Личный опытСекспросвет: Зачем я пошла на шоу «Холостяк»

После того как мы с подругой Настей Каримовой прошлись по нью-йоркскому Таймс-скверу топлес, нас долго обсуждали — поступок многие восприняли как нестандартный. Немного позже мы наткнулись на информацию о кастинге в шоу «Холостяк» на ТНТ и задумались об участии. Настя сразу отказалась от этой затеи, а я вообще впервые узнала об этом шоу — мне стало любопытно, я начала смотреть и сначала была в ужасе. Я не совсем понимала, как я могу быть там уместна, и сразу предупредила продюсеров: «Вы уверены? Я феминистка, полиаморка, практикую БДСМ». Они ответили, что всё здорово. Мне стало интересно: я подумала, что у меня есть возможность попробовать немного расшатать границы чужих взглядов, показать, что есть люди, которые живут и думают по-другому. С другой стороны, я получила шанс испытать себя: я охотно решаюсь на какие-то сложные психологические эксперименты и шоу «Холостяк» восприняла как один из них. Я прошла кастинг и оказалась среди участниц.

Несложно заметить, что на съёмках мне было очень некомфортно почти всё время. У меня было странное состояние, когда я не просто не понимала, что я там делаю — было ощущение, что я попала в параллельную реальность. Из-за того, что я оказалась единственной носительницей свободных взглядов — их разделяла разве что Алиса Лисс (ещё одна участница шоу «Холостяк», модель с альбинизмом. — Прим. ред.), у которой тоже бомбило, хотя и гораздо меньше, чем у меня, — у меня возникали мысли, что, может быть, это со мной что-то не так. Я была удивлена, что подобная обстановка может подействовать на меня настолько сильно. Конечно, иногда мне было не по себе. Там, где это было возможно, я делала комментарии, испытывая постоянный фейспалм. Это было видно. Когда у нас были эпизоды индивидуального общения с Егором или когда мы разговаривали с девушками, становилось ясно, что мне там, похоже, хуже всех.

Притом что девочки в целом хорошие и адекватные, было очевидно, что мы из разных миров и у нас разные ценности. То, что для них нормально, правильно или важно, мне было непонятно. Я постоянно слышала разговоры в стиле: «Здорово, что ты так мало ешь! Здорово, что ты такая худая!» Когда я пыталась открыто рассуждать о сексуальности, в большинстве случаев я получала реакцию в духе: «Зачем вообще об этом говорить?» Из-за таких агрессивных выпадов в какой-то момент я замкнулась и не могла спокойно беседовать ни с кем, кроме Алисы — я чувствовала враждебность. И всё-таки у меня было ощущение, что многие из героинь гораздо более открыты в этих вопросах, просто публично этого не показывают. Казалось, что то, что ты думаешь, и то, что ты транслируешь во внешний мир для многих, — два разных потока, которые не должны обязательно пересекаться.

Когда тебе подсовывают незнакомого человека, пусть он будет хоть трижды знаменитым и богатым, сложно представить себе историю любви с первого взгляда

У меня сложилось впечатление, что участницы часто переключались между проявлениями человечности и показной конкуренцией. Они однозначно были способны проявлять эмпатию и сочувствие. В какой-то момент мне было очень плохо, причём из-за моих собственных глубинных стереотипов, которые обнаружились во время шоу: всплыли подростковые шаблоны восприятия «гламурных» женщин как заведомо «глупых» или «неправильных». Я искренне поговорила с девушками на этот счёт, и это была классная трогательная беседа — они расслабленно посмеялись: «Какая я гламурная киса? Посмотри, я в трениках хожу!» В тот момент они очень поддержали меня, за что я им безумно признательна.

Но одновременно с этим строятся и отношения жёсткой конкуренции, девчонки постоянно сплетничают друг о друге. Мне с самого начала казалась странной идея конкурировать в сфере романтических отношений: ведь у тебя либо есть контакт с человеком, либо нет! В этом смысле идея соперничества, которая воспевается в этом шоу, кажется мне странной — но массовая культура вообще воспроизводит эту модель очень охотно. Участницам же это либо казалось правильным, либо они соглашались с этим как с необходимым условием. Мне очень сложно было разобраться, кто искренне борется за отношения, а кто преследует какую-то иную цель. 

Ещё в Лос-Анджелесе мы с моим бойфрендом, с которым я состою в полиаморных отношениях, смеялись — он очень радужно воспринял идею моего участия в шоу как интересного испытания, пошутил со мной над призрачной возможностью влюбиться и выйти замуж перед камерами. Я говорила, что продюсерам придётся сильно постараться, чтобы найти человека, который сможет разделить мои взгляды. У каждой из нас была своя цель — и там, безусловно, были девушки, которые искренне мечтали о любви и представляли себе настоящее романтическое шоу. Но у других были иные причины, и это нормально. Когда тебе подсовывают какого-то незнакомого человека, пусть он будет хоть трижды знаменитым и богатым, сложно представить себе историю любви с первого взгляда.

