Книжная полкаДиректор московского филиала «Ночлежки» Дарья Байбакова о любимых книгах
10 книг, которые украсят любую библиотеку
В РУБРИКЕ «КНИЖНАЯ ПОЛКА» мы расспрашиваем героинь об их литературных предпочтениях и изданиях, которые занимают важное место в книжном шкафу. Сегодня о любимых книгах рассказывает директор московского филиала «Ночлежки» Дарья Байбакова.
ИНТЕРВЬЮ: Алиса Таёжная
ФОТОГРАФИИ: Катя Старостина
МАКИЯЖ: Бузова Маргарита
Дарья Байбакова
директор московского филиала благотворительной организации «Ночлежка»
В каждом городе я захожу в книжный
Больше всего на меня повлиял мой дядя, писатель Александр Терехов. Он вообще очень важный человек в моей жизни, а в литературе — вообще главный авторитет. Помню, как лет в двенадцать Саша дал мне прочитать Шмелёва «Лето Господне»: тогда для меня это было довольно сложное и не слишком увлекательное чтение, но я прочитала до конца и сейчас понимаю, что «Лето Господне» стало одной из важных книжек в моей жизни.
Помню, как в раннем детстве бежала домой с вечерней тренировки по художественной гимнастике, бросала в прихожей рюкзак, включала настольную лампу и не раздеваясь садилась за письменный стол читать «Трёх мушкетёров». Могла много часов подряд читать, пока бабушка не заставляла идти спать. Мне кажется, что тогда я впервые поймала ощущение эйфории от книжки, когда литературный мир захватывает тебя с головой, и с тех пор люблю большие романы. Родители разрешали нам читать где угодно и как угодно: во время еды, лёжа на полу, идя по улице или вниз головой. Так я до сих пор и читаю. Есть такое особенное чувство — предвкушение новой книжки. Любимое моё состояние до сих пор — читать взахлёб, а мой самый качественный отдых — это одиночество, кофе и книжка. И спасибо большое моим близким, которые с пониманием к этому относятся.
Все в нашей семье всегда читали: дедушка (ему восемьдесят пять) до сих пор каждый день, как бы себя ни чувствовал, идёт в киоск за газетами. С мамой нас связывает любовь к воспоминаниям и биографиям — особенно часто мы обсуждаем Чехова и Ахматову. С папой — увлечение детективными романами: серия Луизы Пенни про инспектора Гамаша, моё недавнее открытие, — неожиданная книжка-сериал про жизнь крошечной канадской деревушки Три Сосны (которой даже нет на карте), которая лучше всех учит меня останавливаться, замечать каждое мгновение и радоваться ему.
У меня хорошая краткосрочная память и очень плохая долгосрочная, поэтому прочитанные книжки и увиденные фильмы я быстро забываю и потом страдаю, что не могу вспомнить автора или название книжки, которая произвела на меня сильное впечатление. Некоторое время назад я стала записывать, что прочитала в течение года: автора, название и мой внутренний рейтинг по 10-балльной шкале. Я стараюсь всё время что-то читать: и по работе, и для души, и по-русски, и по-английски, и фикшн, и нон-фикшн, слежу за рекомендациями и критикой, — но получается совсем не так много, как мне бы хотелось. В прошлом году вышло всего 23 книжки. У меня есть несколько друзей, мнению которых я доверяю, с которыми можно обсудить прочитанное, обменяться впечатлением, зачитать особенно зацепивший отрывок — и такими разговорами я очень дорожу, это редкость и большая ценность для меня.
Я не очень люблю перечитывать или пересматривать. Мне кажется, что вокруг столько всего неузнанного и непрочитанного, что хочется идти дальше, а не возвращаться назад. Но недавно, прочитав лекции Набокова по русской литературе, я взялась за «Анну Каренину», которую впервые читала в старших классах ещё в школе, и это оказалось удивительно интересно. Зря я иронично относилась к влиянию жизненного опыта на восприятие литературы. Теперь размышляю, к чему бы вернуться ещё.
А ещё у меня есть шестилетняя племянница и трёхлетний племянник, которым я очень люблю читать вслух. Помимо того, что это самые любимые мои часы — когда малыши забираются на колени и замирают в ожидании истории и мы вместе смеёмся над Эмилем из Лённеберги (да, книжки Астрид Линдгрен — наши любимые), — с ними я раз за разом возвращаюсь в мой мир детства, где есть Лев, Колдунья и Платяной шкаф, Гарри Поттер и дети из Бюллербю: мне очень хочется показать Саше и Мике всё, что так занимало меня в детстве.
