Личный опыт«Учитель для России»:
Как я уехала из Москвы, чтобы учить детей
«Мне кажется, что я нашла своё дело»
Интервью: Александра Савина
ПОЧТИ ДВА ГОДА НАЗАД СТАРТОВАЛА ПРОГРАММА «УЧИТЕЛЬ ДЛЯ РОССИИ». Её участники — молодые люди, которые на два года становятся учителями в обычных российских школах. Это адаптация модели Teach For All, которая действует в десятках стран мира: её цель — привлечь специалистов к преподаванию и сделать систему образования более современной. Мы поговорили с участницей программы Александрой Зориной, которая оставила работу в Москве и уже полгода преподает историю и обществознание в СОШ № 3 города Балабаново Калужской области.
До того, как прийти в школу, я пять с половиной лет занималась маркетингом, в том числе в рекламных агентствах. Моим последним местом работы был Condé Nast: карьера складывалась удачно, периодически мне звонили рекрутеры и предлагали большую зарплату, но удовлетворения от дела я не получала. Было стойкое ощущение, что я вкладываю очень много сил, но они расходуются вхолостую. Я стала копаться в себе: где же я свернула не туда и почему мне так тяжело ходить на работу, хотя вроде бы я делаю всё правильно.
На самом деле это тянулось ещё с университетских времен: тогда я хотела поступать на другую специальность и заниматься совершенно иными вещами. У меня были прекрасные наставники в школе, среди них были те, кому хотелось подражать. Идея стать учителем в одиннадцатом классе мне не казалась странной — это произошло чуть позже, когда мои одноклассники стали поступать в престижные вузы. Тогда возникло ощущение, преподавание — это что-то непрестижное, неправильное и, возможно, даже социально порицаемое. Так я отказалась от этих мыслей.
К двадцати пяти годам я вспомнила, что когда-то хотела стать учительницей, и стала искать пути в профессию. Опыта преподавания и работы с детьми у меня было ноль. Я стала выяснять, как получить педагогическое образование тем, у кого уже есть одно высшее: мне не хотелось тратить пять лет на учёбу в университете — в итоге я нашла программу «Учитель для России».
Организаторы долго мне не отвечали — целых два месяца. Потом мне пришлось пройти ещё два этапа отбора: интервью по скайпу, а затем очный отбор, который проходил в течение целого рабочего дня в одной из московских школ. По их результатам меня собеседовал методист на знание предмета, после чего меня пригласили в Летний институт. Там будущие преподаватели пять недель в июле и августе учатся вместе.
В Летнем институте серьёзно прорабатываются многие знания и навыки, которые понадобятся в дальнейшем для работы в школе. Во-первых, личностная ориентация, для того чтобы лучше понять себя: кто ты и каким учителем ты можешь стать. Это небольшой, но концентрированный блок. Во-вторых, конечно, педагогическая и методическая работа. Все приехавшие в институт уже специалисты: у них есть профильное образование или опыт работы в нужной сфере. Однако большинство из них никогда не работали с детьми и не представляют, как преподавать.
Нужно быть максимально честной с собой. Дети сразу чувствуют, что ты их обманываешь и моментально теряют интерес
Очень важная часть обучающей программы — первая для многих участников проекта педагогическая практика. Это лагерь «Территория лета», где мы на протяжении трёх недель работали с детьми и каждый будний день вели уроки. Они проходили в интерактивной, игровой форме, но тем не менее давали возможность честно ответить себе на вопрос: твоё это или нет. Методическая подготовка и работа с детьми закладывают прочный фундамент и позволяют подготовиться к школе всего за пять недель.
Сейчас я работаю в городе Балабаново Калужской области, здесь же и живу. Я преподаю историю, обществознание, а с этого полугодия ещё и географию в пятых, шестых и седьмых классах. История и обществознание — мои профильные предметы: сама я училась в университете на политолога. Там же я изучала и политическую географию, так что теперь могу преподавать смежную дисциплину.
Поначалу казалось, что методическая подготовка — это довольно легко, что это некая база, которую ты можешь усвоить. На деле всё оказалось гораздо труднее: в Летнем институте я не понимала ничего, потому что не представляла себе, как это будет применяться на практике. Самым сложным был первый педагогический опыт — общение и работа с детьми. Да, это приятный и приносящий удовлетворение процесс, но это очень сильный стресс. Я совершенно не представляла, как к этому подступиться, как себя вести, как, собственно, работать.
