Личный опыт«Собирали по кусочкам»: Меня сбила машина
на Невском проспекте

Я прекрасно помню, как начинался тот день. Мы были в отпуске — с мужем, братом и нашим другом отправились кататься на сноубордах. Утром 23 февраля мы выехали из гостиницы, чтобы вернуться домой, в Санкт-Петербург прилетели где-то в одиннадцать вечера. Получили багаж, поехали на Московский вокзал, оставили вещи в камере хранения, чтобы не таскать их с собой, и пошли посидеть в кафешку — у нас были билеты на «Сапсан» в 5:50 утра. В двенадцать с копейками мы вышли с Московского вокзала на Невский проспект, и вскоре случилась эта страшная авария — на тротуаре нас сбила машина.

24 февраля, в полпервого ночи на Невский проспект вылетела машина BMW X6. Водитель был в состоянии наркотического опьянения — при этом права у него отобрали ещё за несколько месяцев до того, в ноябре 2018 года. Даже по видео заметно, что он и не пытался затормозить. В результате аварии погибли два человека, я не была с ними знакома: парень-американец и девушка-москвичка. Кроме меня было ещё двое пострадавших: мой муж и наш общий друг. У мужа и друга травмы были легче моих. У мужа был сильный ушиб ног, он два месяца пролежал в Мариинской больнице в Санкт-Петербурге — но сейчас всё хорошо. У друга были черепно-мозговая травма и сильные ушибы, но он тоже восстановился и серьёзных последствий нет. Из тех, кто остался в живых, у меня самые сильные повреждения и травмы.

Восстановление

То, что со мной произошло, называется сочетанной травмой. У меня была тяжёлая травма головы (черепно-мозговая), многочисленные переломы — рёбер, руки, ног и таза. Таз был сильно раздроблен, плюс были разрывы внутренних органов. В каждом колене было порвано по три связки — всего их в коленях по четыре. Огромное спасибо питерским врачам из Мариинской больницы — они вытащили меня с того света. Потом меня перевели в клинику военно-полевой хирургии Военно-медицинской академии им. С. М. Кирова. Там хирурги буквально по кусочкам собрали мой таз и сделали уникальную операцию для коленей, чтобы восстановить связки. Для связок всё сделали за две операции (по операции на колено), хотя в любых других клиниках мне говорили, что понадобится шесть (по три на каждое колено). Всего я прошла через пять операций по шесть часов каждая. Они были сложными, и после первой врачи даже не давали прогнозов, останусь я в живых или нет. В этих двух больницах я провела два месяца. Даже сейчас мой диагноз умещается на странице A4.

Процесс восстановления ещё идёт. После того как меня выписали из больницы, я прошла через три реабилитации — нужно восстанавливать подвижность. Сначала я и в туалет ходить не могла — три месяца провела в лежачем состоянии, не могла даже перевернуться на бок. Потом несколько месяцев ездила в инвалидном кресле — меня поднимали с кровати и сажали в него. После первой реабилитации уже смогла чуть-чуть ходить на костылях. Сейчас продолжаю ходить в ортезах — они фиксируют колени и не дают им разъезжаться в разные стороны. Но я уже могу передвигаться на ногах, и это очень сильно радует.

Сейчас в повседневной жизни всё ещё есть трудности. Например, я не могу нормально помыться, лечь в ванну, у меня болят и плохо сгибаются колени, я не могу долго ходить. После травмы головы, всех операций, множества рентгенов стали выпадать волосы, меня мучают боли в пояснице. Пока я на больничном, плюс мне предстоит ещё одна операция — будут вытаскивать металл, который вставили, чтобы он держал переломы.

Восстановление очень выматывает. За два месяца, что я лежала в больнице на операциях, у меня сильно атрофировались мышцы правой ноги — она была переломана в нескольких местах, и эти два месяца я ею практически не шевелила. Сейчас я иногда ловлю себя на мысли, что начинаю сравнивать: раньше могла что-то делать, а сейчас есть ограничения. Например, я не могу быстро ходить, активно подниматься или спускаться по лестнице — у меня до сих пор нормально не сгибаются колени. Какое-то время я не могла сама вставать — меня приходилось поднимать. Чтобы разработать колени, их нужно сгибать — сейчас на некоторых градусах становится больно, но нужно терпеть эту боль и продолжать. Во время второй реабилитации, например, мне делали процедуры электростимуляции — стимулировали мышцы ног. С одной стороны, это было болезненно, а с другой — когда я увидела результат, подумала, что всё терпимо, это вполне можно пережить. Да, тяжело и сложно — но бросать, чтобы стало полегче, я не готова.

Водитель

Я не юрист, но с судом, на мой взгляд, очень странная ситуация. Приговора виновнику ДТП до сих пор нет. Его арестовали сразу после аварии и посадили в СИЗО. Он пробыл там полгода, и недавно его выпустили: то, что он сделал, признали преступлением средней тяжести, а подозреваемых в таких ситуациях не могут держать в СИЗО больше полугода. Сложно понять: двое погибших, одна пострадавшая (я) в тяжёлом состоянии — а  это считается преступлением средней тяжести. Наши адвокаты, как и мы, узнали, что его выпускают из СИЗО, через СМИ — никого в не поставили в известность.

