Личный опыт«Пока я не запорола
сто скелетов, у меня
не получился офигенный»:
Я работаю таксидермисткой
Черепа, покойные питомцы и крестящиеся бабушки
александра савина
Таксидермия окружена множеством стереотипов. Одни считают, что ею занимаются те, кому нравится издеваться над животными, другие — что это занятие исключительно тех, кто увлекается охотой и любит выставлять дома трофеи. Мы поговорили с таксидермисткой Маргаритой Чайкой о стереотипах, о том, где можно научиться таксидермии, и многом другом.
О таксидермии и обучении
На самом деле таксидермия — это очень ёмкое понятие. Люди думают, что это что-то примитивное вроде «чучелко чем-то набить», они не понимают, насколько широкий спектр работ мы выполняем. Таксидермия включает в себя знания по остеологии, умение «делать» скелеты и другие остеологические объекты. Нужно разбираться в костях и во всём, что с ними связано, уметь их восстанавливать, реставрировать, заниматься в том числе и окаменелостями. Есть ещё диафонизация (окрашивание скелетов или мягких тканей. — Прим. ред.). Если прийти даже в ту же Кунсткамеру, вы увидите разные влажные препараты: где-то прокрашена кровеносная система, где-то прокрашен скелет.
Мы развиваемся и в других областях, занимаемся, например, литьём. Если делать, скажем, чучело обезьяны, при выделке шкуры оно потеряет свои свойства, и мы никогда не получим реалистичный объект. Поэтому тело обезьяны формуют из силикона, а дальше в него искусственно вживляют волосы. Слепок с трупа получается максимально достоверным. Наша задача — попытаться воссоздать, сохранить умерший объект, и это подразумевает очень широкий спектр работ, далеко не только «натянуть шкурку».
Вообще в этой отрасли больше мужчин. Во-первых, они сильнее и могут делать что-то большое — допустим, мне будет тяжело одной сделать полноразмерного лося, а мужик, скорее всего, справится. Да и вообще мужчины чаще связаны с охотой. Но сейчас стало появляться больше женщин моего возраста. Появилось разделение: есть люди «старой закалки», которые занимаются этим очень давно и, например, связаны с музеями, а есть «новички». Я одной из первых стала продвигать таксидермию в соцсетях, за последние лет пять людей там стало больше. Интересуются пятнадцатилетние — они собирают коллекции черепов, изучают строение животных. Люди собирают коллекции перьев — классное недорогое увлечение.
Бывает, заказывают и то, что совсем не похоже на реальных животных. Недавно
у меня заказывали скелет русалочки —
я сделала химеру из разных зверей
С обучением таксидермии в России всё очень сложно. У нас её как профессии официально не существует, её нет в соответствующем реестре. Несмотря на это в институтах, в той же Тимирязевской академии, есть курс по таксидермии. Студенты проходят его в течение семестра: они должны уметь из экспедиции увезти с собой экспонат. Тренируются на обычных крысах. Но опять же это не всем нравится: я общалась с преподавателем этого вуза, он рассказывал, что тех, у кого есть реальный интерес, в группе всего пара человек, а остальным всё равно.
Проблема ещё и в том, что рынок узкий: не каждый захочет повесить себе на стенку чучело. Можно выучиться напрямую у мастера, но никто не хочет плодить конкурентов — приходится учиться в интернете. Вся информация там есть, просто надо уметь её искать. Но больше всего помогает практика. Пока я не запорола сто скелетов, у меня не получился офигенный сто первый. Поэтому всё равно, научат тебя или нет: пока не набьёшь руку, ты не сможешь сделать что-то красивое. С первого раза сделать реалистично не получится никогда и ни у кого: это огромный набор действий, которые ты должен отрабатывать очень много раз, добиваться того, чтобы они стали механическими. Неумелый человек, например, не сможет одним движением сдёрнуть хвост с крысы, а я делала это столько раз, что знаю самый простой способ. У меня это получается с первой попытки и так, чтобы ничего не порвать.
