Книжная полкаДиректор «Нормальной школы» Наталья Чеботарь о любимых книгах
10 книг, которые украсят любую библиотеку
В РУБРИКЕ «КНИЖНАЯ ПОЛКА» мы расспрашиваем героинь об их литературных предпочтениях и изданиях, которые занимают важное место в книжном шкафу. Сегодня о любимых книгах рассказывает основатель проекта «Нормальная школа» Наталья Чеботарь.
ИНТЕРВЬЮ: Алиса Таёжная
ФОТОГРАФИИ: Екатерина Старостина
Наталья Чеботарь
Основатель проекта «Нормальная школа», экс-директор по стратегии и исследованиям «Яндекс.Учебника», руководитель программы профессионального развития учителей «Я.Учитель»
Чтение книг в моей семье считалось чем-то очень важным и воспринималось как недостижимый идеал
Не могу сказать, что у меня была читающая семья: мама — бухгалтер, папа — строитель, дедушки — рабочие. Чтение книг считалось чем-то очень важным и воспринималось как недостижимый идеал — «вот закончится работа и можно будет наконец почитать книжку». Особенно в 90-е, когда были голодные времена. Я жила в Молдавии, где всё было ещё сложнее из-за гражданской войны. Родители ездили продавать в Румынию наши с сестрой игрушки, чтобы покупать еду и как-то выживать, — им было не до чтения.
Когда в школе началась литература, я просто читала всё подряд. Скажем, проходим мы «Войну и мир» — я читаю всего Толстого. Проходим Чехова — всего Чехова. Были и особенные опыты — например, прочитать летом у бабушки в Приднестровье собрание сочинений Мопассана — сейчас я не понимаю, кто вообще мог мне дать его в пятом классе. Ещё, как ни странно, на меня повлияла подписка на журнал «Здоровье». Мне кажется, он меня реально уберёг от алкоголя, наркотиков, ранней беременности и всяких вещей, которые могли случиться и случались с моими одноклассниками и не случились со мной. Я при этом училась в лицее при консерватории, играла на фортепиано и думала, что моя жизнь — это музыка. От карьеры музыканта пришлось отказаться, потому что это опять безденежье, работа аккомпаниатором или учителем музыки. Сменила школу, окончила её одной из лучших в республике и из Кишинёва переехала в Москву.
На первом курсе я узнала, что, оказывается, существует современная литература. Мне казалось, что русская литература закончилась на Шолохове: были великие писатели, а дальше школьная программа остановилась и, значит, больше ничего и нет. В самом Кишинёве был единственный книжный магазин — что-то между магазином и музеем: новых книг там не было месяцами и место воспринималось как неживое. И вдруг я приезжаю в Москву и вижу, как вокруг меня классные мальчики и девочки ходят с книжками, я прихожу в «Библио-Глобус» и обалдеваю от того, что Мураками, Пелевин, Сорокин и прочие вообще существуют, да ещё и в таком количестве. Ещё на меня тогда очень повлиял журнал «Афиша», из него я узнала, что есть современный балет, театр, другая музыка и кино — для меня в то время это была энциклопедия культуры.
В образование я пришла не сразу. Работала в рекламе и медиа, а потом муж мне однажды сказал: «Что бы ты хотела делать?» Я подумала, что классно было бы делать школьные учебники. Оказалось, что это настолько моя тема, что я могу умирать в депрессии, быть абсолютно без сил — но как только появляется предложение или задача, связанные с образованием, учебниками и школьной программой, работаю 24/7. Многие люди пытаются поменять школу, потому что они её не любят. А я, наоборот, очень любила учиться. Я не была отличницей, была иногда даже троечницей, но помню и храню внутри себя это ощущение школы — уютного мира, где можно одновременно учиться и дружить целыми днями и нет никакой взрослой ответственности, а есть лёгкость, счастье и мир приключений.
Сейчас события в моей жизни происходят настолько быстро, что мне трудно читать книжки, потому что они сами по себе очень медленные. Пока я читаю книжку, успеваю сделать проекты в 20 регионах, написать новый школьный учебник — а книжка за это время только разгоняется. Поэтому в книге мне никогда не был важен сюжет, а только глубина: сюжетов и событий вокруг происходит намного больше. Ещё мне кажется, что книжки ничего не успевают сказать о современном мире, потому что этот мир меняется быстрее, чем любая книжка способна описать.
Поэтому книги для меня — утешение, место уединения, умиротворения и диалога с человеком, с которым ты находишься в духовной близости. Особенные писатели для меня — Сэмюэл Беккет, Саша Соколов, Герман Гессе, Виктор Пивоваров. Неважно, о чём эти люди говорят, важна сама их интонация. Ты как будто сидишь рядом с человеком, которого можешь слушать бесконечно и видеть его уникальный взгляд на этот мир: человек описывает то, что доступно абсолютно всем, но немножко по-другому. И дело совсем не в том, что конкретные Беккет или Соколов специально выворачивают язык — они просто передают через язык то, что невозможно передать никак иначе. Красоту, ощущение времени или безвременья, которые нельзя выразить никаким другим способом.
