Личный опыт«Мой мозг сломался»:
Как я пыталась покончить
с собой

Сколько себя помню, я всегда очень категорично относилась к самоубийцам и людям с депрессией, считая их ленивыми слабохарактерными личностями, которым нужно просто «собраться». Не такими, как я, сильная и самостоятельная — и к тому же слишком любящая себя, чтобы сделать себе больно. На мою долю и правда выпадали испытания — в том числе сексуальные домогательства в семилетнем возрасте со стороны взрослого человека и попытка изнасилования, когда мне было двадцать и удалось сбежать.

После окончания института я решила переехать из Хабаровска в Москву — без опыта работы и без связей. Страха не было — было чёткое ощущение того, что Москва меня примет и всё обязательно получится. Так и вышло, хотя далеко не сразу. Я прошла и копеечные зарплаты, когда едва хватало на еду, ютилась в малюсенькой комнате, где кое-как помещались односпальная кровать, небольшой шкаф и тумбочка с телевизором. Я пережила несколько предательств со стороны подруг и парней — какое-то время рыдала, но снова возвращалась к жизни. Не сломало меня и то, что в 2007 году по дороге домой на меня напали, сильно избили и пару раз ударили заточкой — спас сосед, который спугнул нападавших. Это был страшный стресс, и до переезда я боялась по вечерам ходить одна — и всё же этот случай сделал меня сильнее. 

Внутренняя сила и уверенность в себе помогли мне в 2014 году переехать в Лондон — снова в никуда, без знакомых. У меня была мечта — изучать музыкальный бизнес, был проработанный план и средства на банковском счету ровно на год учёбы, аренды, на еду и развлечения. Но средства лежали на счету в российском банке — и в конце года курс рубля рухнул вместе с моим годовым планом. Я переехала в жильё подешевле, без отопления, где горячая вода бывала через раз. Прорыдала первую ночь, но не отчаялась, а стала размышлять, что делать. Поскольку в будни я училась, то через знакомого нашла работу в баре, ночами с пятницы на субботу. Поначалу жутко стеснялась, а потом втянулась. Использовала навыки, приобретённые за годы работы в рекламе, в общении с посетителями, получала неплохие чаевые. Были дни, когда приходилось выбирать — поесть или заплатить за проезд до колледжа. Я плакала вечерами, но верила, что всё наладится.  В 2015 году я встретила любовь всей жизни, и вскоре мы поженились. Казалось, счастливее меня не было нет никого на свете.

Не сломало меня и то, что по дороге домой на меня напали, сильно избили и пару раз ударили заточкой — спас сосед, который спугнул нападавших

На следующий год у меня начались приступы хандры. Я не понимала, что происходит: я счастлива в браке, получаю удовольствие от работы, живу в потрясающем городе, о котором всегда мечтала, — но при этом мне грустно, я плачу, в том числе в публичных местах. Были дни, когда я просто не могла встать с кровати, испытывая желание умереть — не убить себя, а просто исчезнуть. Вскоре эти приступы стали чаще. Я поделилась этим с подругой, и она посоветовала поработать с психологом. Я записалась на приём, который прошёл очень странно. Мне было не о чем говорить, совершенно — я просто час рыдала. Так же прошел и второй сеанс. Казалось бы, когда ты выплакалась, должно стать легче — но мне становилось хуже. Ходить к психологу я перестала.

Через несколько месяцев плохое настроение стало моим обычным состоянием. Я стала пессимистичной, не видела полутонов, для меня существовало только чёрное и белое. Появилась навязчивая идея, что все хотят мне навредить, и ощущение, что я слабая и это только моя вина. Я корила себя за это, и мне было стыдно за своё состояние перед мужем. Это чувство изматывало. Я пошла к участковому врачу, из кабинета которого вышла с рецептом на антидепрессанты и направлением на психотерапию. Последнее полетело в ведро: я по-прежнему была убеждена, что говорить мне не о чем, а причина депрессии в том, что мой мозг «сломался».

Первая неделя приёма антидепрессантов была непростой, меня тошнило, настроение скакало. Через две недели я почувствовала улучшение, которое доходило даже до слишком возбуждённого состояния. Как же я радовалась, что снова счастлива, адекватно воспринимаю вещи и поступки других людей, хочу гулять и общаться с друзьями.