Водителя выпустили из СИЗО с ограничениями (запретом определённых действий — Прим. ред.), но на мой взгляд, не слишком серьёзными. Ему нельзя выходить из дома после полуночи, посещать заведения общепита, где продаётся алкоголь, и передвигаться на разных транспортных средствах, кроме общественного транспорта. В ДТП он попал уже без прав (их забрали задолго до этого), и его это не смутило. Так что сейчас ограничения есть, но остановят ли они его, я не знаю.

Память

Я совсем не помню ДТП и месяц после него — три недели, которые я лежала в реанимации, и ещё неделю после я забыла напрочь. Память вернулась через месяц. Помню момент (думаю, это был сон), когда я видела девушку с внешностью, абсолютно идентичной моей — но понимала, что это не я. Я сказала ей: «Всё, ты уходишь, а я возвращаюсь». После операции, где мне собирали таз, я вернулась в сознание. Спросила: «Что происходит? Где я?» — и тогда мне рассказали, что случилось.

Первой реакцией был шок. Но потом, спустя время я решила, что плакать — это не мой вариант. Нужно делать всё возможное, чтобы восстановиться, чтобы вернуться к прежней жизни, а хорошее настроение поможет и спасёт. Уже полгода я живу с установкой, что буду делать всё, что мне говорят врачи, чтобы восстановиться. Я не буду плакать, потому что легче от этого никому не станет — ни мне, ни моим родителям, ни моему брату, ни моему мужу. Думаю, лишние слёзы и попытки себя пожалеть не принесут мне никакой пользы.

Наверное, нужно сказать огромное спасибо мозгу, который скрыл от меня тот месяц. Я практически не помню тех адских болей — ни в момент аварии, ни сразу после неё. Поэтому мне достаточно легко удалось вернуться к позитивному настрою. Понять, что да, это случилось — но всё самое страшное позади, а дальше нужно работать. Да, будет иногда больно, да, будет сложно — но если я не буду этого делать, я не смогу вернуться к прежней жизни. Это помогает мне продолжать держаться в хорошем настроении, восстанавливаться, не впадать в депрессию.

Самое неприятное для меня — я люблю кататься на сноуборде, но теперь, похоже, это в прошлом. Со всеми моими переломами и травмами, думаю, мне больше не разрешат это делать. Но я, наверное, и сама не рискну, падение может привести к непонятным последствиям. В остальном я стараюсь вернуться к обычной жизни. Со школы и до двадцати с небольшим лет я занималась спортивными бальными танцами, и мне очень хочется к ним вернуться. Но пока непонятно, разрешат или нет — минимум год уйдёт на то, чтобы восстановиться и вернуться к прежней форме.

Хотя есть вещи, которые уже вернулись. Одно из моих хобби — бисероплетение. У меня был перелом в локте, и когда через месяц после операции мне сняли ортез, пальцы вообще не двигались — я даже не могла их разогнуть. Я была в ужасе, думала, как писать, как вообще что-то делать, если не работает правая рука. Но дальше сказала себе: стоп — если я чувствую пальцы, значит, их можно разработать. Я пообщалась с врачами, узнала, какие можно делать упражнения, и занялась этим. Да, было тяжело, получилось не с первой попытки — но сейчас я могу нормально двигать правой рукой. Для меня это стало большой победой. С ногами хочу добиться того же.

Через полгода я посмотрела видео аварии, чтобы хотя бы примерно понимать, как всё происходило. С одной стороны, чувствовала странное любопытство и интерес — хотелось разобраться в событиях, посмотреть, что привело меня к нынешней ситуации. С другой — было немного страшно: я боялась, что видео повлияет на моё эмоциональное состояние. Но, слава богу, этого не произошло — я отреагировала спокойно.

Я не горела желанием говорить каждому встречному, что со мной произошло такое несчастье. Часть друзей и знакомых узнали 24 февраля, когда по всем каналам показывали новости. Они были в шоке — но все поддерживали и помогали, как могли, это очень ценно и приятно. С близкими мы постоянно говорим на эту тему — с мамой, папой, братом, мужем я проговариваю всё, что меня волнует. Во время первого курса реабилитации мне назначили встречу с психологом — она говорила, что прекрасно, что я в позитивном настрое, и что ровно это и поможет мне восстановиться. Конечно, огромную роль сыграли родные, они не дали мне раскиснуть. Они просто молодцы: как бы им ни было тяжело, при мне они никогда не плакали, всегда улыбались и помогали верить в лучшее. Я понимаю, что в подобных ситуациях очень важно и нужно, чтобы рядом были люди, которые не бросят и будут всеми возможными способами поддерживать в тебе жажду жизни.

ФОТОГРАФИИ: Smartha — stock.adobe.com (1, 2, 3)