Книжная полкаКиновед Алиса Насртдинова о любимых книгах
10 книг, которые украсят любую библиотеку
В РУБРИКЕ «КНИЖНАЯ ПОЛКА» мы расспрашиваем героинь об их литературных предпочтениях и изданиях, которые занимают важное место в книжном шкафу. Сегодня о любимых книгах рассказывает киновед, киноархивистка, программный директор I Московского международного фестиваля архивных фильмов Алиса Насртдинова.
ИНТЕРВЬЮ: Алиса Таёжная
ФОТОГРАФИИ: Катя Старостина
МАКИЯЖ: Дарья Селиванова
Алиса Насртдинова
киновед, киноархивистка, программный директор I Московского международного фестиваля архивных фильмов
Я обожала мечтать и фантазировать, книги в этом очень помогали
Недавно пересматривала фотографии в тонком семейном альбоме: на всех фотографиях дед по маминой линии с книгой. У деда было неполное среднее образование, он прожил всю жизнь в деревне, работал в колхозе шофёром, любил детей, математику, выпить и книги. Мама, её сестра и брат унаследовали от него страсть к чтению. Если руки не были заняты работой, то в них была книга, журнал, газета.
При этом в родительской квартире книг было совсем немного, все они умещались в одном отсеке дээспэшной стенки в два ряда. Родители часто переезжали, пока не купили собственную квартиру, и от книг в процессе переездов избавлялись: оставляли в общежитиях, съёмных комнатах, привозили в деревню и складывали на чердаке. Я хорошо помню только одну книжную серию в домашней библиотеке, которой папа очень гордился, — приключенческие романы Джеймса Фенимора Купера в мятно-зелёных обложках про коренное население Америки и европейцев-завоевателей. Меня интриговал этот ровный ряд новеньких корешков с названиями «Последний из могикан», «Зверобой, или Первая тропа войны», но я прочитала всего один роман из серии. Ужаснулась количеству снятых скальпов на страницу и стала осваивать менее кровожадные книжки.
Хотя роман Купера далеко не первая впечатлившая меня книга. Первыми были большеформатная иллюстрированная книга сказок с не адаптированными для детей сюжетами и детская Библия с картинками, которую мне за гаражами показала подружка. Я росла в мусульманской семье и почему-то была уверена, что рассматривать картинки с Иисусом — это что-то греховное. Чтобы как-то разрешить этот конфликт, я стала выпрашивать хорошие оценки у двух богов одновременно.
К слову, я тоже веду кочевой образ жизни — несколько раз меняла города, только за прошлый год пережила четыре переезда. К книгам отношусь избирательно, выбрасывать или раздавать их не могу и не хочу. Чтобы не нервничать, что вещей становится с каждым годом всё больше и возить их за собой тяжело, раз в несколько лет я отправляю книги в Уфу к родителям. Они купили специальный шкаф, поставили его на самое видное место в квартире и хранят в нём мои книги. Мне иногда кажется, что этот книжный шкаф — мой крестраж.
Каждое лето до окончания школы я проводила в деревне. В деревне было много работы, старшим постоянно нужна была помощь по хозяйству. От работы мы отдыхали во время игр, просмотра телика и чтения. Иногда я читала вместо того, чтобы работать, — домашние уважали просвещение и моё желание набраться ума и стать страшно богатой. Поэтому меня не ругали, если я проводила дни, а в редких случаях и ночи, с книжкой в руках. Я привозила книги с собой, перехватывала те, что дочитывали взрослые. Иногда мы с сёстрами вставали в очередь за интересными романами: сначала читала тётя, потом мама, потом сестра Дина, потом я, потом все младшие сестры.
Среди любимых книг был американский «крутой детектив»: я прочитала все романы в чёрной обложке с жёлтыми буквами, которые нашлись дома, но про основных авторов Рэймонда Чандлера и Дэшила Хэммета, как и про сам жанр, из которого выросли нуары, узнала сильно позже. А ещё я читала романы Александра Дюма, «Поющих в терновнике», «Унесённых ветром», трилогию башкирской писательницы Зайнаб Биишевой, жизнеописание Зои Космодемьянской, «А зори здесь тихие…» Васильева, пародийную серию «Таня Гроттер», иллюстрированную энциклопедию «Вокруг света» и книгу рецептов от журнала «Ридерз Дайджест», по которой пыталась приготовить суп из бычьих хвостов в тринадцать лет. И книги из школьной программы, конечно же. Помню, как на выпас коров я взяла с собой детский кнутик и первый том «Войны и мира» Толстого. Лёжа на холме, одним глазом приглядывала за стадом, вторым — выглядывала в небе деревни Иштеряк небо Аустерлица. Я обожала мечтать и фантазировать, книги в этом очень помогали.
Было сложно, когда я хотела прочитать что-то конкретное, а не то, что есть под рукой. С районной библиотекой отношения совсем не сложились: мне не хотели выдавать книги, которые мы ещё не проходили по школьной программе. Так, «Мастера и Маргариту» Булгакова учительница попросила для меня у старшеклассников, а Набокова я получила из библиотеки папы моей одноклассницы.