То, что проявлялось в очень многих действиях и разговорах и действительно меня смущало, — это обесценивание девушек как личностей. Я привыкла жить в реальности, где женщины самодостаточны, где их ценность определяется ими самими, их деятельностью, их увлечениями, достижениями — чем угодно, но только не мужчиной рядом. И вдруг я попадаю в мир, где вроде бы есть девчонки, которые вполне успешны, но они всё ещё говорят о том, что отношения и замужество — это самое важное, что вообще может быть в жизни женщины, главный аспект самореализации. Более того, многим кажется, что под мужчину постоянно нужно подстраиваться, ни в коем случае не сообщать о каких-то «неправильных» эмоциях. У нас были эти бесконечные встречи с Егором, иногда девушки злились, было тяжело, мы чувствовали, что это нужно как-то высказать. Несколько девчонок успокаивали себя словами: «Не надо ныть, это всё наше, бабье…» Постоянное обесценивание чувств. Нам нужно было быть «удобными»: потерпеть, подождать, красиво улыбнуться, не быть злобной, не отстаивать своё мнение.

Мне показалось, что в концепции шоу произошло какое-то дикое смешение смыслов. У меня осталось очень двойственное ощущение от главного героя. С одной стороны, в публичном пространстве, когда мы находились перед камерой в окружении множества людей, из него выскакивали все шаблоны, которые можно представить: «женщина не должна», «мужчину надо уважать» и так далее. Во второй серии можно увидеть наш с ним большой публичный спор на эту тему.

Мне, конечно, хотелось вдохновить девчонок, которые участвовали в шоу вместе со мной, — мне действительно кажется, что они гораздо интереснее того, что они показывают зрителю, но не верят
в то, что это кому-то нужно

После второй серии я и ушла, потому что мы не сошлись во взглядах: я сказала ему, что для меня важна свобода в отношениях, я хочу иметь возможность заниматься сексом с людьми, которые мне нравятся, точно так же, как и мой партнёр. Он сказал, что ему это не подходит. Но иногда демонстрировал бо́льшую гибкость. Например, он говорил мне, что понимает, что у меня другие взгляды на жизнь и он просто может чего-то не знать. Но подчёркивал, что на нём большая ответственность, и он не совсем понимает, как себя вести. Таких моментов было больше одного. Егор — рэп-исполнитель, его музыкальная ниша страшно сексистская, он привык вариться в ней и транслировать этот сексизм автоматически. Но под ним ещё что-то есть, и до этого мне удалось добраться в личном общении.

Лично для меня этот эксперимент оказался очень полезным. Это была стрессовая ситуация, по возвращении домой после этого приключения я начала в разы больше ценить то, что у меня есть. Мне до сих пор пишут люди, знакомые и незнакомые, которые смотрели это шоу, и благодарят за смелость. Понятно, что прирост моей аудитории в несколько раз меньше, чем у более конвенциональных участниц, но та небольшая часть, которая о чём-то задумалась, уже очень ценна.

Важно понимать, что шоу «Холостяк» в его первоначальном американском варианте тоже проходило эти этапы. «The Bachelor» существует уже двадцать лет, и восемь из них снимается и «обратный» вариант, в котором мужчины соревнуются за сердце богатой и знаменитой женщины. Это тоже сомнительная история, но то, что так вообще можно, уже какой-то идейный прорыв. В любом случае телевидение рассчитано на массовый сегмент, который очень медленно меняет свои взгляды. Вряд ли стоит надеяться, что через пять лет мы увидим шоу, которое будет про равенство и про разум, где персонажей будут показывать с самых достойных сторон. Скорее всего, большой аудитории просто неинтересно будет на это смотреть. Но какие-то небольшие шаги вперёд, наверное, будут.

То, что моё присутствие вообще оказалось возможным на шоу «Холостяк», — это уже прорыв. В этом сезоне произошло нечто очень важное. Обычно персонажи вроде меня или Алисы Лисс позиционируются как фрики, и они уходят сразу. Я ушла после второй серии, успев неплохо показать себя. И это уже важно. Да, конечно, нам в нашем замкнутом мире, где мы привыкли к феминизму, это кажется мелочью, но для большой аудитории это удивительно ново. Думаю, небольшие перемены возможны. Мне, конечно, хотелось вдохновить девчонок, которые участвовали в шоу вместе со мной, — мне действительно кажется, что они гораздо интереснее того, что они показывают зрителю, но не верят в то, что это кому-то нужно.