Личный опыт«Главное — не критиковать правительство»: Как я ушла с провластного телеканала

 Мой стаж работы на телевидении десять лет. Раньше я работала ведущей новостей на телеканале, который принадлежит мэрии Улан-Удэ, но ушла оттуда из-за разногласий с начальством. Всё началось, когда в свободное от основной работы время я стала по совместительству делать сюжеты для федерального ОТР. Иногда я поднимала острые социальные темы — например, о недостроенных и разворованных очистных сооружениях или о некачественном жилье, которое дети-сироты получили от государства, и руководству моего «родного» телеканала это не нравилось. Мне сказали: прежде чем соглашаться на тот или иной сюжет, согласовывай с нами тему. Я спорила, мне было непонятно — почему то, что я делаю в свободное от работы время, подвергается цензуре? В конце концов я оттуда ушла. Это был мой первый — небольшой — бунт против системы.

Полтора года назад меня позвали на АТВ — местный телеканал, тесно связанный с республиканским правительством (50 % ООО «РА Медиатор», ему принадлежит лицензия на вещание канала, у АНО «Информационный центр «Открытая Бурятия», учредителем которой выступает администрация Республики Бурятия. — Прим. ред.). Я понимала, что там будут «запретные» темы и директивы, спущенные сверху — из городского или республиканского правительства. Но, с другой стороны, меня никто не просил снимать пропагандистские сюжеты. Моя работа была — вести выпуски новостей два раза в неделю, зачитывать информационные подводки к сюжетам коллег. От меня не требовалось никого обманывать, очернять или восхвалять. Так что я решила попробовать.

Все наши местные СМИ в той или иной степени зависят от органов власти. У АТВ есть госконтракты на освещение работы правительства и мэрии. Во многом телеканал живёт за счёт этого, объём рекламных денег совсем небольшой. Я спокойно относилась к этому — ведь руководству нужно было платить зарплату сотрудникам.

Два раза в неделю — когда были мои выпуски новостей — я бывала на летучках. Накануне летучек руководство телеканала получало заявки от властей, по ним и работали. Например, нам сообщали, что глава Бурятии отправляется в школу номер 35 проверить, как уложили асфальт, и просили приехать в нужное время по данному адресу, чтобы снять об этом сюжет. В итоге многие новостные сюжеты были посвящены тому, как у нас всё хорошо, как замечательно работают мэр и глава республики.

Ещё на летучках обсуждали, в каком свете можно освещать деятельность определённых людей. Например, «такого-то не трогаем — он родственник высокопоставленного чиновника».

Но была и другая часть работы, которая мне нравилась. АТВ делал расследования: например, про компании, которые предоставляют коммунальные услуги. Это не возбранялось. Главное — не критиковать правительство и определённых людей. Ещё было много сюжетов про обычных людей, которые что-то изобретают, помогают кому-то. Я и сама иногда делала такие материалы — например, однажды ездила в город Закаменск и общалась с мужчиной, который делает древний бурятский продукт под названием замба. Когда буряты жили кочевыми племенами, они брали его с собой в долгую дорогу, а теперь замбу почти нигде не найдёшь. Мне нравилось рассказывать такие истории, а вот про политику я никогда ничего не снимала.

Больше всего мне нравилась студийная работа в кадре. Я работала всего два раза в неделю и получала маленькую зарплату. Но именно съёмки в студии были для меня главной радостью. Мне делали идеальный макияж, и я появлялась в свете софитов в стильном пиджаке. Я обожала съёмки, и у меня хорошо получалось. Зрители писали мне много отзывов, и я очень радовалась.

Конечно, я никогда не считала, что предвзятость в выборе тем и директивы, которые раздавали на летучках, — это правильно. Но в своих информационных подводках я никогда не допускала каких-либо оценок, не навязывала никакого мнения телезрителям. Просто сообщала: «Мэр города проинспектировал зелёные насаждения». Это не было враньём, просто факты. Так что работа, которую я выполняла, не вызывала у меня дискомфорта.

Всё стало гораздо хуже за полгода до выборов мэра. В феврале наш действующий глава города внезапно сложил полномочия, а его место временно занял Игорь Шутенков — бывший министр финансов Бурятии. О нём почти никто ничего не знал, ничем особым он не прославился. Было известно лишь то, что он тесно связан с главой республики. Всем было ясно: правительство заинтересовано в том, чтобы Шутенков стал мэром. Теперь все СМИ будут усиленно освещать его деятельность, чтобы за полгода народ успел его полюбить.

Так и вышло. АТВ делал сюжеты про Шутенкова почти каждый день: то он едет инспектировать дороги, то сажает растения в парке, то встречается со школьниками. Я продолжала действовать как раньше: никого не восхваляла и просто преподносила людям факты.

