Книжная полкаПевица Сююмбике
Давлет-Кильдеева
о любимых книгах
10 книг, которые украсят любую библиотеку
ИНТЕРВЬЮ: Алиса Таёжная
СЪЁМКА: Александр Карнюхин
МАКИЯЖ: Ирина Гришина
В РУБРИКЕ «КНИЖНАЯ ПОЛКА» мы расспрашиваем журналисток, писательниц, учёных, кураторов и других героинь об их литературных предпочтениях и изданиях, которые занимают важное место в их книжном шкафу. Сегодня своими историями о любимых книгах делится певица, поэтесса и специалистка по связям с общественностью Сююмбике Давлет-Кильдеева.
Сююмбике Давлет-Кильдеева
певица
Надо читать первоисточники.
Не критику,
не обзорные статьи, не умные мысли
о прочитанном,
а только оригинальные тексты
Я научилась читать в четыре года и с тех пор читаю всё, что не прибито. В школе у меня даже было прозвище «книжный червь». Я регулярно приходила на уроки с тёмными кругами под глазами, потому что, как правило, читала до самого утра. Родители были недовольны, но я использовала веский, на мой юношеский взгляд, аргумент: «А что, лучше бы я водку в подъезде до утра пила?» — и они отступали.
Моя любовь к чтению сформировалась ещё раньше: решающим фактором стала поломка телевизора, когда мне было, наверное, лет восемь-девять. Жили мы довольно бедно, это был тяжёлый 1998 год, и мы не могли ни починить аппарат, ни уж тем более приобрести новый. Мои одноклассники ежедневно обсуждали сериал «Гром в раю», я не могла поддержать разговор и с горя записалась в районную библиотеку. Целый год, пока мы не купили телевизор, я постоянно читала книги. Считаю это подарком судьбы: без сомнения, я была бы другим человеком, если бы обстоятельства сложились иначе.
Долгое время моя вера в книжное слово была непоколебима. В раннем пубертате, столкнувшись с важными вопросами бытия, например, как понравиться мальчику, я купила очередную «Энциклопедию для девочек» — их у меня была тьма. Там было сказано, что мальчики в первую очередь обращают внимание на обувь, поэтому она должна быть чистой и опрятной. Я привела все свои ботиночки в порядок и, довольная, рассказала маме о своих успехах. Она же долго хохотала и пыталась развеять мои новые ценные знания о мире, говоря, что мальчики в первую очередь обращают внимание на кое-что другое, но я была непреклонна. «Так написано в книге. В книге!» — отвечала я и долгое время продолжала верить текстам больше, чем людям.
Кажется, только в университете я сменила эту установку на противоположную и стала подходить к прочитанному критически. Потому что один профессор сказал: «Ставьте каждую мысль под сомнение! Проверяйте. Соглашайтесь или не соглашайтесь!» — а университетской профессуре я верила даже больше, чем книгам — но тоже до поры до времени. Там же, в университетах, где вечным студентом провела десять лет своей жизни, я усвоила ещё одно важное правило: надо читать первоисточники. Не критику, не обзорные статьи, не умные мысли о прочитанном, а только оригинальные тексты.
В юном возрасте я была всеядной и могла от нечего делать прочесть пятнадцать детективов Дарьи Донцовой подряд, но сегодня, когда время стало ценным ресурсом, я внимательнее отношусь к тому, что попадает в голову. Я слежу за тем, что пишут литературные критики и другие лидеры мнений о самых важных новинках, и стараюсь их читать, чтобы понимать, что происходит с литературой. Помимо художественной литературы я читаю нон-фикшн, в основном связанный с нейробиологией и искусством, — это для души. И, конечно, обожаю толстые журналы: «Новое литературное обозрение», «Теорию моды», «Сеанс», «Театр» и «Искусство».
Ещё одна полезная читательская привычка: по воскресеньям я стараюсь читать длинные тексты из иностранной прессы, вышедшие на неделе, — это позволяет иметь сносную картину мира и обновлять её. Любимых книг у меня нет: если я прочла вещь до конца, значит, я её полюбила. Читаю и в бумажном, и электронном виде. Из вредных привычек — постоянно беру книги в ванную, из-за чего они теряют презентабельный вид.
