное присутствие, так что я продолжала ходить на встречи, надеясь на лучшее. В субботу, 14 марта, был мой последний рабочий день — я провела пару встреч, после чего зашла в крупный книжный магазин Gibert Joseph. Меня развернули оттуда со словами: «Все на удалённой работе как минимум до понедельника». Примерно тогда же мне пришла эсэмэска от друга, чей день рождения мы должны были отметить вечером: «Анна, пожалуйста, сиди дома и старайся как можно реже выходить на улицу. Мои друзья только что получили результаты теста на COVID-19. Неделю назад они ходили на профессиональную конференцию, и все подхватили вирус. Пять человек». В обед я сходила в магазин и закупилась продуктами, которых должно было более-менее хватить на неделю, — так и началась моя самоизоляция. К счастью, начальник с пониманием отнёсся к моей ситуации и отменил все рабочие встречи, взяв с меня обещание ограничить социальные контакты и заботиться о себе.

В тот вечер события развивались стремительно. В телеобращении премьер-министр Эдуар Филипп объявил третью стадию эпидемии, добавив, что все общественные места, «не имеющие жизненно важного значения для страны», будут закрыты до 15 апреля — это касалось кафе, баров, кинотеатров, ночных клубов, культурных учреждений, а также всех магазинов, кроме продуктовых. Кроме того, он попросил всех жителей страны серьёзно отнестись к происходящему и ограничить социальные контакты до минимума. Французы к нему не прислушались: в воскресенье было очень тепло, так что все парки, набережные, открытые рынки и террасы были переполнены. На тот момент в стране насчитывалось 4500 заболевших. Сейчас их уже 29 581 (на момент публикации статьи 27 марта. — Прим. ред.) — такие цифры специалисты объясняют в том числе воскресными посиделками.

Реакция правительства не заставила себя ждать: в понедельник, 16 марта, президент Эммануэль Макрон объявил о жёстком пятнадцатидневном карантине, вступающем в силу в полдень 17 марта. Что это значит? Выходить на улицу можно с распиской и только по уважительной причине: чтобы купить продукты или лекарства, навестить пожилых родственников, съездить на работу (когда удалёнка невозможна), выгулять собаку или выйти на пробежку. К слову, о пробежках — с введением карантина парижане резко увлеклись спортом, так что спустя пару дней объявили, что правила карантина ужесточают: теперь выходить из дома можно раз в день, при этом нельзя удаляться от дома более чем на километр и проводить на улице более часа. За нарушение правил грозит штраф — от 135 до 3700 евро и шести месяцев лишения свободы. Недавно в прессе сообщили о мужчине, отправившемся в булочную на велосипеде, чтобы купить багет. Полиция сочла, что багет не предмет первой необходимости (многие французы могли бы с этим поспорить!), и выписала ему штраф.

Ещё Макрон пообещал предоставить финансовую помощь бизнесу — в том числе освободить небольшие компании от уплаты аренды — и всем тем, кто лишился работы из-за кризиса. Также объявили, что внешние границы ЕС закрывают на тридцать дней. «Мы на войне, на санитарной войне. Мы не сражаемся ни против армии, ни против другой нации. Наш враг невидим, но он наступает», — подытожил президент. 

Люди с хроническими заболеваниями вроде моего сейчас сталкиваются с большим количеством ограничений — например,
я больше не могу пойти в лабораторию
и сдать ежемесячный анализ крови

Мне повезло, потому что я в изоляции не одна: с недавних пор мы живём вместе с партнёром, он меня подбадривает и не даёт скатиться в тревожную чёрную дыру. Хотя тревога, конечно, была — в первую очередь страх, что мы уже могли где-то заразиться. В первые мартовские выходные мы отправились в Страсбург — тогда регион уже был эпицентром распространения COVID-19. Я пыталась вспомнить все потенциально опасные социальные контакты: мужчину, кашлянувшего в мою сторону на улице, чихающих соседей по вагону, коллегу с насморком. По прошествии почти двух недель (столько в среднем длится инкубационный период COVID-19) стало спокойнее.

За время изоляции я ни разу не выходила на улицу. Поскольку я на иммуносупрессивной терапии, я автоматически попадаю в группу риска. И когда я в очередной раз вижу заявления о том, что вирус опасен только для пожилых, а всем остальным можно смело болеть, начинаю негодовать. Да, возможно, молодой организм быстро расправится с COVID-19, но можно ведь стать переносчиком и заразить друзей. А что если среди них окажутся люди на иммунодепрессантах, как я? Кстати, сегодня в прессе появилось сообщение о первой во Франции смерти подростка от коронавируса. Шестнадцатилетняя Жюли любила танцевать и ходить на концерты, а ещё у неё не было сопутствующих заболеваний.