Европейская таксидермия намного более развита, у них сохранились гильдии мастеров — ты можешь стать их членом. Нужно какое-то время быть подмастерьем. Я стажировалась у человека, который судит международные чемпионаты — он просто гений. Рассказывал, что когда учился в гильдии, четыре года просто обдирал шкурки с птиц — и больше ему ничего не давали делать. Благодаря тому, что он четыре года работал над одним и тем же, довёл это до автоматизма. Он может снять шкуру с любой птицы, в каком бы состоянии она ни была: тухлая, битая, сухая. Он занимался птицами, которые лежали в музее с 1800-х годов: сухое чучело можно воссоздать, если ты умеешь. У нас такого, к сожалению, нет.
О работе и материалах
Я в основном занимаюсь остеологией. Начинала с костей, а потом параллельно стала заниматься чучелами. Но умение делать чучела радует меня чуть меньше, чем остеология. Недавно был заказ — увековечить трёх домашних ёжиков. Девочка разводит и лечит ежей и захотела три экспоната под одинаковыми куполами: скелетик с иглами, скелетик, сидящий на грибочке, то есть в интерьере, и чучело ёжика. Но я работаю не только на заказ. Я общаюсь со многими людьми, у которых появляются трупы животных — например, с ветеринарами. Если хозяева не против обработки питомца, я его забираю. Люди к этому очень лояльно относятся. В тусовке, где занимаются рептилиями, все меня знают. Если что-то вдруг случается с питомцами, они просто отдают их и радуются, что я увековечила скелет, что такое красивое существо не пропадёт в земле.
Некоторые животные очень редко встречаются в России, получается эксклюзивный материал. Через мои руки в числе прочих проходила птица-носорог — в России они не живут, довезти их до Москвы замороженными невозможно. Поработать с таким материалом очень круто, это очень интересно и очень помогает развиваться. Понимаешь, как животные меняются от более холодных регионов к более тёплым, как сработала эволюция.
Есть, конечно, люди, которые делают просто чучела из трофеев. Знают технологию и каждый год делают одних и тех же медведей, куниц для одних и тех же охотников — и им нормально. Не каждый подходит к делу творчески. Я пытаюсь работать художественно, продвигаю дело, показываю, что это не страшно, интересно, научно.
У людей складывается ошибочное мнение, что таксидермисты набивают чучела сеном, из-за музеев. Я думаю, у музеев тяжело со спонсорством, их коллекции не пополняются чем-то новым, а люди приходят и смотрят на чучела, которым тридцать лет. Например, раньше шкуры обрабатывали от насекомых мышьяком. Сейчас им пользоваться нельзя: он ядовитый. Появились заменители с составами получше: ты просто брызгаешь спреем, чучело стоит два года и никакая моль на него не сядет.
Теперь мы можем работать с полимерами, это доступно. Можно работать с более классным оборудованием. Я учусь в Московском авиационном институте, и часть моей мастерской находится там — по знакомству у меня есть возможность работать в лаборатории, где стоят станки: фрезерные, токарные, лазерные. Дополняю работы разными элементами: могу сделать щит, чтобы можно было повесить работу на стену, красиво отфрезеровать его, сделать гравировку. Раньше таких возможностей, естественно, не было.
Мастерство развивается, потому что у нас есть доступ к большему количеству материалов. Так, манекены сейчас делают из прочной мелкодисперсной полиуретановой пены. Раньше их делали из пакли и ниток. Да, и с помощью пакли и ниток можно воссоздать животное, есть мастера, которые до сих пор работают по этим технологиям, и они настолько набили руку, что у них всё получается. Но намного более достоверно получается то, что делаем мы.
Мы стремимся к тому, чтобы шкура и туловище чучела максимально не теряли в размере: в высоту, в ширину, чтобы не менялось направление угла глаз. Полностью воссоздаём то, что изымаем у трупа: остаётся оболочка, а всё, что внутри, мы должны повторить. Теперь представьте себе материалы, которые были сорок лет назад: древесина, максимум можно было сделать папье-маше из ПВА и газеты. А сейчас можно прийти в любой строительный магазин — и перед тобой столько всего. Это очень круто. Но, к сожалению, люди почему-то иногда остаются на старых технологиях, не используют полный спектр возможностей.