Любимых книг у меня нет: если я прочла вещь до конца, значит, я её полюбила
Бенедикт Андерсон
«Воображаемые сообщества»
Эту книгу должен прочесть каждый. Андерсон — британский социолог, а этот труд — развёрнутый на сто шестьдесят страниц ответ на вопрос, что такое нация и национализм. Это и исторический экскурс, и попытка теоретического построения. Я прочла её, по-моему, ещё на первом курсе (естественно, в ванной), и она меня по-настоящему потрясла. С теоретическими работами редко такое происходит — так что если я что-то и могу в этой жизни сделать как социолог, то это посоветовать вам её прочесть.
Так называемые национальные идеи оказывают потрясающее влияние на сознание людей и на ход истории, поэтому важно, говоря о них, не забывать о том, что нация — это не что-то существующее в физическом мире, а понятие сконструированное, или, как выразился Андерсон, нами воображаемое.
Гертруда Стайн
«Автобиография Алисы Б. Токлас»
Один из моих любимых литературных жанров — это мемуары и дневники. «Автобиография Алисы Б. Токлас» — это жизнеописание Гертруды Стайн, написанное от имени её любовницы и спутницы всей жизни Алисы Б. Токлас. Это потрясающий текст — и с точки зрения стиля, и по содержанию.
Хозяйка культовой парижской квартиры-студии по адресу Рю де Флёрюс, 27, места силы своего времени, создавала вокруг себя особенный мир: покупала новое искусство, поддерживала художников и писателей и сводила друг с другом всех, кого надо было свести. Эта книга — и путеводитель по Монмартру, и сборник всех парижских сплетен того времени, и учебник по истории искусства, и рассказ о жизни самых важных людей того времени, начиная с Пикассо и заканчивая Хемингуэем.
Исаак Башевис-Зингер
«Враги. История любви»
Грубо говоря, это история мужчины, который не может выбрать между тремя женщинами, — и один из самых популярных романов Башевиса-Зингера, лауреата Нобелевской премии по литературе. Первоначально он написан на идише, долгое время на русском он существовал только как кривой перевод с какого-то английского адаптированного текста. Но несколько лет назад издательство «Книжники» выпустило роман с великолепным переводом.
Книга раскрывает нам психологию героев, травмированных холокостом, выживших и пытающихся каким-то образом жить дальше. Здесь есть и любимый мной еврейский Нью-Йорк, и главный герой, великолепный страдалец, и лихо перекрученные любовные линии. На мой взгляд, «Враги. История любви» вообще одно из самых точных литературных высказываний о природе мужской любви.
Умберто Эко
«Как написать дипломную работу»
Умберто Эко славится не этой книгой, но не могу о ней не сказать. Когда я писала диплом, самым сложным было его начать — я не могла сделать этого около пяти месяцев. Когда все сроки сгорели синим пламенем, кто-то мне посоветовал прочитать этот текст. Знай, неизвестный, я тебе благодарна. С одной стороны, это простые методические указания, советы и наставления студентам, которые столкнулись с такой задачей, как написание дипломной работы. С другой же — это потрясающий художественный текст, пропитанный любовью к академии, к самой сути исследовательской работы и к студентам. Шире — разговор об осознанности и искренней страсти во всём, что ты делаешь. В своё время эта книга подарила мне смелость, кураж и вдохновение.
Уилл Гомперц
«Непонятное искусство.
От Моне до Бэнкси»
Проблема множества книг о современном искусстве в том, что они написаны высокомерным языком, с использованием терминов и отсылок, понятных только узкому кругу избранных искусствоведов, и читать их очень сложно. Так, в надежде рассеять мрак невежества, я обзавелась огромной нашумевшей энциклопедией «Искусство с 1900 года», но её решительно невозможно читать. Я даже пошла на семинар, где эту книгу пытаются разобрать, читая главы вместе с умным человеком — но и это не помогло. Поэтому книжка Гомперца стала для меня спасением и отдушиной — её я смело могу посоветовать.
Её написал журналист, который хорошо разбирается в современном искусстве, — и это важно. Гомперц рассказал историю искусства XX века, в которой довольно сложно разобраться самостоятельно, простым, ярким и образным языком. Интересные детали и броские фразы не дают заскучать, пока вы разбираете всевозможные течения и «-измы», поэтому если вы давно хотели понять, что же произошло с искусством в предыдущем веке и как о нём можно говорить, эта довольно толстая книжка — ровно то, что вам нужно.