В пятнадцать я начала покупать книги на деньги, сэкономленные на школьных обедах. Так у меня появились Сэлинджер, ужасно модные тогда Харуки Мураками и Рю Мураками, стихи Бродского в карманном издании «Азбука-классика». На первые заработанные деньги я купила толстенный сборник рассказов Герберта Уэллса в розовом переплёте.
Книги до сих пор остаются постоянной статьёй расходов, правда, раньше я покупала больше. Сейчас я собираю только книжки про кино и книжки с красивой вёрсткой и картинками: альбом Расселла Мерритта по «Глупым симфониям» Уолта Диснея, большеформатная книга музея Истмана с кадрами из фильмов по технологии «Техниколор», каталог с персональной выставки Леонида Чупятова, «Хлебзавод № 9» издательства TATLIN. Хорошие книжки с картинками — моё любимое, заверните три!
Сейчас я собираю только книжки про кино и книжки с красивой вёрсткой и картинками
Александр Дюма
«Граф Монте-Кристо»
Ребёнком я любила читать про приключения, сейчас приключенческие романы меня совсем не привлекают. Хотя я с большой симпатией отношусь к духу авантюризма и со мной часто что-нибудь эдакое происходит (могу забыть телефон в последней электричке и полночи искать его на «ферме» уборщиков в конце платформы, например).
Когда я читала «Графа Монте-Кристо», то представляла себя на месте Эдмона Дантеса: с аббатом Фариа коротала время в темнице, водила дружбу с контрабандистами, упивалась местью. Вот это жизнь! Меня удивляло, что главные герои в приключенческих книгах — мужчины, а женщины только томятся в ожидании или выходят замуж, да ещё и не за тех. Долгое время казалось, что жить мальчишеской жизнью интереснее.
Отдельным удовольствием было то, что роман толстый и читать его можно было долго. До сих пор толстая книга делает мои каникулы лучше, если это не «Дом правительства» Слёзкина.
Элиас Канетти
«Ослепление»
«Ослепление» — самый жуткий роман, который я когда-либо читала, хуже Селина. Там очень узнаваемый для меня сюжет: учёный-синолог Кин так одержим своей библиотекой, что лишается рассудка. Я читала роман в период сильного увлечения покупкой книг. Скупала у букинистов книги пачками, собирала собственную библиотеку. Чаще всего я даже не открывала свои приобретения, просто ставила их на полку и думала, что когда-нибудь обязательно это сделаю. Главный герой «Ослепления» с его одержимостью книгами и неуёмной жаждой обладать меня тогда всерьёз напугал. Расколдовала меня от этого странного страха фраза, которую я услышала год назад от подруги. Книги, которые стоят на наших домашних полках, не обязательно должны быть прочитаны, скорее даже хорошо, что они ещё не прочитаны. Книги — не ограничители, в них горизонт возможностей. Рада, что ко мне вернулась возможность так думать и с лёгкой душой делать компульсивные покупки в «Фаланстере».
Пётр Багров
«„Золушка“: жители сказочного королевства»
Пока это единственная книга, которую написал мой учитель, историк кино и киноархивист Пётр Багров. Я надеюсь, что будут ещё! У книжки крошечный тираж, сейчас её можно найти только в букинистических магазинах или библиотеках. На мой взгляд, она образцовая для своего формата «книга про фильм»: в ней и история создания картины, и портреты создателей, наблюдения о стиле и методе. И всё это на базе документов, мемуаров, писем и интервью.
У Петра Алексеевича есть замечательная способность: письменная и устная речь мало чем отличаются друг от друга, то есть он говорит так же ёмко, как и пишет, а пишет так же легко, как и говорит. «Золушку» Шапиро и Кошеверовой я и до этого нежно любила, но после прочтения фильм стал ещё лучше. Уверена, что хорошие книги должны так работать — влюблять в свой предмет.
Джейн Остин
«Гордость и предубеждение»
«Гордость и предубеждение» в мягкой обложке была куплена специально для отпуска. Чтобы не жалко было оставить в съёмной квартире, если не влезет в набитый симитами (бублики с кунжутом) рюкзак. В отпуске книгу так и не открыла, а вот по приезде домой и с началом локдауна она мне очень пригодилась.
Роман Остин и «Нормальные люди» Салли Руни скрасили тяжёлую весну 2020 года. Я очень веселилась от остроумия Остин и совершенно не так представляла себе роман, про который так много слышала. Думала, что он про силу чувств, а он оказался про силу рассудка. Эйфория от «Нормальных людей» с тех пор подвыветрилась, а вот «Гордость и предубеждение» хочется перечитывать.
Андре Базен
«Что такое кино?»
Есть книжки, которые я читаю для вдохновения, когда происходит мысленный затык. Например, «Кино на ощупь» Сергея Добротворского, «Зубы дракона» Майи Туровской, «Дневник кинокритика» Бориса Алперса. «Что такое кино?» из их числа, но к нему я обращаюсь редко. Это для особенно тяжёлых случаев, когда простое чтение не помогает.
