Личный опыт«Хотелось вырваться
из кокона»: Как я жила, принимая наркотики
История одного преодоления
Наркотики давно стали одновременно поводом для фобий и предметом культа. И нет ничего странного в том, что подростки начинают употреблять их будто бы просто так — «от скуки» или в поиске новых ощущений. Окружающие, как бы ни верили в обратное, обычно ничего не замечают или не считают нужным вмешиваться. Наша героиня Ольга подробно рассказывает, как наркотики стали для неё рутиной, не вызывавшей ни страха, ни сильных эмоций. И как она остановилась — по стечению обстоятельств, до последнего момента сохраняя иллюзию контроля над своей жизнью.
юлия дудкина
«Хотелось
чего-то другого»
Многие люди уверены, что их дети никогда не попробуют наркотики. Считается, что это развлечение для подростков из неблагополучных семей — для тех, за кем не смотрят родители, кто целыми днями шатается по улицам. Моя жизнь никогда не вписывалась в этот шаблон. Обеспеченная семья, хорошая школа, развивающие кружки. После занятий — домой. Я жила в коконе спокойствия и родительской заботы. Именно из этого кокона я и захотела вырваться, когда в тринадцать лет посреди ночи сбежала из дома и отправилась к незнакомому парню, чтобы впервые в жизни принять галлюциноген.
Кажется, я с детства мечтала попробовать наркотики. Всё, что я читала или видела о них в социальных сетях, складывалось в очень привлекательную картину: будто бы это что-то помогающее выйти за пределы реальности, что-то волшебное. Одна таблетка — и ты в космосе. Конечно, я видела и неприятные ролики, где бывшие наркозависимые рассказывали, как у них начало гнить тело и им отрезали ноги. Но это было слишком далеко от реальности — мне казалось, это люди из какого-то другого мира. Со мной такого произойти не может.
До тринадцати лет я была очень спокойной домашней девочкой, сильно привязанной к маме. Когда мне было три года, они расстались с отцом, и я с детства привыкла, что мы с ней постоянно вдвоём. Помню, мама сильно переживала из-за расставания с папой, много плакала. Почему-то всё детство я думала, что её грусть — это моя вина. Я всё время пыталась ей помочь, развеселить её, но у меня не получалось. У мамы было много ухажёров, и мне они не нравились. Она уходила в театр, и всё время, пока её не было, я истерически рыдала. Я хотела, чтобы мама принадлежала только мне. Ревновала её к каждому человеку.
Когда мне было десять, к нам вернулся отец. Он не обижал меня, искренне старался заботиться о нас. Я видела, что они с мамой любят друг друга и именно поэтому решили начать всё сначала. Мама говорила, что это настоящее чудо. Но мне это не нравилось. Я думала: «Разве мы с мамой не могли и дальше жить вдвоём?» Папа после долгого отсутствия пытался установить в семье свои правила, а я реагировала очень болезненно: я не помнила его, для меня он был незнакомым мужчиной, очередным маминым ухажёром. Начались ссоры, мелкие бытовые конфликты.
При этом со стороны наша семья казалась абсолютно «правильной» — я не шаталась по дворам, мы много времени проводили вместе. Жизнь была как будто освещена тёплым ламповым светом, все тона были словно приглушены. Семейная атмосфера со временем становилась удушливой. Я переживала из-за папы и чувствовала себя одиноко. Несмотря на внешнее благополучие, в нашей семье я стала ощущать себя лишней. Близких друзей у меня не было, в школе одноклассники надо мной подшучивали. В общем, реальность была стабильной, «обычной»: мелкие ссоры с семьёй, издёвки ровесников, тихая домашняя жизнь. Хотелось чего-то другого.
«Кем ты хочешь стать?»
Однажды ночью, когда родители спали, я сидела в паблике для знакомств в сети «ВКонтакте». Вдруг мне написал какой-то парень. Он сказал, что у него есть наркотики. Мы обменивались фотографиями, он делал мне комплименты, писал: «Ты красивая». Раньше мне такого никто не говорил. До двенадцати лет я была немного пухленькой и только недавно резко вытянулась и похудела. К тому же я всё время ходила растрёпанная и в широких толстовках, хотя мои одноклассницы уже вовсю пользовались косметикой и активно ухаживали за собой. Взрослые могли назвать меня «милой девочкой», но я была уверена, что действительно красивой меня никто не считает.