Ромен Гари
«Обещание на рассвете»
Обожаю Ромена Гари за то, что он всех обманул и единственный в мире получил Гонкуровскую премию дважды, что вообще-то против правил. История такая: через десять лет после получения награды писатель выпустил новый роман под псевдонимом Эмиль Ажар, придумав легенду и назвав Ажара своим одарённым племянником. Я выбирала как раз между этим романом Эмиля Ажара «Вся жизнь впереди» (обожаю) и автобиографическим «Обещанием на рассвете». Ценю их, наверное, в равной степени, но «Обещание на рассвете» стало той книгой, которая останется в моём сердце навсегда.
Для меня это не только удивительная биография писателя, в которую невозможно поверить, но и, в первую очередь, история очень нездоровых отношений сына и матери. Я дважды ужасно плакала — когда читала роман и когда после заглянула в Википедию, чтобы узнать, как закончилась эта жизнь. «Можно объяснить всё нервной депрессией. Но в таком случае следует иметь в виду, что она длится с тех пор, как я стал взрослым человеком, и что именно она помогла мне достойно заниматься литературным ремеслом», — эти слова Ромен Гари написал перед тем, как покончить с собой.
Орхан Памук
«Мои странные мысли»
Это не книга — это песня во славу одного из лучших городов земли. Стамбул здесь выступает одним из главных героев: город живёт и дышит, растёт и меняется. Памук, влюблённый в свой город, рассказывает его историю словами уличного торговца: кто другой может лучше знать и чувствовать огромный разрастающийся муравейник на берегах Босфора. «Музей невинности» Памука, кстати, я прочесть не смогла — оказалось, вообще не моё. А «Мои странные мысли» — это и красота языка, и все признанные литературные способности автора, и в каком-то смысле социологическое исследование. Читается на одном дыхании.
Ещё мне показалось, что в тексте есть феминистская оптика. Орхан Памук скрупулёзно выписывает женских героинь, говоря о трудностях, с которыми сталкиваются освобождённые женщины Востока. Сколько в этих судьбах несправедливости, боли и унижения, читатель видит сам — и невозможно не стать феминисткой после её прочтения.
Хелен Филдинг
«Дневник Бриджит Джонс»
Советую читать на английском языке и не оставлять без внимания вторую часть — она, вопреки всему, ничуть не хуже первой. Это, наверное, одни из самых смешных текстов, которые я встречала в жизни. А тот не вошедший в фильмы эпизод, в котором Бриджит Джонс берёт интервью у Колина Фёрта, я перечитываю в моменты самой чёрной тоски — и она рассеивается.
Не хочется проговаривать очевидное, но литературная основа в этом случае намного объёмнее фильмов, которые сделали Бриджит Джонс героиней массовой культуры. В книгах есть фирменный британский юмор, точно зафиксирована жизнь молодой журналистки и видны поиски ответов на вечные вопросы. И, повторюсь, самое главное — это очень и очень смешно.
Дмитрий Воденников
«Обещание»
«Обещание» — это книга стихотворений поэта Дмитрия Воденникова. Впервые я услышала о нём, когда композитор Александр Маноцков рассказывал о цикле Воденникова «Стихи к сыну» как о важнейшем поэтическом высказывании на тему. Это было на серии вечеров «Стихи обо мне», которые проходили в «Доме 12» — там же, не отходя от кассы, я взяла бутылку вина, села читать эти стихотворения и будто вышла в открытый космос.
У меня есть корпус любимых поэтов, который то расширяется, то сокращается, но с тех самых пор работы Воденникова стоят от него отдельно. Я нашла в этих стихотворениях ответы на важные для меня вопросы. Сам автор говорит: «Стихи должны помогать людям жить». Его стихи это делают.
Аркан Карив
«Переводчик»
Я наткнулась на имя Аркана на «Снобе», где было опубликовано несколько его коротких рассказов. Что-то в них меня зацепило, я пошла смотреть, что ещё вышло у автора, и наткнулась на роман «Переводчик». Как я хохотала, когда читала его, вы себе не представляете. Дочитав, решила, что автор — моя родственная душа и я непременно выйду замуж за него, однако судьба распорядилась иначе.
Это прекрасный образец так называемой московско-израильской прозы, роман, насколько я понимаю, во многом автобиографический. Лёгкий и весёлый текст погружает читателя в атмосферу, которую я очень люблю — в мир талантливых разгильдяев с хорошим чувством юмора, — и рассказывает о еврейской жизни в Москве, о тяготах репатриации в Израиль и о слове, которое, как известно, было в начале всего.