В каждом городе я захожу в книжный. Больше всего люблю маленькие и независимые, а если при магазине есть ещё и кофейня, он навсегда забирает моё сердце. Траты на книжки — единственные расходы, которые мне сложно контролировать. Я легко могу не покупать новое платье или отказаться от похода в ресторан, а от новой книжки — нет: она гарантированно поднимет мне настроение и ничто другое так со мной не работает.
Я не очень люблю перечитывать или пересматривать. Мне кажется, что вокруг столько всего неузнанного и непрочитанного, что хочется идти дальше, а не возвращаться назад
Элизабет Гилберт
«Происхождение всех вещей»
Неожиданное для меня открытие в творчестве Элизаберт Гилберт. Большой, увлекательный, как будто викторианский роман про несколько поколений одной семьи. «Происхождение всех вещей» я прочла в Риме. Прямо перед самым началом пандемии я поехала на несколько дней в отпуск. Одна и с горой книжек в чемодане. Я почти ничего не делала в Риме, кроме как сидела на солнечных верандах, читала книжки, потом включала их аудиоверсию и бродила по улицам, изредка заходя в какую-нибудь церковь смотреть на картину Караваджо. И была там очень счастлива.
В книге, с одной стороны, всё очень масштабно. Роман охватывает около ста лет, с конца XVIII века по конец XIX. А действие происходит то в Лондоне, Амстердаме и Перу, то в Филадельфии и на Таити. С другой стороны, всё очень камерно. Это история про женщину Альму, которая больше всего на свете любит науку и мох. Она живёт в своем поместье и там же выращивает и изучает разные виды мха, собирает гербарий, делает записи, наблюдает и анализирует. Год за годом, десятилетиями.
Для меня это история про науку и учёных, про упорство и веру в дело, про профессионализм и жажду открытий — в общем, про всё, что меня восхищает в людях. Я бы хотела быть похожей на Альму. А ещё это книжка про время, когда сдержанность считалась хорошим тоном, про ощущение свободы и внутреннего счастья, которое ни от кого не зависит.
Робертсон Дэвис
«Пятый персонаж. Мантикора. Мир чудес»
Про эту книжку я узнала от Галины Юзефович, которую уже несколько лет читаю. Это тоже любимый мной формат большого романа. «Дептфордскую трилогию» написал классик канадской литературы XX века Робертсон Дэвис, в неё вошли три отдельных произведения. Каждый роман можно читать по отдельности, но вместе они производят большее, как мне кажется, впечатление. Это увлекательная и таинственная история трёх друзей детства из Дептфорда, один из которых стал преподавателем и историком, другой — великим фокусником, а третий — успешным предпринимателем.
Эта книжка навсегда для меня останется связанной с пандемией. В первую волну ковидом заболел мой папа, я забрала его к себе, чтобы изолировать от дедушки: папа жил в моей единственной комнате, я — на кухне. И это было тревожное и непростое время, но тёплое и прекрасное. Я забрала на крошечную кухню кресло, пианино и раскладушку, накупила книжек, выдавала папе по часам лекарства, мы разговаривали через стенку (давно мы столько времени не проводили только вдвоём), папа постепенно шёл на поправку, а я целыми днями работала и читала.
Эка Курниаван
«Красота — это горе»
Роман «Красота — это горе» из тех книжек, которые хочется срочно обсудить после прочтения. Эка Курниаван — самый известный писатель современной Индонезии и первый индонезиец, номинированный на Букеровскую премию. Если вы любите Маркеса, то этот роман должен вам понравиться, это такая индонезийская версия «Ста лет одиночества»: не слишком большая книжка вмещает в себя почти всю историю Индонезии ХХ века, приправленную мифами, магией, историей нескольких поколений семьи и романтическими приключениями.
От книжки у меня осталось ощущение рисованного мультфильма: в детстве я рисовала на уголках страниц в блокноте человечка, который постепенно поднимает руки. А если быстро пролистать, то казалось, что человек мгновенно взмахивает руками. Так и у Курниавана за несколько сотен страниц — целый век, четыре поколения и пазл из разных эпизодов. А вместе — одна большая и трогательная история, от которой невозможно оторваться.