Когда новый знакомый предложил мне приехать, я увидела в этом шанс: наконец-то хоть на время я покину семейный очаг. Меня ждал другой, «взрослый» мир, приключения.Я собрала рюкзак и прокралась к двери. У меня сильно колотилось сердце, а с замком я провозилась минут пять — после каждого скрипа замирала и прислушивалась, не проснулся ли кто. Потом я впервые в жизни кралась ночью одна по улице, до пяти утра ждала электричку на перроне. Когда я уже ехала к своему новому знакомому, мне позвонила мама — она заметила моё отсутствие и пришла в ужас. Я взяла трубку и сказала, что еду к молодому человеку. Она поняла, что запрещать мне что-то уже поздно, и сказала: «Чтобы была дома не позже шести».
Когда я доехала, солнце уже встало. Мы встретились с Ромой, и в жизни он оказался таким же красивым, как на фото. Он тут же предложил мне галлюциноген: «Пока дойдём до дома, он как раз подействует». Ещё он угостил меня сигаретой. Меня трясло от восторга. Это был первый раз в моей жизни, когда красивый мужчина предлагал мне закурить, смотрел на меня и слушал, что я говорю. Это был последний выходной августа — утро, всё залито светом и теплом. Пахло влагой и липой.
Я ехала домой, пропахшая по́том
и спермой, и думала: «Это и есть взрослая жизнь?»
Мы дошли до его квартиры, и мне стало тревожно. Я так привыкла к своей квартире — светлой и тёплой, а теперь вдруг оказалась в тёмном, пыльном коридоре с запахом дыма и затхлости. В комнате Ромы почти ничего не было — только кровать и стопки книг на полу. Перед глазами всё уже плыло. Не в силах больше стоять на ногах, я упала на кровать. Вдруг Рома спросил: «Кем ты хочешь стать?» Ответить я не смогла — кто вообще может в такие моменты обсуждать подобные вопросы? Всё кружилось, дышать становилось труднее. Я закрыла глаза, а когда открыла, книги превратились в море и стекали с полок. Обои с блёклым узором слились в жуткий, но прекрасный живой цветник. Они как будто разговаривали со мной, но я не понимала, что они пытались мне передать.
Я взглянула на Рому — из его сероватой кожи на лице росли такие же серые грибы. Я снова закрыла глаза и увидела цветные фракталы. Они уходили куда-то вглубь, переливались, я всё пыталась уловить, куда они стремятся. «Ты не представляешь, что я вижу!» — сказала я. Рома ответил: «Представляю». Тёмная, захламлённая квартира преобразилась, всё заиграло новыми цветами. Наркотики не унесли меня в космос, как я ожидала. Я была немного разочарована. Но всё-таки то, что я увидела и почувствовала, мне понравилось — достаточно, чтобы продолжить употреблять.
Я пробыла у Ромы до вечера. Потом я ехала домой, пропахшая по́том и спермой, и думала: «Это и есть взрослая жизнь?» Мой телефон разрядился, и я не слышала, как мне звонили родители. Позже мне закатили грандиозный скандал. Впрочем, мы никогда не обсуждали, что именно произошло, пока меня не было дома. Возможно, о чём-то мама догадалась сама. Но вопросов она мне не задавала.
«Не смотреть в глаза»
После этой истории я какое-то время не употребляла наркотики — не складывалось. Сначала я ещё пыталась общаться с Ромой. Влюбилась в него по-настоящему, перенимала его жесты и манеры. Он радовался мне, когда я к нему приезжала, был ласковым. Но потом не отвечал на сообщения, забывал про договорённости. Я понимала, что ему всё равно. Он жил в своём мире, и я знала, что была для него просто случайным приключением. Он же стал для меня началом новой главы. В конце концов я устала добиваться его внимания и перестала писать.