Книжки ничего не успевают сказать о современном мире, потому что этот мир меняется быстрее, чем любая книжка способна описать
Сэмюэл Беккет
«Как есть»
Первый раз о Беккете я прочла в какой-то детской энциклопедии по литературе, где его фамилия шла через запятую с другими экспериментаторами. И да, это привлекло в первую очередь. Но уже на первой книге, кажется, это был «Безымянный», выяснилось, что Беккет — это не игры со словами или какая-то искусственно вывороченная речь. Наоборот, это смысл без шелухи, то, ради чего вообще стоит читать. Какие-то повторяющиеся из истории в историю сюжеты, ситуации, герои — всё отброшено, чтобы оставить самую сердцевину. А в «Как есть», это одна из последних написанных Беккетом повестей, он убрал вообще всё. Человеческое существо, одно, в бесконечной пустоте ползёт в грязи от начала к концу, чем мы все, в сущности, и занимаемся.
Алехандро Ходоровски
«Психомагия»
Если Беккет про пустоту и отсутствие, то Ходоровски, наоборот, буйство всего. Когда-то почти все его фильмы посмотрела в «Клубе на Брестской», где я подрабатывала расклейщицей афиш. А в прошлом году в Электротеатре увидела, что он ещё и книги пишет. Даже не посмотрела на название, а книга стала моим открытием даже не года, а десятилетия. Открыла и утонула. Если вы раздумываете, существуют ли на самом деле маги и волшебники, то Ходоровски точно один из них. Любая страница погружает в состояние, близкое к медитативному, то ли спишь, то ли бодрствуешь, то ли мечтаешь, то ли видишь вещи насквозь. Помимо того, что Ходоровски режиссёр, музыкант, художник, провокатор, он изобрёл собственный вид психотерапии — лечит фантазией. О своём методе и рассказывает в книге. Многим помогает, а меня как минимум вдохновляет. «Я учу людей фантазировать… А ведь кроме интеллектуального воображения существует чувственное, сексуальное, телесное, экономическое, мистическое, научное. Везде есть воображение, даже в тех сферах, которые мы привыкли считать рациональными».
Марина Абрамович
«Walk through walls»
Эту книгу мне подарил друг, зная, что Абрамович и её методы работы для меня очень важны и близки. Так получилось, что «Проход сквозь стены» — мой метод работы. Я тогда только пришла в «Яндекс» создавать новые школьные учебники. Это безумная, невозможная задача. Два с половиной года я держала книжку на столе и каждый день смотрела на обложку. Сейчас по учебникам учится больше двух с половиной миллионов детей. Весной я ушла из «Яндекса» и во время карантина наконец-то решилась заглянуть внутрь. Эта книга о преодолении, о выходе за пределы возможного. Мне ближе преодоление не ради моментального, исчезающего искусства, а возможность работать, чтобы изменить что-то на самом деле. Сейчас я решаю новую задачу: как сделать так, чтобы каждый ребёнок вне зависимости от того, где он живёт и в каких условиях, мог хотя бы раз почувствовать кайф от учёбы и влюбиться в сам процесс преодоления трудностей и постоянного развития. И снова смотрю на обложку, спасибо, Марина.
ФОМ
«Чувство острова»
Эту книжку мне прислали почтой. Почтой! Заказной бандеролью. В прошлом году я несколько раз была на Дальнем Востоке по рабочим делам. В Южно-Сахалинске выбралась в музей, нашла там аж одну книгу про историю и культуру острова — переиздание рукописи полевого исследователя Б. А. Жеребцова 1946–1948 годов. Это книга для специалистов этнографов-краеведов. Это всё. Сам город новый, кроме музея — никаких следов истории и культуры, — проблема не только Сахалина: в Хакасии не найти ничего хакасского, а в Алтайском крае не так просто разглядеть алтайское. Причины понятны, но больно видеть, что про индейцев или мексиканский праздник мёртвых мы знаем больше, чем о людях, чьи дома стояли на месте нынешних наших домов.
Когда я случайно встретила пост одного из авторов книги (их четверо — Екатерина Кожевина, Лидия Жур, Мария Перминова, Лев Калиниченко), то подпрыгнула на месте. Книгу, к сожалению, нельзя купить, чтобы её получить, нужно было написать мотивационное письмо. Я остановилась, где была, тут же написала, рассказала, что мне как автору учебников и куратору федерального проекта никак без этой книги не прожить. «Чувство острова» — документальное исследование. Историю острова рассказывают люди, которые эту историю пережили: русские, японцы, корейцы, нивхи. Сама книга необычайной красоты и произведение искусства, и музей. Мечтаю, чтобы такая была в каждой школе, и не только про Сахалин, а про все края.