Джон Хёрси
«Хиросима»
Про «Хиросиму» Хёрси я узнала из телеграм-канала Arzamas, который нежно люблю. Первоначально это журналистский материал, который вышел в журнале The New Yorker 31 августа 1946 года — тогда впервые всё редакционное пространство было отдано одной статье. Текст, посвящённый атомной бомбардировке Хиросимы, написал военный репортёр Джон Хёрси. Он поехал в Японию, взял там множество интервью у горожан, экспертов и чиновников, но в тексте оставил лишь истории шести человек, которые выжили в тот день.
Хёрси очень точно, подробно (иногда настолько подробно, что становится сложно читать) описывает минуты каждого до взрыва, во время и после. И от этого становится невероятно страшно. Люди, на которых упала бомба, не понимали, что именно с ними произошло, не сразу оценили масштаб катастрофы, оказались в информационной блокаде и не знали, как действовать — и этот информационный вакуум, в котором оказались люди, произвёл на меня сильное впечатление.
Сорок лет спустя Хёрси написал ещё одну статью, в которой проследил судьбу героев после взрыва. В книжке сейчас все части собраны вместе. И последняя часть для меня оказалась самой сильной.
Шандор Мараи
«Свечи сгорают дотла»
Этот очень небольшой роман венгерского писателя я взяла случайно в «Фаланстере» перед очередным отпуском. Весь роман — один монолог главного героя, пожилого аристократа, встретившегося на ужине в замке со старым другом, с которым не виделся несколько десятилетий.
Это история про дружбу, любовь, верность и предательство, про идеалы и долг, про семью и одиночество. Я читала и представляла себе главного героя: холодного, сдержанного, спокойного и замкнутого мужчину, внутри которого живёт совсем другой человек — ранимый, трогательный, искренний, умеющий сильно любить и не умеющий смириться с предательством, думающий и всю жизнь ищущий ответы. Всю книжку мне хотелось обнять этого человека, чтобы он знал, что он не один: никто не должен чувствовать себя одиноким.
Шэрон Дрейпер
«Привет, давай поговорим»
Ещё одна книжка про то, что люди совсем не такие, какими могут казаться. И ещё про то, как важно спешно не судить и не делать выводов. Пожалуй, если и есть книжки, которые что-то во мне перевернули, то это истории, которые вполне можно читать с детьми: помимо Шэрон Дрейпер ещё «Чудо» Паласио и «Цветы для Элджернона» Даниела Киза.
Мелоди, главная героиня «Привет, давай поговорим», — девочка, у которой ДЦП, она не ходит и не говорит. И поэтому многие думают, что Мелоди ничего не понимает, в школе ей показывают одни и те же мультфильмы и ничему не учат. Но на самом деле у Мелоди необыкновенная память, она умнее многих одноклассников — и все об этом узнают, когда у Мелоди появляется специальный аппарат, с помощью которого она может говорить.
Какое-то время я работала в благотворительном фонде, который помогает детям с патологией спинного мозга. Однажды я приехала в интернат, где живут дети с инвалидностью, и познакомилась там с Дэвидом. Дэвиду было восемнадцать, он не умел ходить, сидеть и говорить, а только лежал. Сотрудники интерната говорили про Дэвида даже при нём только в третьем лице, никогда не обращались к нему напрямую, рассказывали, что Дэвид ничего не понимает и больше всего в свои восемнадцать лет любит детские песенки. Правда, потом выяснилось, что других ему никто никогда не включал. Дэвид действительно внешне выглядел так, как будто взаимодействовать с ним очень сложно, но к тому времени я уже прочитала «Привет, давай поговорим» и помнила историю Мелоди.
Мы приехали с врачами, и, пока ждали, чтобы занять время, я ставила на телефоне «взрослые» песни, давала Дэвиду в руки разные предметы из сумки, смотрела, вдруг он как-то выразит к ним своё отношение. И вдруг Дэвид начал со мной играть: он бросал скотч в разные стороны так, чтобы я не могла поймать, радовался, когда удавалось меня обмануть, улыбался одним песням и явно давал понять, что ему не нравятся другие. Он всё понимал, но, кажется, с ним редко кто-то пытался поговорить, и специального аппарата, как у Мелоди, у него никогда не было. Это была очень тяжёлая для меня поездка: я всё время думала, сколько, возможно, важного Дэвид хотел бы нам сказать, но не мог. Дэвид — это Мелоди в моей жизни, рядом с которым не было людей, которые смогли бы его понять.