Хотя Ромы больше и не было в моей жизни, интерес к наркотикам не пропал. В четырнадцать лет я познакомилась в интернете с каким-то женатым мужчиной, который предложил мне гашиш. Я пригласила его к себе, пока родителей не было дома. С самого начала я понимала: что бы ни случилось, секса у нас не будет. Так и вышло. Он спросил: «Тебе две или три?» Я не поняла, о чём он, но на всякий случай сказала: «Три». Потом я сидела, смотрела в стену и наблюдала за ходом собственных мыслей. Он придвигался ко мне, я отодвигалась подальше. А через некоторое время он засобирался домой. Я обрадовалась. У меня была только одна цель — попробовать гашиш. Теперь, удовлетворив своё любопытство, я была не против остаться одна и поспать. Ощущения от наркотика были приятные, хоть я и ожидала большего.
Систематически я стала употреблять наркотики ещё через год. В метро я познакомилась с Димой — спокойным и добрым парнем, который почти никогда не нервничал. У него всегда было много травы и гашиша, а в семье употребляли все — мама и даже бабушка. У нас с Димой завязались романтические отношения. Не то чтобы мы были очень близки, просто мне хотелось, чтобы кто-то был рядом. А ещё Дима стал моим барыгой.
Я научилась отлично притворяться, и родители ничего не замечали. Иногда они могли спросить: «Почему ты такая сонная?» Я отвечала что-нибудь правдоподобное: «Не выспалась» или «Уснула в электричке». Я знала: главное — не суетиться, вести себя спокойно и по возможности не смотреть в глаза. Однажды я случайно оставила на кухне немного гашиша. Папа спросил: «Что это?» Я ответила: «Пластилин». Он то ли поверил, то ли не захотел развивать тему.
В целом мои отношения с родителями к тому моменту заметно испортились. Дело в том, что пока мы общались с Ромой, я чуть не уехала с ним в Питер. Он зачем-то собирался туда и предложил отправиться с ним. Я согласилась, скопила денег, купила билет. Перед отъездом оставила записку бабушке, но она прочитала её раньше времени. Ночью, когда я обдумывала, как мне выскользнуть из квартиры, в мою комнату ворвался папа. Он начал кричать, отбирать у меня телефон. Я не отдавала, и он несколько раз ударил мою руку с телефоном о стену. После этого родители забрали все накопленные деньги и при мне их потратили. Несколько месяцев меня постоянно контролировали, не давали денег, привозили в школу и из школы. Потом всё вернулось на круги своя, но тёплая семейная атмосфера исчезла окончательно.
«Лучшее,
что я пробовала»
Однажды Дима — мой новый парень и дилер — написал мне в шесть утра. Он раздобыл спиды и предложил попробовать. Я заехала к нему перед школой, он дал мне крошечный свёрток: «Тебе хватит на пару дней». Я употребила наркотик перед тем, как выйти на улицу, и уже в электричке поняла: это — лучшее, что я когда-либо пробовала. Всё стало ярким, я отлично соображала, подмечала каждую мелочь. Откуда-то взялась энергия, хотелось постоянно двигаться. То, что я планировала растянуть на несколько дней, я употребила за три часа, а потом попросила у Димы ещё. Моему восторгу не было предела.
Мне казалось, что жизнь стала намного интереснее. Мне всегда нравилось учиться, а теперь, под действием наркотика, мой мозг словно работал быстрее. По ночам я решала задачи. В три часа ночи мама говорила мне: «Ложись спать». Из-за стола я перебиралась на кровать, включала фонарик и продолжала заниматься. В школе у доски я решала всё на раз-два, наслаждаясь своей сообразительностью и продуктивностью. Я как будто оказалась в фильме «Области тьмы», где герой принимает наркотик, делающий его гениальным. Я обожала свои новые способности.
При этом у меня появились проблемы с нервной системой: тики, навязчивые мысли. На улице мне стало казаться, что за мной следят. От недосыпа я была измотана, могла расплакаться на ровном месте. Чем более уставшей я себя чувствовала, тем большую дозу приходилось принимать, чтобы заглушить усталость. Теперь мне постоянно нужно было употреблять всё больше наркотика. Жизнь превратилась в череду дорожек.
Я не находила удовольствия в том, чтобы употреблять вместе с кем-то.
Вы не сближаетесь, а, наоборот, отдаляетесь
Наркотики я покупала на свои карманные деньги — мне более-менее хватало. Мама беспокоилась из-за того, что я не сплю по ночам. Мне казалось, она о чём-то догадывалась. Но она ни разу не спросила напрямую, употребляю ли я что-то.