Исцеление происходит следующим образом: чтобы запустить собственный мыслительный процесс, надо понять, как он устроен у кого-нибудь сложного, но понятного. То есть надо переписать чей-то текст, осмысливая каждое предложение. Эффективнее всего переписывать от руки. У Базена длинные статьи, всего в книжке 345 страниц с его текстом. Иногда достаточно одного намерения, без переписывания. Все-таки ничто не мотивирует меня так, как лень.
Владимир Пропп
«Морфология волшебной сказки»
Книжку Проппа вместе с работами Гомбриха, Лотмана, Вёльфлина я впервые прочла во время подготовки к вступительным испытаниям в Европейский университет. Один из любимых периодов жизни в Санкт-Петербурге. Я тогда с туманом в голове сдала выпускные экзамены и блестяще защитила диплом, жила в коммуналке на Васильевском острове, ездила на велосипеде сдавать вступительные в аспирантуру на Исаакиевской площади, ела с друзьями пиццу из «Мамы Ромы» на площади Искусств и читала книги из списка рекомендованной литературы для магистрантов Европейского.
Я читала Проппа и видела, как при правильном способе изложения научная работа с кучей приложений и сносок превращается в сенсационный роман. Мне хотелось научиться делать так же. С тех пор я несколько раз перечитывала «Морфологию волшебной сказки», и она мне по-прежнему нравится. Недавно на терапии мне явился образ волка, я тут же назначила его волшебным помощником.
Юрий Трифонов
«Дом на набережной»
Художественную литературу я читаю меньше, чем нон-фикшн, хотя на воображение вымышленные истории действуют лучше. Если читаю их регулярно, то начинаю видеть сны, хотя обычно мне ничего не снится.
У меня есть любимый советский фильм — «Друзья и годы» Виктора Соколова. И если бы мне нужно было найти для этого фильма двойника в мире литературы, то я бы сказала, что это проза Трифонова.
«Дом на набережной» я читала в одно время с «Москва — Петушки» Венидикта Ерофеева, «Памяти памяти» Марии Степановой и «Особенно Ломбардия. Образы Италии XXI» Аркадия Ипполитова. Мне нравится, когда у меня случаются такие периоды концентрированного чтения: я читаю много разного и подряд. У чувств и мыслей вдруг появляются новые маршруты, вдохновляюсь идеей, что это такая библиотека Аби Варбурга в действии.
Арбам Терц (Андрей Синявский)
«Прогулки с Пушкиным»
Эта тоненькая книжка была в большом списке для чтения, который нам составил Алексей Гусев, наш мастер на факультете киноведения. В университете стало понятно, что у меня, как и у многих моих одногруппников, совершенно разный культурный багаж и большие пробелы в знании классической литературы. Русскую мы хоть сколько-то знали по школьной программе, о зарубежной только слышали. У нас было два или три года чтобы освоить список, в который постоянно добавлялись новые книги. Помню, как читала в зимней маршрутке «Энеиду» Вергилия, а в поезде Санкт-Петербург — Уфа продиралась через джойсовского «Улисса». Было чудесно!
Иногда нам давали задания по мастерству, которые задействовали работы из большого списка литературы. Например, надо было написать рецензии, стилизуя их под Эйзенштейна, Шкловского, Синявского. Под Синявского я стилизовала с удовольствием. Обожаю хулиганскую фразу «на тоненьких эротических ножках вбежал Пушкин в большую поэзию» из «Прогулок с Пушкиным».
Сьюзен Сонтаг
«О фотографии»
Наверное, для многих «девочек в институциях» Сонтаг — ролевая модель, я не исключение. Впечатление было настолько ярким, что захотелось как-то приблизиться к её образу — хотя бы визуально. В этом году я наконец выкрасила в седину прядь у лба.
«О фотографии» попала ко мне в руки уже после всех университетов, я над ней сидела с карандашом в руках — постоянно делала пометки, клеила стикеры. По тексту рассыпан десяток наблюдений о фотографии, которые я бы обязательно давала студентам на лекциях про основы кино, если бы читала такой курс. Но пока не читаю.
Лив Стрёмквист
«Расцветает самая красная из роз»
За современной литературой я слежу вяло и неохотно, читаю преимущественно по советам друзей. Мой основной источник рекомендаций сейчас — это моя соседка и подруга Настя Колесник из независимого издательства. Полтора года назад она вручила мне книжку Стрёмквист со словами что это «книга года», и это действительно так.
Комикс не привлекает меня как жанр и «Расцветает самая красная из роз» — чуть ли не единственный комикс, который я прочитала. Это такой интеллектуальный стендап в картинках про любовь в эпоху позднего капитализма. От шуток я смеялась в голос, а от понимания, что любить в современном мире сложно не только мне, чувствовала облегчение. Хотела подарить книжку всем своим подружкам и сёстрам, с которыми мы обсуждаем романтические отношения. До сих пор хочу.