О заказах
Рассказать кратко, как идёт работа над чучелом или скелетом, невозможно. Животные разные, это очень обширная тема. Если совсем просто говорить об общих принципах, то наша задача — копировать патологический материал, который мы изымаем из шкуры. То есть труп, который попал к нам в руки, должен остаться точно таким же, после использования разных материалов и химической обработки быть максимально похожим на то, что мы выбросили. Хотя на самом деле мы не всегда выкидываем внутренность — можно потом собрать скелет после того, как сделаешь чучело. Шкуру мы сохраняем благодаря консервированию тканей.
Время на работу всегда требуется разное. Большую птицу я буду делать месяц: нужно довести её до ума, чтобы она была хорошей, досохла. Если говорить о лосе, то только одна его шкура будет лежать в растворе три месяца. Мы постоянно плаваем в заказах: начинаешь какой-то и он может длиться полгода, потому что химическая реакция медленно протекает. Как с обезжириванием костей: по-хорошему, чтобы добиться идеального результата, кость должна обезжириваться полгода. Конечно, можно сделать черепок и за сутки, но он будет гораздо хуже качеством.
В идеальных условиях лучше работать с животным, которое только что умерло, потому что холод сушит; пропадает давление в мягких тканях, мы уже не можем увидеть объём мышц при препарировании и так далее. Но так бывает не всегда. Бывает, что приходится работать с телом животного после операции — например, кролик с лысой лапой. Можно подобрать точно такую же лапу от другого кролика и незаметно это сделать. В общем, много разных вариантов.
У меня были случаи, когда я шла с черепом коня по деревне, а бабушки крестились, потому что думали, что я сатанистка
Мы с подругой ездим на пляж забирать головы тюленей, которые умерли в море и их выкинуло на берег — понимаете, в каком они состоянии. И из этого получается хорошая работа, надо просто уметь — хотя бы терпеть запах. Мне по фигу: мне не доставляет неудобства работать с тухлыми зверями. Ты понимаешь, что если имеет смысл это сохранить, придётся работать с тем, что есть. На самом деле это частая проблема людей, которые занимаются трупами. У патологоанатомов тоже так: стажёров, которые только приходят работать в морг, сначала ставят на что-нибудь тухлое, чтобы проверить их закалку.
Если оценивать физическую сложность, то тяжело делать больших животных. Допустим, надо собрать скелет морского льва — пойди найди тару, разожги костёр, постой повари его. Кита собрать — это вообще огромная проблема: нужна техника, чтобы перевезти кости, ты их тупо не поднимешь. В основном проблемы начинаются именно из-за размера: более толстая шкура, которую сложнее обработать, работа с большими объёмами полимерных жидкостей, нужно большое помещение, ангар. Также сложно работать с очень мелкими животными: зрение не всегда идеально. У меня есть специальная лампа с лупой, если нужно сделать малюсенькую землероечку, лучше делать это под ней. Землеройку можно порвать, сломать ей что-нибудь — она очень тоненькая.
А самое лёгкое и классное для меня — сделать черепок. Это может каждый, просто нужно смотреть на это иначе. Мои подписчики — это не всегда те, кто что-то у меня покупает, я выставляю посты с информацией, а они интересуются. Например, находят ворону, которую только что сбила машина — и делают черепок. Это самый простой вариант, который может сделать и новичок. Все мы варим холодец — принцип изготовления черепа примерно такой же: нужно просто сварить и почистить от мягких тканей, отбелить и обезжирить, всё.
Бывает, заказывают и то, что совсем не похоже на реальных животных. Недавно у меня заказывали скелет русалочки — я сделала химеру из разных зверей. Взяла мертворождённого, но достаточно сформировавшегося котёнка, у которого уже есть кости, добавила рыбий хвост. Грудная клетка тоже была от котёнка, руки я сделала из лапок крысы — выбрала трупик, у которого были лапки нужного размера. Получилась вот такая русалочка. Её сделали для детей, чтобы они интересовались на уроках биологии: опа, есть вот такая штука, а давайте подумаем, может ли она существовать в реальности? Некоторые верят. Иногда у меня берут черепки даже в школы — дети делают доклады и показывают их. Я много общаюсь со студентами, у меня есть заказы из Тимирязевской академии — на курсовую собрать какую-нибудь конечность животного.
