Книжная полкаСпециальный корреспондент «Медузы» Саша Сулим о любимых книгах
11 книг, которые украсят любую библиотеку
ФОТОГРАФИИ: Алёна Ермишина
ИНТЕРВЬЮ: Алиса Таёжная
МАКИЯЖ: Ирен Шимшилашвили
В РУБРИКЕ «КНИЖНАЯ ПОЛКА» мы расспрашиваем героинь об их литературных предпочтениях и изданиях, которые занимают важное место в книжном шкафу. Сегодня о любимых книгах рассказывает специальный корреспондент «Медузы» Саша Сулим.
Саша Сулим
специальный корреспондент «Медузы»
В квартире бабушки стоят огромные стеллажи, заполненные книгами. Помню, как в детстве подолгу разглядывала разноцветные корешки, по много раз перечитывая названия нескольких сотен книг
В моей жизни всё началось с текста. В детстве я с особым трепетом относилась к пишущим машинкам, мне ужасно нравился звук их клавиш, я обожала что-то печатать, воображая, что пишу длинную-длинную книгу. Когда, уже немного повзрослев, я узнала о профессии журналиста, то очень обрадовалась: признаться, что я хочу быть писательницей, было как-то нескромно, а вот мечты о журналистике выглядели уже не так самоуверенно.
После второго курса журфака я решила отдаться другому увлечению — кино. Три года я проучилась в Сорбонне на киноведа, пока не поняла, что реальные истории мне гораздо интереснее, чем выдуманные. Так я вернулась в журналистику.
У меня очень читающая семья. В квартире бабушки стоят огромные стеллажи, заполненные книгами. Помню, как в детстве подолгу разглядывала разноцветные корешки, по много раз перечитывая названия нескольких сотен книг. Родители постоянно советовали что-то почитать из домашней подборки, но ни одна из тех книг меня почему-то не захватывала. Спустя несколько лет, уже отдалившись от семейной библиотеки, я прочитала «Степного волка» Германа Гессе — думаю, именно эта книга стала для меня переломной. Благодаря ей я поняла, что книга может перевернуть восприятие себя и мира. С тех пор чтение — важнейшая часть моей жизни.
Я немного побаиваюсь многословных людей: точность подобранных слов для меня очень важна. Иногда то, как написана книга, для меня важнее того, о чём она. Так было, например, с «Лавром» Евгения Водолазкина: житие православного святого не самый любимый мною жанр, но язык романа, точнее сочетание современного и древнерусского языков, не может оставить равнодушным. Книги — это мощный ресурс вдохновения и возможность отключиться от привычного ритма жизни.
Я редко что-то перечитываю или пересматриваю — боюсь разрушить первое впечатление. Для меня важнее получать новые эмоции, чем переживать старые. Мне нравится узнавать что-то о культуре или просто о жизни в других странах или в другую эпоху через литературу, это помогает понимать и принимать самых разных людей в реальной жизни.
ЛАРС СОБИ КРИСТЕНСЕН
«Полубрат»
Мне кажется, что это едва ли не единственное произведение норвежской литературы, которое я читала. Роман Кристенсена помогает прикоснуться к скандинавскому мироописанию с его совершенно незнакомой мелодией имён, названий городов и улиц — это завораживает само по себе и погружает в другую эпоху и другую лингвистическую и культурную среду.
История, описанная в книге, начинается 8 мая 1945 года. В этот очень знаковый для всех европейцев день с одной из главных героинь романа случается беда. Безграничное, казалось бы, счастье этого дня, всеобщая радость сталкивается с её кошмаром. Всегда считала, что День Победы — это скорее день скорби, чем день безоглядной радости. Но книга не только об этом — это в первую очередь семейная сага, главный герой которой размышляет о себе, о семье, о своём отце, о полубрате — мальчике, который рождается от трагического происшествия в День Победы; и о том, на какое место в жизни они все могут претендовать.
Стивен Кинг
«Как писать книги»
Несколько лет назад я решила, что очень хочу писать сценарии, и загрузила в электронную книгу полтора десятка книг о драматургии и сторителлинге — среди них оказалась по сути автобиография Стивена Кинга. В «Как писать книги» нет ни слова о сценариях и, что меня особенно порадовало, ни одного рецепта, как написать хорошую книгу. Зато на своём примере классик современной литературы демонстрирует читателю одну простую вещь: чтобы добиться цели, нужно не читать о том, как её добиться, а просто идти к ней.
Для автора, который находится в начале пути, очень важно узнать, как ещё совсем молодой, рано женившийся Стивен Кинг работал в прачечной, приходил домой без сил и садился за печатную машинку, которую ставил себе на колени, потому что в их крошечной квартире не было письменного стола. Это история увлечённого своим делом человека, который благодаря вере в себя и поддержке близких смог реализовать мечту. Лично меня такие примеры вдохновляют и заряжают на работу.
