Личный опыт«Вася теперь сектант»:
Как я потеряла семью
из-за религиозного культа
И как насилие маскируется под веру
История религий, а в особенности медийные XX и XXI век, знают немало примеров так называемых сект — немейнстримовых и закрытых религиозных групп. Специалисты, правда, настаивают на более конкретном и менее оскорбительном варианте «новое религиозное движение», а в случае если речь идёт о насилии и мошенничестве — «деструктивный культ». В самом страшном изводе разрушительные организации такого толка могут под видом религиозных практик применять насилие к участникам. Так, человек полностью отказывается от свободной воли и разрывает отношения с внешним миром, целиком доверяясь авторитарному духовному лидеру. Анна рассказала нам, как её семья поверила в собственную избранность и готовилась к апокалипсису.
юлия дудкина
Детство
Внешне наша семья была благополучной: мы жили в Москве, у отца был свой бизнес. В 90-е, когда многие семьи выживали как могли, папа удачно купил в Финляндии партию деревянной мебели и перепродал в Москве. Заработок он сохранил в долларах, и на фоне девальвации рубля всё стало совсем хорошо. В раннем детстве растила меня в основном бабушка. Папа был полностью занят своей мебельной компанией, и мама во всём ему помогала. Но я ни в чём не чувствовала себя обделённой. В выходные родители водили меня в парк Горького и покупали игрушки, которые я хотела.
У меня были двое братьев. Один старше меня на двенадцать лет, другой — младше на восемь. Старший заботился обо мне, как только мог. Когда мне было шесть лет, я тяжело заболела и целый месяц не шла на поправку. Как-то он спросил: «Что я могу сделать, чтобы тебя обрадовать?» Я сказала: «Хочу железную дорогу». В тот же вечер он мне её купил. У меня всегда были проблемы со зрением, и мне в глаза регулярно капали лекарство, от которых мышцы расслаблялись. Несколько дней после этого я не могла ни читать, ни рисовать, ни смотреть мультики. Я начинала скучать, но брат всегда садился рядом и читал мне книги. Не то чтобы мы с ним были друзьями — для этого мы слишком не совпадали по возрасту. Но его забота была почти отеческой.
Наша семья была православной. Когда мне было три года, мы с мамой шли мимо церкви. Мне понравилось, как она выглядит, и я предложила зайти внутрь. После этого мы стали ходить туда регулярно, а потом мама начала посещать все службы, соблюдать посты. Мы подружилась с другими прихожанами и семьёй батюшки. По большим церковным праздникам мы причащались и исповедовались. Когда родился младший брат, батюшка из нашей церкви даже стал его крёстным. Был период, когда мама работала в церкви, а младший брат служил алтарником. Но на нашем быту религия не сказывалась: я знала, что многие прихожане запрещают детям носить джинсы и читать «Гарри Поттера», но у нас такого не было. Родители хоть и были воцерковлены, продолжали вести бизнес и жить обычной мирской жизнью.
Школа света
Чем взрослее я становилась, тем труднее складывались мои отношения с родителями. Мне казалось, от меня всё время ждут достижений. Что бы я ни делала, мама говорила: «Ты могла бы лучше». В подготовительном классе у нас вместо оценок были печати. Если учитель ставил в тетрадку красную печать, это означало «Великолепно», а если синюю — «Хорошо». Даже в том возрасте, если я получала синюю печать, мама спрашивала: «А почему не красная?» С первого по десятый класс я была отличницей, не нарушала семейных порядков, старалась быть вежливой и доброй. Мне всё время хотелось заработать дома похвалу и признание, но все мои успехи воспринимались как должное, а каждая неудача вызывала недоумение и охлаждение со стороны родителей. Приходя домой, я сразу старалась почувствовать, какая дома атмосфера, и понять, довольны мной сегодня родители или нет. Уже позже я узнала, что в детстве мою маму так же воспитывала её собственная мать — всё время требовала успехов и послушания и ставила в пример её брата.
Правда, в нашей семье отношение к старшему брату было таким же, как ко мне. Он тоже мучился из-за того, что ему не хватало поддержки и принятия. Думаю, поэтому он и стал искать их в другом месте. После школы он рано женился, поступил в институт. Но потом внезапно бросил учёбу, не смог устроиться на одну работу — а вскоре мы узнали, что он теперь учится в некой «школе света». Родители стали говорить о нём: «Вася теперь сектант», — и перестали с ним общаться. Я была привязана к брату, мне было всё равно, сектант он или нет. Я верила — что бы он ни делал, ни в какую плохую историю впутаться он не может. Это всегда был очень обаятельный, харизматичный человек, от которого не ожидаешь сомнительных поступков.