Я не боялась сильной зависимости, не спрашивала себя, смогу ли «слезть». Как мне казалось, я была вполне готова к тому, что наркотики прочно войдут в мою жизнь. Я продолжала хорошо учиться, читать книги. У меня была своя фишка, секрет, которого многие боялись. Тот, от которого родители пытались уберечь своих детей. Это было для меня чем-то вроде самовыражения, частью идентичности. Теперь мне было неважно, что ровесники смеялись надо мной, пытались меня задеть. Я чувствовала себя особенной.
Со временем от Димы я узнала, как самой купить наркотики в даркнете. Теперь я одна ездила за закладками. Употребляла обычно тоже одна. Многие думают, что наркозависимые всегда собираются в компании. Но я не находила удовольствия в том, чтобы употреблять вместе с кем-то. Вы не сближаетесь, а, наоборот, отдаляетесь. Наркотики только сильнее закрывают вас обоих в ваших собственных головах.
Однажды, когда я училась в девятом классе, к нам пришла новая девочка. Мы с ней подружились — оказалось, что у нас похожее чувство юмора, мы могли проводить вместе много времени и не надоедать друг другу. Я много раз предлагала ей попробовать галлюциноген, и однажды она согласилась. Но вместе с ней захотела и её девушка. Я сказала родителям, что ночую у подруги, и меня без проблем отпустили. Полночи мы бродили по улицам — их потянуло на приключения, а я, как более опытная подруга, пыталась за всеми уследить. В ту ночь я переборщила с количеством наркотика. Когда мы пришли домой, девчонки уснули в обнимку, а я лежала отдельно. Они только что пережили совместный опыт, стали ещё более близки друг к другу. Но я была всего лишь сторонним наблюдателем. У меня начались судороги, и мне было по-настоящему одиноко.
В другой раз раз мы с подругой попробовали употребить наркотики вдвоём. Это было ещё хуже. Мы сидели и молчали. Кто-то из нас периодически пытался пошутить, но в итоге мы снова замолкали, и нам становилось всё более неловко. Это сильно отдалило нас друг от друга. После этого случая она сказала мне, что больше не хочет употреблять.
«Пожалуйста, помогите мне»
Однажды знакомый сказал мне: «Попробуй мефедрон. Это когда идёшь и не чувствуешь своего тела». Я воодушевилась и решила последовать совету. Случайно я употребила больше, чем надо, и следующие двенадцать часов просто лежала на кровати лицом вниз. Мне казалось, что меня не существует — за всё это время в голове пронеслись от силы две-три мысли. Когда я пришла в себя, я удивилась: прошла половина суток, и никто не заметил, что я ни разу не вышла из комнаты. И хотя после этого меня ещё несколько дней тошнило и у меня болела голова, эффект мне понравился, и я купила ещё, а потом ещё.
Если раньше я тщательно прятала всё, что было связано с наркотиками, то теперь я просто раскидывала шприцы по углам. В школе я вообще не особенно скрывалась — выходила на уроке и употребляла прямо в туалете. Родители то ли ничего не замечали, то ли просто не хотели замечать. Со здоровьем у меня становилось хуже. Появились жёлтые круги под глазами, я была худая, бледная, вены забивались и воспалялись. Но мне нравилась эта болезненность — казалось, что это романтично, в этом есть некий шарм. Я уже понимала, что болею и что это ненормально. Я думала: «Ну и пусть».
В десятом классе я поступила в новую школу — это была хорошая гимназия с углублённым изучением естественных наук. Там всё было совсем не так, как в моей прошлой школе. В классе все дружили друг с другом, никто никого не цеплял. У меня наконец-то появились близкие друзья. Они знали, что я принимаю наркотики, и просили быть осторожнее. Но понимали, что не могут заставить меня бросить. К тому же вряд ли они осознавали, насколько всё серьёзно.
Так продолжалось полтора года. Я всё ещё неплохо училась, но моя нервная система становилась всё более расшатанной. Я постоянно чувствовала переутомление, была на грани нервного срыва. Я стала осознавать, что не контролирую ситуацию. Мне по-прежнему хотелось заниматься саморазвитием, общаться с одноклассниками. Но я понимала, что моя жизнь зависит от наркотиков. Я не могла выйти из дома, не употребив. При этом мне постоянно казалось, что за мной следят. Появились навязчивые состояния. Я проходила по улице и замечала упавший с дерева лист. Я могла пройти мимо, а потом специально вернуться, чтобы наступить на него. В гардеробе я вешала куртку на один крючок, а потом перевешивала на другой. А потом снова перевешивала обратно, и так до бесконечности. Моё состояние нравилось мне всё меньше.
