Пора отменитьПлохое — плохим, хорошее — хорошим: Почему вера
в справедливый мир только мешает

Александра савина

О том, что не всё и не всегда в жизни складывается честно, мы слышим с детства. Мы знаем, что мир полон несправедливости: в нём есть неравенство и насилие, и столкнуться с ними может любой человек. Годы упорной работы не всегда приводят к заслуженной награде: все мы слышали, например, что Ван Гог при жизни продал всего одну работу. И точно так же удачи случаются не только с теми, кто много работает на износ — встречаются и ситуации, когда человек просто оказался «в нужном месте в нужное время».

Идея, что не всё происходящее с нами справедливо, кажется очевидной и понятной, но, как бы парадоксально это ни звучало, в глубине души все мы (или почти все) верим, что мир справедлив, или, по крайней мере, пытаемся найти этому подтверждение. Для этого феномена даже придумали отдельное название — вера в справедливый мир, или гипотеза справедливого мира. Суть её предельно проста — это представление, что за плохие поступки следует наказание, а за хорошие — награда. Наука считает, что мы готовы бороться с несправедливостью, а когда не получается, то пытаемся найти происходящему объяснение, то есть подтвердить, что в мире всё устроено честно.

Гипотезу справедливого мира выдвинул американский психолог Мелвин Лернер, занимавшийся исследованиями в области социальной психологии — она изучает социальные установки, нормы и поведение людей, когда те становятся частью группы. Говоря о вере в справедливый мир, первым делом принято вспоминать классический эксперимент Лернера 1966 года. В рамках исследования участницам (в эксперименте были заняты только женщины) показывали трансляцию с женщиной, которая решала задачи на запоминание: за неверный ответ её било электрическим током, естественно, не по-настоящему. Ученый исследовал разные варианты развития ситуации. Одной группе участниц дали возможность избавить женщину от страданий и перевести её на другую модель занятий, где вместо болезненных наказаний её бы поощряли. Большинство решило воспользоваться этой возможностью. Когда их спросили, что они думают о женщине, они сказали, что она не заслуживает наказаний и страдания, поэтому они решили ей помочь.

Второй группе участниц возможности спасти женщину не давали и объявляли о разных вариантах того, что с ней может произойти. Части говорили, что ей заплатят за участие в эксперименте, другой части — что она не получит никакой компенсации. Несмотря на то что все участницы исследования смотрели одну и ту же запись, их реакции и то, как они воспринимали происходящее, были разными. В ситуации, когда женщина не должна была получить деньги в качестве компенсации за наказание током, она нравилась участницам исследования меньше, чем когда компенсация была. Более того, самому наказанию пытались найти иное объяснение: участницы исследования считали, что она сама навлекла на себя наказание невнимательностью или недостатком способностей. Страдание женщины считали доказательством её вины. «Вид невиновного человека, страдающего и не имеющего возможности получить компенсацию или вознаграждение за свои страдания, побуждал людей обесценивать привлекательность жертвы, чтобы найти более логичную связь между чертами её характера и тем, что с ней происходило», — отметил Лернер.

Это самое знаменитое, но далеко не единственное исследование, посвящённое феномену. Веру в справедливый мир изучали десятилетиями, и направление мысли постепенно меняется: учёные смотрят и на негативные последствия такого рода мышления, и на то, что дает нам вера в справедливый мир.

У феномена веры в справедливый мир есть вполне понятная логика: мы действуем и ожидаем, что у наших действий будут последствия. В конце концов, не всё в мире настолько хаотично, и нередко у нас получается влиять на то, что с нами происходит: найти новую работу, которая будет приносить больше удовольствия, или позаботиться о сбережениях к пенсии. Конечно, планы могут рухнуть в самый неожиданный момент, но говорить, что наша жизнь — сплошной хаос, тоже преувеличение. Иначе ни в каких действиях попросту не было бы смысла: зачем прикладывать усилия, если они совершенно точно не приведут ни к какому результату? Мы выбираем действовать ровно по той причине, что знаем, что можем повлиять на свою жизнь, пусть и не контролируем этот процесс полностью. Вера в справедливый мир напрямую связана с этим процессом: ощущение, что у всего, что с нами происходит, есть четкая причина и объяснение, помогает нам справиться с хаосом, который нас окружает, помогает ставить цели и добиваться их.

Проблема в том, что представление о справедливом мире может заходить дальше, и тогда мы начинаем искать логичные объяснения тому, что в принципе происходит вокруг нас. Самый яркий пример — виктимблейминг. Когда речь заходит о пострадавших от сексуального насилия, общество нередко ищет рациональные объяснения, почему насилие в принципе произошло. В таких ситуациях нередко принято подробно анализировать действия пострадавших: во что они были одеты, в каком они были состоянии (например, употребляли ли алкоголь), не совершали ли они каких-то действий, которые якобы должны были поставить их под удар, например, возвращались домой поздно в одиночестве, сели на переднее сиденье в такси, не пытались сопротивляться и кричать. Всё это перекладывает ответственность с насильника на пострадавшую, а ведь ни одежда, ни алкогольное опьянение не являются оправданием насилию, но в сознании многих как будто дают произошедшему простое и понятное объяснение. Кроме того, это может давать ощущение безопасности (естественно, ложное): если мы знаем, что пострадавшие сделали «не так», мы как будто бы можем сами избежать угрозы.

Касается это не только насилия, но и, например, разных видов дискриминации. Фраза «но ведь стереотип возник не на пустом месте» — тоже пример веры в справедливый мир. В этой логике не человек сталкивается с предубеждениями, а предубеждения якобы возникают на основе неоспоримых фактов, даже если реальность устроена намного сложнее. Такие мысли нередко возникали, например, при обсуждении протестов афроамериканского населения в США. Для афроамериканцев риск стать жертвой убийства при полицейском задержании и полицейской жестокости в целом выше, чем для других групп населения, но многие объясняют это не расизмом, пронизывающим систему, а тем, что афроамериканцы якобы более склонны совершать преступления. Также пристально рассматривали и личность Джорджа Флойда, со смерти которого начались протесты — многие вспоминали его прошлый судебный срок. Установка справедливого мира «это плохой человек, поэтому с ним происходят плохие вещи» пугает не так, как мысль, что что-то плохое может произойти с любым человеком вне зависимости от того, хорошо он поступает или плохо. Существует даже исследование, громко утверждающее, что напоминания о Холокосте и его последствиях приводили к усилению антисемитских настроений у его участниках, поскольку напоминания о чужих страданиях и травме, которым нельзя найти логического объяснения, заставляют нас сомневаться в фундаментальной справедливости того, как устроен мир, и эта мысль многим очень некомфортна.

Существуют и данные, что те, кто верят в справедливый мир, меньше поддерживают программы, связанные с позитивной дискриминацией и направленные на поддержку угнетаемых групп. Это касается не только людей с открыто ксенофобными и сексистскими взглядами — достаточно верить, что у всего происходящего есть логичное объяснение. Получается, что стать жертвой такого образа мысли может, в принципе, кто угодно: достаточно отмахнуться от попытки разобраться в сложной ситуации в пользу инстинктивного желания найти во всём логику и порядок.

ФОТОГРАФИИ: NeoLeo — stock.adobe.com (1, 2, 3)