Люди с хроническими заболеваниями вроде моего сейчас сталкиваются с большим количеством ограничений — например, я больше не могу пойти в лабораторию и сдать ежемесячный анализ крови, необходимый для контроля терапии. Не могу сходить в аптеку за лекарствами. Не могу пройти регулярный чек-ап у врача. Недавно в прессе появились заявления об успешном применении гидроксихлорохина для лечения нового коронавируса — это жизненно необходимый препарат для людей с аутоиммунными заболеваниями вроде красной волчанки и ревматоидного артрита. Теперь пациенты рассказывают, что не могут найти его в аптеках — его просто стали скупать пачками, видимо, в надежде спастись от COVID-19.

За продуктами ходит мой партнёр, и каждый выход на улицу похож на космическую экспедицию. Я стараюсь следить, чтобы на нём всегда были шарф (масок у нас нет) и резиновые перчатки. По его рассказам, обстановка в магазинах относительно спокойная: запускают по пять человек за раз, а расплачиваться приходится в автоматических кассах. Что касается пасты и туалетной бумаги — да, в крупных сетевых магазинах вроде Monoprix или Carrefour их может не быть, но у моего дома есть прекрасный магазин биопродуктов La Vie Claire, где всегда можно найти миллион видов пасты по той же цене. По возвращении домой всю верхнюю одежду мы складываем в «грязной» зоне прихожей, а продукты оставляем полежать часа на три. Затем вытаскиваем овощи и фрукты, тщательно их моем и складываем в холодильник. Остальные продукты вытаскиваем из заводских упаковок, которые сразу же отправляются в мусорку, и размещаем по своим местам. Не забываем и про мытьё рук — до, во время и после приготовления еды. Доставка тоже работает, но с переменным успехом: еда приехала к нам на день позже (что, конечно, ожидаемо), а из всего списка продуктов доставили только половину. Как оказалось, людей на сайте было так много, что сервер лёг и некоторые продукты удалились из списка.

Перед сном, в восемь вечера, мы каждый день вместе со всем городом выходим на балконы и аплодируем врачам и медсёстрам, всеми силами (и даже ценой жизни) пытающимся остановить пандемию

В целом мне несложно сидеть взаперти: в феврале я целый месяц сидела дома из-за мононуклеоза, так что я, можно сказать, уже привыкла. Я стараюсь занимать себя работой (я могу писать тексты дома, так что в этом плане мне очень повезло), а также другими делами, на которые у меня никогда не хватало времени. В этот список входит и готовка: недавно партнёру подарили классную книгу с вегетарианскими рецептами, так что мы регулярно делаем интересные блюда. Теперь я знаю, как готовить фенхель и делать вкуснейший фалафель. Я читаю книги из домашней библиотеки, а также наконец взяла напрокат в онлайн-библиотеке «South and West» Джоан Дидион — я так и не успела взять печатную версию в Американской библиотеке в Париже до закрытия на карантин. Каждый вечер в пять я смотрю инстаграм-трансляцию Лу Дуайон — певица и художница (а также по совместительству дочь Джейн Биркин) читает любимые стихи на французском и английском и поёт песни под гитару. Ещё я научилась высыпаться. Здесь я хочу подчеркнуть, что чувствовать себя совсем непродуктивной или непродуктивным и много спать — это тоже окей. В мире вообще-то разворачивается катастрофа, так что быть не в форме более чем нормально.

Я очень хочу поделиться постом экс-редакторки Man Repeller Хейли Намен и её терапевтки: «Не нужно стараться „выжать всё“ из пандемии и относиться к ней как к творческому ретриту. Каждый справляется с тревогой по-своему. Кто-то становится маниакально-продуктивным, другие ведут себя противоположным образом. К какой группе относитесь вы — не ваш выбор. Мы погрузились в беспрецедентный хаос и каждый день узнаём новые ужасные вещи. Идея, что вы обязаны или можете контролировать свой день, работу и общее благополучие, нереалистична. Простите себя за то, что чувствуете себя разбитой, несобранной и парализованной».

Перед сном, в восемь вечера, мы каждый день вместе со всем городом выходим на балконы и аплодируем врачам и медсёстрам, всеми силами (и даже ценой жизни) пытающимся остановить пандемию. Давайте поможем им сгладить кривую, пожалуйста. А потом уже выйдем на улицы, будем пить красное вино и увидим лето. Сейчас я больше всего мечтаю просто прогуляться по набережной Сены или в Люксембургском саду и выпить кофе у барной стойки. А ещё крепко обнять друзей и маму, которая живёт в России. Надеюсь, к дню рождения в мае мне удастся это сделать.