Я не чувствовала неловкости
или стыда.
Мне вообще было всё равно
Справляться со всем было уже невозможно, и тогда я решила попробовать героин. Почему-то на тот момент мне казалось, что он мне поможет. Хотя само слово «героин» многих пугает, но мне не было страшно. Я сидела на нём около трёх недель, не больше. Если раньше я употребляла наркотики, чтобы почувствовать удовольствие, то с героином всё стало по-другому — я принимала его, просто чтобы не стало совсем плохо. Особо приятных ощущений не было. У меня начались сильные панические атаки — я просыпалась ночью и думала, что умираю. Когда трёхнедельный запас наркотика кончился, началась сильная ломка. Ночью я лежала и не могла уснуть, хотя, казалось, умирала от усталости. Но я не могла перестать двигаться ни на минуту — как будто у меня всё зудело. В голове были очень яркие навязчивые фантазии на грани бреда — я чувствовала, как внутри меня колышется что-то чёрное и липкое. Купить новую дозу, чтобы стало лучше, я не могла: кончились деньги. В тот момент я испугалась. Испугалась, что сойду с ума, что потеряю свои способности, что больше не смогу хорошо соображать.
Именно в это время мама решила отвести меня к психологу. Её беспокоил беспорядок в моей комнате, который накапливался месяцами, и она решила, что специалист поможет мне разобраться. Я вошла в кабинет и сразу заявила: «Я употребляю наркотики, пожалуйста, помогите мне». В тот же день я оказалась у нарколога, а ещё через пару дней отправилась в реабилитационный центр для подростков. Когда родители обо всём узнали, они даже не кричали. Мама только вздыхала и смотрела куда-то в пустоту, папа молчал. Я не чувствовала неловкости или стыда. Мне вообще было всё равно — я чувствовала себя слишком уставшей, чтобы испытывать хоть какие-то эмоции. Помню только, что мне было очень жаль расставаться с классом — я понимала, что пропущу конец учёбы и выпускной. Ещё было смутное ощущение, что в моей жизни вот-вот начнётся новый этап и всё изменится.
В центре я провела около полутора лет. Это довольно своеобразное место. В нём собраны люди, которые долгое время были зависимы от наркотиков. Теперь они оказались в закрытом пространстве, изолированы от внешнего мира. Хотя там нельзя было заводить отношения, многие всё равно это делали, и, как правило, это были отношения совсем не здоровые. Отношения, в которых люди питаются эмоциями друг друга — не важно, положительными или отрицательными. Лишь бы это были интенсивные переживания. У меня там тоже завязались отношения с молодым человеком. Сначала это поддерживало меня, давало надежду. Но потом, наоборот, стало разрушать — в нашем общении было много жестокости и цинизма.
И всё-таки центр мне помог. Я много занималась с психологом. В прошлом году я вышла оттуда. Были моменты, когда тяга к наркотикам становилась непереносимой. Но сейчас не чувствую в них никакой необходимости. Какое-то время я сердилась на родителей. На маму — за её ухажёров, на отца — за вспыльчивость. Мы даже ходили на семейную терапию. Сейчас я уже понимаю, что не могу изменить прошлого. Мы всё обсудили друг с другом, и продолжать сердиться бесполезно. Родители дали мне многое, хоть и не заметили, как упускают важный момент в моей жизни.
Однажды мне написал Рома — тот самый парень, с которым я впервые попробовала вещества. Он тоже прошёл путь, чтобы перестать употреблять. У нас был долгий разговор о жизни, об ошибках, целях и средствах. О том, как сложно бывает найти себя. Мы снова начали общаться, хотя теперь всё уже совсем по-другому.
Благодарим за помощь в организации интервью проект «Линза» — психологическую группу для подростков, которым нужна помощь и безопасное пространство.
ФОТОГРАФИИ: Vectorovich — stock.adobe.com