Начав ходить в «Школу света», брат стал больше со мной общаться. Несколько лет до этого он был занят своей семейной жизнью, решением неурядиц с учёбой и работой. Теперь он ждал меня после уроков, мы подолгу гуляли. Он рассказывал, что у него появились новые друзья, которые уважают его и принимают таким, какой он есть. Ещё он рассказывал, что человек — это не только тело и душа, есть ещё эфирное тело. Иногда намекал, что скоро «всё закончится» и в живых останутся только избранные.
Всё произошло очень незаметно,
по-будничному. И теперь, когда я думаю
об этом, мне особенно жутко оттого, как естественно вошли в нашу жизнь новые идеи
Я каждый раз была рада его видеть и слушала всё, что он говорил, не оценивая критически. Казалось, в этот период он стал спокойнее, чем раньше — много улыбался и казался каким-то просветлённым. Он подговорил меня устроить ему встречу с родителями и помирился с ними. Теперь каждый раз на семейных встречах он рассказывал о грядущем конце света. Он убеждал родителей, что они избранные, как и он, и тоже могут спастись. Думаю, в итоге эта идея стала им нравиться — кому же не хочется быть избранным?
О «Школе света» мало информации в интернете. Из того, что мне удалось найти, ясно, что её учение никак не противоречит другим религиям. В нём есть элементы индуизма, христианства и идеологии ZetaTalk — религиозной организации, которая верит в апокалипсис и возможность контакта с инопланетянами. В организации, куда вступил брат, можно было состоять, не отрекаясь от своей первоначальной религии. «Школа света» считала, что объединение всех мировых религий — это и есть настоящая, первоначальная религия. Эта мысль мне нравится даже до сих пор, хоть я и стала атеисткой.
Первое время родители относились к рассказам брата скептически: задавали вопросы, пытались найти в его словах нарушения логики. Но постепенно втянулись. Теперь у нас дома постоянно велись разговоры про реинкарнацию, чакры и эфирное тело. Всей семьёй мы стали верить, что грядёт конец света и нам нужно рассказать об этом как можно большему количеству людей. Мне всегда казалось, что в подобных историях должны присутствовать странные ритуалы, обряды, магические атрибуты. Но ничего этого не было. Отец по-прежнему вёл бизнес, мама ходила на церковные службы. Просто параллельно с этим они стали приглашать в гости родственников и рассказывать им о грядущем апокалипсисе. Всё произошло очень незаметно, по-будничному. И теперь, когда я думаю об этом, мне особенно жутко оттого, как естественно вошли в нашу жизнь новые идеи.
Помню, как я надеялась спасти свою школьную подругу. Я очень переживала, что, когда наступит конец, она не спасётся вместе со мной. Поэтому постоянно рассказывала ей об избранных. Но она только крутила пальцем у виска.
Жизнь избранной
Удивительно, что многие родственники и знакомые тоже увлеклись этими новыми идеями. Всё больше людей вокруг меня начинали свой путь к «избранности». Для этого не нужно было проходить какую-то специальную инициацию — просто нести весть, читать молитвы, вести «спасительные» разговоры. Мы всей семьёй теперь читали утреннее и вечернее правило (набор православных молитв, которые в определённой последовательности читаются по утрам и вечерам вне богослужений. — Прим. ред.) каждый день, было очень много разговоров о грядущем апокалипсисе и о том, как правильно жить, чтобы спастись. Но, как и в случае с православием, всё это не сильно повлияло на наш бытовой уклад.
С другими людьми из «Школы света» мы не общались. Брат регулярно ездил туда «учиться», а потом распространял своё знание среди нас. Идеи школы он толковал по-своему — как будто формировал отдельную религиозную организацию имени себя. Позже он именно так и сделал.
Но, хоть мы и стали теперь последователями «Школы света», отношения с родителями у меня оставались сложными. Теперь мне говорили, если я буду продолжать делать всё так же «неправильно», со мной что-то случится — я не доживу до апокалипсиса и не смогу спастись, бог заберёт меня раньше. Под неправильным поведением понималось что угодно: резко ответила на вопрос, не хотела вставать в церковь рано утром. Я боялась, что родители правы и что я недостойна быть избранной. Но всё-таки очень старалась.
В тринадцать лет я попала под машину — переходила дорогу и не увидела за «Газелью», как по встречной полосе на меня мчится легковой автомобиль. Я получила много тяжёлых травм, на какое-то время потеряла сознание. Мне казалось, я вижу озеро и лес. Ко мне подошёл мужчина и спросил: «Это что, попытка суицида? Тебе ещё рано». Я очнулась в больнице и первым делом услышала голос мамы: «Я же говорила». Она была уверена: авария — это предупреждение, наказание за моё неправильное поведение.