Мне было непросто: прежде всего нужно было стать максимально честной с собой, перестать зажиматься, быть очень естественной. У меня ушло много времени на то, чтобы преодолеть себя. Ещё в Летнем институте я неожиданно обнаружила, что за пять лет офисной жизни я слепила множество социальных масок и выработала шаблонные модели поведения. С детьми так нельзя: они сразу чувствуют, что ты их обманываешь, моментально теряют всякий интерес и дальше контакт выстраивать очень сложно. Если ты хочешь заслужить их уважение, но продолжаешь быть с ними нечестным, тебе приходится либо кричать (что не соответствует моим внутренним представлениям о том, как нужно общаться с детьми), либо начинать заискивать, что приводит к тому, что ты теряешь уважение, потому что теряешь авторитет. Только после того, как я стала максимально честной с собой и с детьми, мне удалось установить хороший контакт. Этот процесс был очень сложным. Я знаю ребят, кому это давалось гораздо легче, но здесь всё зависит от самого человека.
За те полгода, что я работаю с детьми, у меня были удивительные открытия, причём случились они под конец этого периода. Это было настолько трогательно, что заставило меня расплакаться — я не ожидала, что в маленьком человеке, в подростке, может быть столько загадок и тайн. Был случай с одним из моих учеников. Мне уже хотелось повесить на него ярлык «неспособный», потому что от него не было никакой реакции, никаких подвижек ни в общении, ни в обучении. Он был очень замкнутым, но под конец полугодия его словно прорвало. Я поняла, что это очень глубокий маленький человек: ему сложно взаимодействовать с внешним миром, но он способен на многое. Нужно было просто много воздействия с моей стороны, много внимания.
Я сменила профессию для того, чтобы каждый день вставать и ощущать, что я делаю правильное, честное дело, которое приносит пользу. Всё, что происходило со мной начиная с Летнего института, всё, что связано с переездом в Балабаново, с выходом на работу в самую обычную школу этого города — всё это про честность. Например, сейчас, живя в Балабанове, я чувствую себя гораздо честнее, чем когда жила в Москве, хотя это мой родной город. Москва — это здорово и прекрасно, но это всего лишь одна из точек на карте, а на самом деле Россия выглядит приблизительно как вот этот город в Калужской области. У меня есть ощущение честности и гармонии с происходящим. Без лишней патетики скажу, что часто просыпаюсь с мыслью, что я счастлива идти на свою работу, хотя бывают сложные дни и сложные моменты.
Активной жизни вне работы, кроме, наверное, личной жизни, в Балабанове у меня нет — потому что в Балабанове по большому счёту ничего не происходит. Здесь нет никакой социальной активности, да и просто мест, куда можно пойти. Всё очень медленно, неторопливо. У этого есть и минусы, и плюсы: я стала гораздо спокойнее, испытываю меньше стресса перед зимними праздниками — хотя в Москве это было для меня обычным делом. В этом году я вообще отказалась от поездки в столицу перед январскими выходными. При этом темп моей собственной жизни очень высок: в школе по накалу страстей и по количеству эмоций день идёт за два. Иногда, когда я выхожу с работы, мне кажется, что я прожила там уже дня три. Я работаю не только в границах школы — когда прихожу домой, могу ещё общаться онлайн с детьми. Плюс я каждый день готовлю уроки, читаю методические материалы. Это достаточно интенсивная работа, которая всегда со мной.
Школьная система — это сложный механизм, который может легко подмять под себя. Ты можешь не заметить, как встроишься в него, и в скором времени стать похожей на ту самую учительницу, которая многим из нас не нравилась в школе. В системе можно работать эффективно, но это достаточно сложно. Нужно находить в себе внутренние ресурсы, постоянно спрашивать себя: «А тем ли я сейчас занимаюсь? В соответствии ли со своими принципами я работаю?» Это помогает постоянно держать себя в тонусе и возвращает в реальность, помогает не поддаваться этому механизму. Школьная система в нашей стране сложная, и в ней надо находить себя.
В школе по накалу страстей и по количеству эмоций день идёт за два
Для человека, который работал в крупной корпорации, объём бумаг в школе ничтожен. Правда, далеко не все они кажутся мне обязательными. Я хочу изучить документационную систему школьного образования, чтобы понять, все ли бланки, которые мы заполняем, действительно нужны. Я хочу подтянуть свою юридическую грамотность, чтобы объяснять администрации школы, что, возможно, сейчас мы делаем лишнюю работу.