Светлана Алексиевич
«У войны не женское лицо»
Я родилась в Минске, жила и училась там до девятнадцати лет. Книг Светланы Алексиевич, может, и нет в школьной программе, но её имя и названия её книг я впервые услышала в десятом или одиннадцатом классе. Признаюсь: книгу «У войны не женское лицо» я довольно долго читать не хотела. Дело в том, что в Белоруссии и сейчас, и десять, и двадцать лет назад о Великой Отечественной войне говорили и говорят очень много. Возможно, поэтому в детстве у меня выработалось отрицание этой темы, долгое время я сознательно не хотела смотреть фильмы или читать книги о войне, мне казалось, что я «переела» этого в школе.
Мифы, связанные с войной, казались мне искусственными, неправдоподобными и, как следствие, не очень интересными. Книгу «У войны не женское лицо» я прочитала, когда Алексиевич уже получила Нобелевскую премию. Ужасно пошло об этом говорить и делать на этом акцент, но каждый раз, когда я открывала эту книгу, у меня начинали течь слёзы. Война, описанная в книге, — очень личная, очень настоящая — та, знаний о которой мне всё это время очень не хватало. «У войны не женское лицо» — необходимая правда о глобальном бедствии и несчастье, которое не закончилось и после прекращения боевых действий. Война закончилась, люди выжили, но счастье к ним так и не вернулось.
Геннадий Шпаликов
«Я шагаю по Москве»
Для человека, который интересуется кино и сценариями Шпаликов — совершенно отдельный герой своей эпохи. В 1960-е годы в Советском Союзе было снято много великолепных фильмов, смотреть и пересматривать которые до сих пор большое счастье. Фильмы по сценариям Шпаликова — это всегда особенная, какая-то вневременная атмосфера. Когда смотришь «Я шагаю по Москве» или «Заставу Ильича», то совершенно теряешься в пространстве и времени. Ты видишь в них Москву шестидесятых, но герои этих фильмов мало чем отличаются от героев французской новой волны — они такие же красивые, задумчивые и внутренне свободные.
Вообще я не очень люблю читать письма и дневники других людей — это кажется мне чем-то запретным. Но Шпаликов, к сожалению, успел так мало сделать за свою жизнь, что его записи стали едва ли не единственной возможностью узнать о нём больше, прикоснуться к его мыслям и переживаниям, к его очень чуткому и печальному восприятию жизни.
Кадзуо Исигуро
«Остаток дня»
Люблю книги и фильмы, которые захватывают тебя не с первых страниц или кадров, а постепенно. Поначалу мне казалось, что история об английском дворецком не может меня заинтересовать — слишком мало у нас с ним точек соприкосновения. Но чем дальше я продвигалась, тем чётче понимала, как много личного для меня есть в этом романе.
Всё начинается легко и игриво: стареющий джентльмен делится воспоминаниями. Из его рассказа мы узнаём, что всю жизнь он посвятил работе, не желая отвлекаться ни на родных, ни на чувства — но за стремлением стать лучшим в своём деле, кажется, он безвозвратно потерял что-то очень важное. Это грустно и очень узнаваемо.
Элена Ферранте
«Неаполитанский квартет»
Люблю делиться книгами и фильмами с друзьями и близкими и с большим удовольствием пополняю свой список рекомендаций. Не так давно в него попали и романы Ферранте. Сама я узнала об этом цикле случайно, на русский тогда успели перевести только две из четырёх книг, поэтому дочитывать пришлось на английском — оторваться было совершенно невозможно. Если начать пересказывать сюжет романа, то может показаться, что речь о каком-то литературном «мыле», но в этом и заключается, на мой взгляд, сила этого текста: за кажущейся лёгкостью и иногда чрезмерной нарративностью автор прячет серьёзное исследование человеческих судеб.
В центре истории — очень непростые отношения двух девушек из бедного района Неаполя. Намеренно не говорю, что речь идёт о подругах — их взаимодействие гораздо сложнее. Кажется, что их отношения построены на постоянном соперничестве: и если одну это соперничество, кажется, не беспокоит, то другую — преследует всю жизнь. Интересно, что финал романа на русском и на английском языках немного отличаются. Мне показалось, что в английской версии точнее подобраны слова для того, чтобы описать состояние героини, которая в конце истории, по сути на закате своей жизни понимает, что та, с кем она всю жизнь себя сравнивала, — обычный человек, далёкий от идеала.
Это «освобождение» было для меня очень важным, ведь обычно многотомные произведения заканчиваются чем-то вроде «и они ушли в закат», но здесь точка поставлена очень мощная.