Он называл тела «обезьянками»: иногда у «обезьянок» есть потребности и их надо восполнять. Но по-настоящему это не важно
Я была уверена: мужчина, которого я видела, пока была без сознания, — Николай Чудотворец. Возможно, я увидела икону, когда только очнулась, и в моей голове всё сложилось в одно целое. Я пыталась убедить маму: это был знак, чудесное явление. Доказательство того, что я тоже избранная. Но мама спорила: не чудесное явление, а назидание мне. Они — по-настоящему избранные, а я до них недотягиваю. Мне было страшно обидно.
После аварии я год провела дома из-за травм. У родителей были свои проблемы, их часто не было дома. Зато брат, как в детстве, постоянно сидел со мной. Мы постоянно разговаривали. Он говорил: «Объясни мне, что такое свобода». Или предлагал: «Попробуй представить себе бесконечность». В то время он стал часто рассказывать мне, что по-настоящему важны душа и эфирное тело, а физическое — лишь оболочка, и нам должно быть всё равно, что с ним происходит. Он называл тела «обезьянками»: иногда у «обезьянок» есть потребности и их надо восполнять. Но по-настоящему это не важно.
Однажды он вдруг сказал: «Дай потрогаю тебя за сиську». Я возмутилась, а он стал убеждать меня, что это была проверка. Он хотел увидеть, как я среагирую. Я разозлилась, и это значило, что для меня слишком важна моя оболочка. Так не стать избранной. «Правильной» реакцией было бы не обратить внимания на его слова. Ещё через некоторое время он изнасиловал меня. Я передвигалась по дому на костылях и толком не могла ничего поделать. Я понимаю, что подобная история может шокировать. Но я тогда восприняла её намного спокойнее, чем можно было ожидать. Думаю, к тому моменту я так много услышала про «оболочку» и «обезьянок», что действительно стала воспринимать своё тело отстранённо.
Куда больше меня обидело, что брат, который раньше меня поддерживал, вдруг стал во всём потакать родителям. Он говорил: «Теперь я вижу, Аня действительно не живёт жизнью, достойной избранной». Он стал обвинять меня в том, что я будто бы постоянно всех обманываю. Я не понимала, что происходит. Жизнь превратилась в ад: теперь вся семья говорила, что меня надо «спасать».
Пора выбираться
Только через год я стала догадываться, зачем брат так себя повёл. То, что он со мной сделал, несмотря на мою приверженность его «учению», всё-таки казалось мне неправильным и тревожило меня. Когда мне было четырнадцать, я попыталась рассказать маме о случившемся, но она обвинила меня во лжи и сказала: «Васе всегда можно было доверять, а тебе — нет». Возможно, он заранее готовился к тому, что я попытаюсь обо всём рассказать взрослым.
Потом брат уехал на Байкал — «спасаться». Он заявил, что там самое безопасное место, где он сможет переждать грядущий апокалипсис. У него появились свои последователи. Насколько я знаю, они так и живут там все вместе. «Школа света» теперь пишет, что «некоторые ученики отпочковались, кто-то возомнил себя Учителем» — думаю, это как раз о моём брате.
Через несколько лет я сильно поссорилась с родителями и стала жить отдельно. Правда, я всё ещё продолжала верить в апокалипсис и надеялась стать избранной. Это наваждение не проходило, пока однажды я не стала читать в интернете об абьюзивных отношениях. Я тогда рассталась с молодым человеком, который вёл себя как настоящий тиран, и это был уже не первый подобный случай в моей жизни. Я стала думать, есть ли в этом закономерность, и читать психологические форумы. Сначала я относилась ко всему, что читала, критически. Но постепенно, узнавая об эмоциональном насилии, я стала вспоминать сцены не только из своих отношений с парнями, но и из жизни с родителями и братом. До меня медленно доходило: много лет я была втянута в очень странную историю и пора выбираться.
Мне помогла психотерапия и увлечение научно-популярными передачами. В очередной раз просматривая ролик с разоблачением организации ZetaTalk, я вдруг осознала: я свободна и больше не верю в это.
С родителями я в те годы общалась всё реже и реже, а теперь и вовсе перестала. Насколько я знаю, они до сих пор поддерживают отношения с братом и отправляют ему на Байкал деньги. Младший брат даже уезжал к нему на год. Недавно родственница рассказывала, что была в гостях у родителей. Мама за всё время ни разу не улыбнулась и не нахмурилась — идеология, которой учил брат, призывала отказаться от каких-либо эмоций. Наверное, у мамы получилось.