Михаил Есеновский
«Луна за диваном»
Довольно часто покупаю поэзию, чаще, чем любые другие книги. На Есеновского натолкнулась случайно. Стихи о физике и астрономии для школьников — OMG, конечно, я не могла пройти мимо. Но, чёрт, никакая это не детская поэзия, а на самом деле Беккет и Ходоровски в одном флаконе с улыбочкой.
Я не стал отвлекаться на всякую ерунду
и заснул ещё лет на десять.
Миллиардов, конечно. Не миллионов.
Скоро встану, умоюсь, снова в школу пойду —
из других уже кварков и электронов.
Иоахим Бауэр
«Принцип человечности»
Как человек, чья работа — проходить сквозь стены, я часто выбираю воинственные жёсткие стратегии. Это книгу мне посоветовала моя коуч и подруга Наталья Артемьева как доказательство того, что бывают и другие стратегии — щедрость, объединение, доброта — и они имеют под собой нейробиологические основания. Эта книга лишена типичных для американского научпопа повторений одной примитивной мысли. Бауэр, профессор медицины, психотерапевт, специалист по психосоматике, создал одно из лучших объяснений механизмов мотивации. Для развлечения эту книгу будет читать тяжеловато, но для людей, чья работа связана с обучением, управлением и мотивацией, это базовый учебник.
Марк Твен
«Приключения Тома Сойера», «Приключения Гекльберри Финна»
Тома и Гека я вспоминаю чуть ли не каждую неделю как пример дружбы мечты. Когда-то в детстве мы с подружками втроём строили летающий автомобиль: на старте у нас было два кособоких стула в огороде, где-то нашли руль, целыми днями слонялись по деревне, собирали железяки-гвоздики, что-то даже прикручивали. Мало с кем сейчас можно перелезать через заборы, обменивать пластиковый глаз на лягушку и заниматься всякими глупостями. Том и Гек, Пеппи, Питер Пэн — идеальные друзья в детстве и малоприятные личности, когда вам всем стало под сорок, но я очень скучаю по вот той дружбе.
Григорий Белых и Л. Пантелеев
«Республика ШКИД»
Эту книгу я в детстве перечитывала бесконечное количество раз, хохотала до слёз. И ШКИД, конечно, была школой мечты, Хогвартсом советских детей. Я часто вижу людей, которые ненавидят школу, с отвращением вспоминают уроки. Даже среди тех, кто работает в образовании, много людей, которые хотят школу исправить или отменить совсем. Для меня школа — это любовь, это место, где можно круглосуточно становиться лучше, это приключения каждый день. Белых и Пантелеев каким-то чудом смогли запомнить сотни маленьких историй из школьной жизни, рассказать о каждом ученике и учителе во всей его сложности, противоречиях, и донести не расплескав.
Джон Хэтти
«Видимое обучение»
Как это ни странно, до сих пор не придумано ни одного способа гарантированно сделать из двоечника человека. Даже самые лучшие школы и вузы ничего не обещают. Процесс обучения устроен примерно так же сложно, как сам человек. Учителя, учёные, родители, чиновники не могут договориться о том, что считать результатом обучения и как его измерять.
Профессор Джон Хэтти совершил прорыв и приблизил нас к хоть сколько-то доказательной педагогике. Его исследовательская группа проштудировала около 50 тысяч исследований образования, чтобы выяснить, какие факторы всё-таки влияют на прогресс учеников: что важнее — семья, окружение, учебники или личность учителя и что это вообще такое — «личность учителя»? Оказалось, что прогресс есть у тех, кто в прямом смысле видит своё обучение: понимает и принимает цель, знает, по каким критериям будет оцениваться работа, сколько и каких действий нужно совершить, чтобы достичь мастерства. Звучит очевидно, но единицы учителей, школ, университетов способны создать такую учебную программу. Хотя сейчас это число может увеличиться.
Виктор Пивоваров / Ирина Пивоварова / Павел Пепперштейн
«Влюблённый агент» / «О чём думает моя голова» / «Мифогенная любовь каст»
Не знаю, с кого начать. Кажется, у нас есть своя вселенная Marvel, созданная одной семьёй. Ирина Пивоварова — абсолютный классик детской литературы. Виктор Пивоваров — художник, абсолютный мировой классик. Их сын, Павел Пепперштейн, художник и писатель, страшно сказать, но тоже классик при жизни. Вся семья рисует, пишет и рассказывает как никто и никогда. Сотни героев: троечница и врушка Люся Синицина, ученица третьего «Б», берёзы и деревья с причёсками, Хохотушка Алмазная, одинокий человек с проектами предметов быта, аккуратно постриженных садов чувств и расписания для облаков, Скатерть-Самобранка, воюющая против Карлсона и Феи Убивающего Домика. Эти сюжеты захватывают, но ещё в них есть хрупкость, ирония, какое-то почти инженерное построение новых миров и близкая мне интонация, когда чувствуешь присутствие художника и хочешь оставаться рядом как можно дольше.