Лидия Чуковская
«Прочерк»
Это книжка рассказывает об аресте в 1937 году и гибели мужа Лидии Чуковской — гениального физика-теоретика Матвея Бронштейна. Долгое время у семьи не было никакой информации: сначала вообще о судьбе Бронштейна после ареста, потом — о том, как и где он погиб. В свидетельстве о смерти стояли прочерки.
Для меня это одна из самых сильных книжек в моей жизни. Она не только про трагедию конкретного человека, его семьи и друзей, про бессильную и отчаянную борьбу за близких. Она ещё и про нашу общую трагедию, про потерю гениальных учёных, писателей и других талантливых людей. Про то, почему мы как общество сейчас находимся там, где мы есть. А ещё она про то, как быть свободным в несвободе и смелым, когда очень страшно, как не сдаваться даже тогда, когда нет сил. Про любимый Петербург, про дом у Пяти углов, про творчество и боль за страну.
корней Чуковский
«Воспоминания о Репине»
Я люблю картины Репина, люблю книжки-воспоминания, и тут всё сошлось: Чуковский пишет про Репина. Это короткие зарисовки про поздний период Репина, про его жизнь в дачном поселке Куоккале, про быт и творчество, про тех, кто приезжал к нему в гости. Мне всё интересно: про что думали, как жили, о чём говорили или спорили, чем интересовались, с кем дружили, а с кем нет и почему. После этой книжки у меня в заметках остался диалог между пожилым Репиным и молодым тогда поэтом Хлебниковым:
Репин:
— Надо бы написать ваш портрет
Хлебников:
— Меня уже рисовал Давид Бурлюк. В виде треугольника. Но вышло, кажется, не очень похоже.
«Дом. Сборник рассказов»
Самая новая и, на мой взгляд, самая красивая книжка в моём списке — вышедший совсем недавно сборник рассказов 24 авторов: Алексей Сальников, Алёна Долецкая, Вера Полозкова, Дмитрий Быков, Евгений Водолазкин, Лев Рубинштейн и другие прекрасные авторы передали свои произведения про дом, детство, семью, урбанистику и многое другое, чтобы поддержать проекты «Ночлежки» и помочь бездомным людям выбраться с улицы.
Есть несколько текстов в сборнике, которые меня особенно зацепили, — например, текст Екатерины Шульман «Граждане горожане» про развитие городов и районов. Мне очень интересно читать про урбанистику, наблюдать за вовлечением жителей в развитие районов, в которых они живут, думать про то, какой может быть архитектура, чтобы она учитывала потребности очень разных жителей города: и семей с маленькими детьми, и людей с двигательными ограничениями, и бездомных людей, которые тоже живут в городе.
Другая важная для меня история из сборника — авторства Катерины Гордеевой «Подарок», пронзительная история про человека, уехавшего из небольшого городка на заработки в Москву и попавшего в трудовой дом. Переезд в другой город в поисках работы — самая частая причина бездомности в России, а трудовые дома — до сих пор существующая форма современного рабства, из которого бывает очень сложно выбраться. Я читала — и перед глазами стояли многие наши клиенты, приходящие за горячим супом к «ночному автобусу», в поисках работы или за восстановлением паспорта в консультационную службу.
Михаил Светляков, герой рассказа «Подарок», оказался для меня очень правдивым собирательным образом бездомных людей России и их трагедии.
Анатолий Найман
«Рассказы о Анне Ахматовой»
Это книжка рассказов-наблюдений молодого Анатолия Наймана об Анне Ахматовой. Они познакомились, когда Найману было двадцать три, а Ахматовой — семьдесят. Это впечатления молодого и начинающего поэта о великом человеке, величие которого он осознаёт.
Я очень люблю и творчество Ахматовой, и воспоминания о ней Чуковской, и то, как видит её Найман, и биографию, которую написала Аманда Хейт (кажется, это первая и единственная полная биография, написанная ещё при жизни Ахматовой) — для меня это не только и не столько про любимого поэта и сложного человека, сколько про эпоху, которая меня завораживает.