Но эйфория длилась недолго. Буквально через месяц я почувствовала себя хуже — и не просто откатилась назад, а упала на дно, и без сил, чтобы подняться. Мало кто знал о моём состоянии, я считала себя жалким ничтожеством и не хотела об этом рассказывать. С мужем мы проводили мало времени, он либо работал, либо был уставшим. Надо сказать, что у него диагностированная депрессия с семнадцати лет — и поэтому я ждала от него поддержки или совета, ведь он мог понять меня как никто другой. Но у него не было на это времени или желания, или и того и другого. Поделиться с друзьями я не могла — многие из них считают депрессию просто слабохарактерностью (как раньше считала я сама). Я ощущала себя нереально одинокой, но в то же время отталкивала от себя друзей.

Я по-прежнему была убеждена, что говорить с терапевтом мне не о чем,
а причина депрессии в том, что мой мозг «сломался»

Скачки настроения были похожи на американские горки. Это невыносимо. Я просила помощи мужа, на что он кивал и говорил: «Get your shit together» («Соберись, тряпка»). Я не знала, как себе помочь, к кому обратиться за помощью, а рассказывать другим было стыдно. Потом произошло ещё одно потрясение — не стало моего самого близкого человека на земле, дедушки. Каждый день стал даваться тяжелее и тяжелее. Эмоциональную боль было невозможно унять, она не давала даже есть и спать.

В один из таких дней я взяла опасную бритву мужа и решила погасить душевную боль физической. Один порез на бедре, потом другой. Бритва очень острая, поэтому скользит как нож по маслу. Тёплая кровь, стекающая по ноге, и боль действительно отвлекает, но ненадолго. Муж, заметив мои порезы, осудил за слабость и подростковое поведение.

Я решаю снова обратиться к врачу, назначенный препарат явно перестал помогать. Врач после короткой беседы выписывает другие антидепрессанты, предупреждая о деталях смены одного лекарства на другое. Я строго следую указаниям, но обещанное улучшение не наступает, и я решаю самостоятельно прекратить приём. Сейчас я понимаю, что это было ошибкой и нужно было делать это под контролем врача — но на тот момент я просто сдалась.  

Накануне Рождества я узнаю, что муж мне изменил. Учитывая моё нестабильное эмоциональное состояние и потерю связи с реальностью, я приняла эту новость очень плохо. Несколько дней я была будто в тумане, не понимала, сон это или реальность. Помню, как после очередного тяжёлого разговора с ним я вернулась домой. Никакого плана не было, я действовала на автомате — открыла аптечку, в которой были остатки антидепрессантов и снотворное, и приняла всё это.

Это настоящий ад — пролежать сорок восемь часов в коме, проснуться в госпитале в больничной рубашке и подгузниках

Помню, что это был вторник, и я хотела уснуть, а проснувшись, сказать: «Какой же кошмар мне приснился». Я действительно уснула, но это был не сон. Проснулась я в четверг в госпитале, под капельницей. К вечеру меня отпустили домой. Первым делом я позвонила русскоговорящему психотерапевту и уговорила принять меня как можно скорее. Не могу сказать, что осознание произошедшего пришло сразу. Но оглядываясь назад, я знаю, что это настоящий ад — пролежать сорок восемь часов в коме, проснуться в госпитале в больничной рубашке и подгузниках, обнаружить, что футболка, в которой тебя увозили, разрезана посередине.

Я много думала о причинах, по которым люди пытаются покончить с собой, — этот вопрос часто возникает, когда читаешь о самоубийствах известных людей, успешных, умных, сильных. Но депрессия не разбирает, кого настичь. А когда она уже развилась, триггером может послужить любое тяжёлое потрясение — в моём случае это была измена мужа. Мои «три причины почему» — это я сама, которая не прислушивалась к своим ощущениям, запущенная депрессия, о которой я боялась рассказать, и система оказания медицинской помощи в Великобритании. 

Чтобы вернуться к жизни, мне понадобилось четыре месяца интенсивной психотерапии. Не просто к жизни, а к счастливой жизни без таблеток и депрессии. Кажется, я получила второй шанс — и сейчас хочу жить, как никогда раньше. На месте моих шрамов теперь татуировка льва. Я чувствую себя сильной.

Обложка: Reddavebatcave — stock.adobe.com