Современной школе обязательно нужно меняться. Как ни странно, в российских документах об образовании типа Федерального государственного образовательного стандарта заложены очень интересные, важные вещи, необходимые для развития современного человека. Но на практике эти принципы далеко не всегда реализуются. Безусловно, нужно менять подход и в современных детях искать другую мотивацию к обучению: странно думать, что их могут интересовать те же вещи, что интересовали людей двадцать лет тому назад. Классическая наука остаётся классической наукой, но преподносить её нужно по-другому, чтобы ребёнок мог заинтересоваться тем, что происходит в классе.
Детям в современной школе непросто. У них зачастую нет мотивации к обучению, они чувствуют себя в этом процессе лишними. Очень сложно вернуть желание учиться ребёнку уже в седьмом классе: на протяжении стольких лет ему показывали, что в школе неинтересно — отмучаешься, а дальше начнётся жизнь. От этого подхода нужно отказываться. Школа это не закрытое учреждение — это место, где в человеке должен просыпаться интерес и к знаниям, и к жизни. Было бы здорово, если бы школа менялась в эту сторону.
Делать так, чтобы ребёнку стало интересно, сложно. Когда на уроках постоянно читают учебники и пересказывают их — это скучно. Современные дети и подростки, к моему большому сожалению, очень плохо взаимодействуют с текстами. Им не очень понятна такая модель обучения: текст — это плоско и скучно в понимании подростка, который большую часть времени проводит в интернете, смотрит видеоблогеров и так далее. Возвращать интерес нужно через какие-то современные интерактивные механизмы. Может быть, через групповую работу, где ребёнок волей-неволей оказывается вовлечён в процесс и заинтересован в том, чтобы его команда выступила хорошо. Или другими способами — через визуальные инструменты, аудио, модели, которые ребёнок может делать сам, чтобы изучать предмет с помощью других органов чувств — а не только бегать глазами по строчкам.
Мне кажется, это особенно важно для ребёнка из младшей школы, которому ещё хочется постоянно двигаться и очень тяжело сидеть на месте в классе сорок пять минут. Можно сначала показать что-то интересное, нестандартное, а потом, когда у человека появится блеск в глазах и он поймёт, что история — это не просто учебник, можно прийти и к чтению текста — в том числе большого и нагруженного фактами. Но сначала должны появиться интерес и мотивация. Мне пока не удалось это реализовать — я слишком мало работаю в школе, — но это то, к чему я стремлюсь.
Для меня самое непростое в работе — находить подход к детям, у которых совсем нет желания учиться. В какой-то момент накапливается такой груз попыток сделать что-то лучше и как-то заинтересовать детей, что начинает казаться, что это всё бессмысленно, что, наверное, классические схемы работают гораздо лучше и только так можно чему-то научить. Это задача, которая стоит передо мной каждый день.
К сожалению, в реалиях нашей страны молодые специалисты получают мало — особенно в регионах. Это большая проблема для молодого специалиста, у которого нет никакого другого источника дохода. Сегодня я зарабатываю ровно в десять раз меньше, чем получала на предыдущем месте работы. Наверное, если бы я не попала в проект (хотя я пришла в него с другой мотивацией, она не имела никакого отношения к деньгам), мне было бы крайне сложно переехать и начать преподавать в школе. Программа даёт стипендию, которая позволяет по крайней мере снимать квартиру и даёт надбавку к зарплате.
Программа «Учитель для России» длится два года, но я хочу преподавать и дальше. Полгода было достаточно, чтобы понять, что моё место здесь и мне действительно хорошо в школе, несмотря на все «но». Вопрос, где я буду это делать дальше, пока открыт — у меня есть ещё полтора года, чтобы об этом подумать. Не думаю, что я останусь в той школе, где работаю сейчас. На то много причин: как минимум, когда закончится проект, передо мной встанет вопрос об аренде жилья. Скорее всего, я решу вернуться обратно в Москву, но там тоже хочу работать учительницей.
У меня есть собственные проекты: я хочу разобраться с огромной документационной базой российского образования, может быть, стать экспертом по этому вопросу и вести консультации. Это напрямую связано со школой и может помочь улучшить процесс изнутри, сделать его более эффективным. Было бы здорово, если бы учителя могли тратить больше времени не на документы, а на подготовку уроков. В любом случае мне кажется, что я нашла своё дело.
Фотографии: Личный архив