Из необычных заказов — недавно меня поразила девушка, у которой умер кролик. Он был старым, ему было лет пятнадцать, домашние кролики обычно столько не живут. Она настолько к нему привязалась и привыкла из-за того, что он был с ней с детства, что пару раз ко мне приезжала, чтобы просто повидаться с трупиком до того, как он станет чучелом. Меня поразило, насколько она его любит.
Ещё однажды мне в руки попала голова акулы. Где-нибудь на Бали хрящевая рыба, конечно, не редкость, но в России так. Её было очень интересно делать, потому что у хрящевых рыб совсем другая структура: нет костей, а есть только хрящи и нужно знать, как правильно её очистить, чтобы остался череп — у него очень сложное строение.
Но в основном меня поражают люди, которые заказывают домашних животных. Они всегда по-своему подходят к вопросу. Одна девушка заказала череп покойной кошки под куполом — просто чтобы он стоял на полочке. Если это домашние животные — кошки, собаки, — я в основном делаю их в «спящих» позах, потому что я не могу воссоздать всю мимику этого животного, я не жила с ним двадцать лет, у меня никогда не получится сделать это достоверно. Плюс сонные животные выглядят мило. Когда объект находится у меня в квартире, до того как я отдам его заказчику, я прохожу мимо и понимаю, что в этом нет ничего такого — но из своих животных я бы никогда не смогла такое сделать, у меня не поднимется рука. Наверное, это какая-то профдеформация.
О технике безопасности и стереотипах
Все эти рассказы про «трупный яд» — это не совсем то, чего надо бояться. Если ты работаешь с ядовитыми змеями, надо просто думать башкой, что ты делаешь: можно уколоться и будет плохо. Ты относишься к этому как к материалу, допустим, как к древесине. В первую очередь возникает научный интерес, а не желание «посмотреть на кровь» (кстати, чем более обескровленно ты снял шкуру, тем лучше получится чучело). Вида крови я не боялась никогда; в детстве у меня умирало много домашних животных, и меня никогда не передёргивало от вида трупов. Может, я небрезгливый человек.
Что касается техники безопасности, в первую очередь нужна прививка от столбняка. Она действует несколько лет, когда действие заканчивается, надо делать новую. Естественно, нужно обрабатывать раны. Плюс есть такая же техника безопасности, как и при химических работах: нюхать растворы, только подгоняя ладонью воздух в нос, а не наклоняться к канистре и не нюхать прямо из неё, чтобы не получить ожог лёгких. Мыть руки после кислоты. Плюс обычная техника безопасности при работе с инструментом: глубоко не порезаться или не просверлить себе руку. Ничего особенного, просто какие-то моменты пересекаются с другими отраслями.
Раздражают стереотипы: люди пугаются, показывают пальцем. У меня были случаи, когда я шла с черепом коня по деревне, а бабушки крестились, потому что думали, что я сатанистка. В прошлом году я собирала скелет жеребёнка, мы ездили за трупом на могильник в деревню. Мы ехали на прицепе с тележкой, он идёт со скоростью двадцать километров в час. Люди останавливались, смотрели в багажник, округляли глаза, не понимали, что происходит. В общем, забавно — все считают, что мы немного не от мира сего.
У меня уже выработался иммунитет. Сейчас мне двадцать два года, я занимаюсь таксидермией с девятого класса. Когда я была ещё школьницей, люди увидели, что я на своей страничке продаю кости — и со мной просто перестали общаться, начали меня избегать. Бывало, что на меня писали заявления в полицию за жестокое обращение с животными — человек зашёл на мою страницу, посмотрел и подумал, что я бегаю с ножом по району и режу котиков. Ему не объяснить, что я не имею никакого отношения к смерти животных, езжу за ними в ветеринарную клинику. Но с полицией легко объясниться. Я просто работаю с трупами — это мой материал.