Уже перед самыми выборами стало ясно, что начинается очень грязная гонка. Главным оппонентом Шутенкова выступил Вячеслав Мархаев — коммунист, создатель бурятского ОМОНа, который воевал в Чечне, вёл переговоры с террористами, взял двух сирот из Чечни на воспитание. Он был единственным сенатором, который открыто выступил против пенсионной реформы в прошлом году. В общем, человек, которого в республике многие знают и любят.

Предвыборный штаб Шутенкова сделал всё, чтобы выставить Мархаева в плохом свете. В интернете появилось огромное количество троллей, постов с необоснованной и жёсткой критикой Мархаева — одинаковых и явно проплаченных. С мая в Улан-Удэ постоянно приезжала съёмочная группа телеканала «Рен-ТВ». Журналистка Евгения Могилевская сделала не меньше девяти сюжетов про Мархаева: то она говорила, что он крышует подпольные казино, то заявляла, что дочь Мархаева в своих ресторанах травит людей некачественной водой. Говорили, что «Рен-ТВ» получил от штаба Шутенкова большие деньги за эту работу, но доказательств у меня нет.

С Шутенковым работали четверо политтехнологов, некоторые приехали из Москвы. Насколько я знаю, такие специалисты тоже обходятся очень дорого. Так что у меня возникли серьёзные вопросы. Откуда у предвыборного штаба такой бюджет, если он не аффилирован с правительством республики?

АТВ принимал участие в гонке. Как только на «Рен-ТВ» выходил сюжет о том, какой ужасный человек Мархаев, на нашем телеканале появлялся сюжет об этом сюжете.

Прямо перед тем, как я должна была выйти из отпуска, случилась новая история. Журналистка «Рен-ТВ» Евгения Могилевская заявила, что Мархаев накинулся на неё и вывихнул ей руку. Конечно, она сделала об этом сюжет. В видео нападения не видно — не заметно даже, чтобы он к ней прикасался.

Третьего сентября я вышла на работу. Меня накрасили, я приготовилась к эфиру. И тут из правительства поступила разнарядка: нужно рассказать, что Мархаев заломил руку журналистке. Я не могла заявить такое в эфире на всю Бурятию. Как бы я потом шла домой по улице, как бы смотрела людям в глаза? Я подошла к руководству и сказала: «Я эту информацию озвучивать не буду». Мне ответили: «Мы всё понимаем сами, но выборы же…» Я предложила два варианта развития событий: или я увольняюсь прямо сейчас, или ухожу домой и провожу в отпуске ещё неделю, а вместо меня про Могилевскую и её руку рассказывает другой ведущий. Так и решили. Особых пререканий у нас не было, меня спросили только: «Ты что, коммунистка?»

Восьмого сентября состоялись выборы. Было зафиксировано много нарушений, но всё-таки их признали легитимными. Девятого числа люди, несогласные с результатами, устроили мирный сход на площади Советов (митинг начался с требований отпустить задержанных соратников шамана Александра Габышева, который пешком шел в Москву с целью «изгнать» президента Владимира Путина, но к акции присоединились представители КПРФ и бурятская оппозиция. — Прим. ред.). Они провели там целую ночь, пили чай, обсуждали, как это вышло: голосовали все за Мархаева, а победил Шутенков?

На следующий день на площадь пришли бойцы Росгвардии, в касках и с оружием. Я сама была там — снимала сюжет для ОТР. Силовики жестоко нападали на безоружных людей, заталкивали в «газели» без опознавательных знаков и увозили. Это выглядело как настоящее преступление. Росгвардейцы не представлялись, не вели никакой диалог. В эфир ОТР попал только небольшой фрагмент того, что мы отсняли. Но полную версию я выложила в свой канал на YouTube. Оказалось, я была единственной местной журналисткой, осветившей этот протест и его разгон. Другие СМИ если и говорили о случившемся, то называли это «сходкой недовольных коммунистов», замглавы региона и вовсе назвал протестующих «чертями».

Мой сюжет посмотрели 650 тысяч человек. Утром я проснулась знаменитой. Но это не главное. Главное — то, что я поняла: я больше не смогу прийти на АТВ и как ни в чём не бывало рассказывать, как у нас всё хорошо.

Я сдала удостоверение и попрощалась с коллегами. Ни вопросов, ни споров не было — все всё поняли. Теперь я буду развивать собственный канал и продолжу сотрудничать с ОТР. Я выступила заметно, и мне немного страшно. Мне кажется, что мой телефон прослушивают спецслужбы. Хотя, может быть, это просто лёгкая паранойя. В любом случае я стараюсь беречь себя.

Несмотря на страх, работать в местных СМИ по госконтракту я больше не смогу. Пришла пора выбирать сторону. Власть чувствует свою безнаказанность, чиновники привыкли, что все СМИ подчиняются им. Но ведь правительство — это управляющая организация, которую мы якобы сами выбрали. Почему эти люди могут диктовать, за кого мне голосовать, как работать? Время изменилось, и я решила, что больше не хочу молчать.