Владимир Набоков
«Лолита»
В первый раз я прочитала «Лолиту» ещё в школе — после того, как посмотрела по телевизору экранизацию с Джереми Айронсом. Не помню, чтобы книга или фильм произвели на меня какое-то сильное впечатление. После школы я поехала учиться в Париж на факультет киноведения и там увидела первую экранизацию романа, которая вышла в прокат спустя несколько лет после публикации книги, тогда и решила перечитать «Лолиту».
И на русском, и на английском роман написан удивительным и очень точным языком. Меня восхищает, когда человек из другого культурного и лингвистического контекста мастерски овладевает новым языком, и пишет на нём так же блестяще, как и на родном. «Лолиту» — как бы странно это ни прозвучало — я воспринимаю как очень искреннее признание в любви. Да, это признание принадлежит очень противоречивому (для многих — отрицательному) герою, но ведь возможность проникнуть к такому в голову — одна из привилегий, которую дарит нам хороший роман.
Агота Кристоф
«Толстая тетрадь»
Агота Кристоф, как и Набоков, в совершенстве овладела неродным для себя языком: писательница венгерского происхождения, все её произведения — на французском. Роман «Толстая тетрадь» написан в форме дневника, который ведут два брата-близнеца. Действие разворачивается в годы Второй мировой войны, переждать боевые действия мальчиков отправляют к бабушке, в приграничный венгерский городок.
Первые главы написаны короткими, в чём-то примитивными фразами — но это лишь имитация детского письма: простое перечисление, констатация того, что окружает мальчиков в оккупированном городе, производит сильнейшее впечатление. По мере того как герои взрослеют, текст романа становится сложнее; Кристоф удалось показать эволюцию героев не только через их точку зрения, но и через их речевые навыки.
Джонатан Литтелл
«Благоволительницы»
Читая эту книгу, ты постоянно борешься с чувствами отвращения и ужаса. Это, кстати, тоже дневник, написанный в годы Второй мировой, только на этот раз от лица офицера СС. Главный герой становится участником почти всех главных (страшных) событий этой войны: от массового убийства евреев в Бабьем Яре — вместе с героем мы буквально оказывается у расстрельной ямы — до Сталинградской битвы.
В «Благоволительницах» описано то самое «притягательное» зло. Не в том смысле, что ты переходишь на его сторону или начинаешь ему сопереживать — здесь тебе как будто приоткрывается обычно плотно сомкнутая завеса, и ты можешь проследить механизм рождения и распространения этого зла. В книге около тысячи страниц, и когда ты перелистываешь последнюю, то кроме чувства гордости (за себя), что ты наконец её осилил, ты испытываешь что-то вроде освобождения: наконец-то этот ужасный, страшный (чужой) сон закончился.
Борис Виан
«Пена дней»
Удивительный роман французского модерниста. Прочитать его порекомендовала мне подруга-француженка, когда я училась в Париже. Виана вообще очень любит французская университетская молодёжь, думаю, как раз за дух авангарда и нонконформизма, который из его прозы никуда не исчез. Сам Виан называл «Пену дней» «проекцией реальности, но сдвинутой в иную плоскость». Мир в его романе функционирует по собственным законам: героиню изнутри душит кувшинка-нимфея, а парижская квартира постепенно уменьшается в размерах.
«Пена дней» — это поэма, посвящённая лучшему городу на земле (Парижу) и его прекрасным жителям (молодым влюблённым). Несколько лет назад роман экранизировал Мишель Гондри — наверное, самый подходящий для этого режиссёр из ныне живущих. Фильм попытался буквально воспроизвести описанное Вианом, но на экране магия потерялась. Всё-таки не все фантазии должны быть реализованы.
Винсент Буглиози
«Helter Skelter: Правда о Чарльзе Мэнсоне»
Винсент Буглиози представлял сторону обвинения на процессе Чарльза Мэнсона, а потом написал об этом деле и об этом процессе книгу. С точки зрения литературы в ней мало интересного, а вот фактура — богатейшая: там очень подробно описаны и две ночи страшных убийств, и то, как происходили поиски преступников и как доказывалась их вина. Мне вообще нравятся книги, фильмы и сериалы о серийных убийцах — этой теме посвящены несколько моих журналистских материалов, — поэтому я и включила книгу Буглиози в свой список.
Когда я её читала, то не могла не проводить параллели с тем, с чем столкнулась в работе. Ангарского маньяка, о котором я написала несколько текстов, не могли найти целых двадцать лет, в том числе потому, что некоторые милиционеры, а потом полицейские плохо выполняли свою работу. По словам Буглиози, в Лос-Анджелесе семидесятых тоже не всё было идеально. Несколько месяцев не могли проверить переданный в участок пистолет, который в итоге оказался орудием преступления. Но там всё же речь шла не о годах, а о месяцах — существенная разница, когда дело касается серийных убийц.