Книжная полкаАрхитектор
Дарья Парамонова
о любимых книгах

Ролан Барт

«Мифологии»

«Мифологии» я читала без контекста — для меня эта книга стала самым понятным и близким способом рассказать о символическом. Барт разбирает общекультурные коды через повседневные вещи и послания. Этот приём случайным и любительски-поверхностным способом вошёл в мою жизнь. В коротких историях о том, что такое бокс по телевизору или что значит лотерейный билет, я впервые столкнулась с декодированием повседневности, которое потом использовала в работе. Архитектура и её интерпретации, умение пропускать очевидные вещи через себя и культурные фильтры стали приёмом моего исследования лужковской архитектуры — вроде поиска ответов на вопрос, есть ли какое-то послание у пластикового окна и что стоит за выбранным строительным материалом.

Работа с иконическими знаками и символами — типичная азбука постмодернизма, презираемая в последнее время архитекторами. Но она необходима, если мы хотим объяснить окружающим, почему это уродливое здание сейчас стоит здесь и какое у него значение. И почему нужно обсуждать не его «уродство» или «красоту», а какие-то другие, менее очевидные аспекты.

Винфрид Георг Зебальд

«Естественная история разрушения»

Я езжу в Берлин с двухтысячных годов. Для молодых архитекторов это было обязательным к посещению местом — нас интересовало, как застраивается столица Европы. Именно там я впервые почувствовала присутствие другой истории войны или вообще войны как части истории. По сравнению с нашим способом работы с памятью в городе там всё казалось выставленным напоказ — меня это поразило.

В «Естественной истории разрушения» Зебальд поднимает ещё с одного ракурса тему войны и памяти и способности как отдельных фигур, так и целой нации справляться с пережитой трагедией. Его кажущаяся беспристрастность сильно сбивает с толку: хочется всегда уточнить, что конкретно он имеет в виду. Я всё время ищу самые точные способы и примеры, чтобы говорить о пережитом так, чтобы это не становилось запретным и не отталкивало. Эта книга — отличный пример такого подхода.

Андреа Палладио

«Четыре книги об архитектуре»

Издание Палладио не было моей настольной книгой, когда я училась в институте, но стало ею, когда я подружилась с Александром Бродским и его ближайшими коллегами — Кириллом Ассом и Надей Корбут. Они открыли мне красоту классической архитектуры и тексты Палладио. Он описывает свои проекты простым языком, рассказывая о самых выразительных архитектурных приёмах. Его подход — подавать архитектуру через несовершенство, вопреки нашим представлениям о классической архитектуре как о строгом идеале. Он объясняет практическую необходимость выбора — сразу становится понятно, что делает его проекты современными.

Рем КОлхас

«Нью-Йорк вне себя»

Книги, которые я прочитала во время учёбы на «Стрелке», стали для меня важным образовательным этапом. Работа Колхаса, как моего наставника, дала мне ключ к тому, как говорить о большом городе. Дело в том, что широкая аудитория до сих пор оценивает архитектуру как «красивую» или «некрасивую». Искусство мы привыкли понимать через контекст и концепции, а архитектура кажется чем-то утилитарным и придуманным для человека — и рассуждать об архитектуре берётся каждый.

Феномен всем известного Нью-Йорка объяснён у Колхаса через городские странности, пространственные явления, символическую систему и мифологию. Изобретение городских мифов — важная часть междисциплинарного подхода Колхаса. Он ищет закономерности, выдёргивает нужные факты истории из карманов и складывает собственный пазл — и смысл этого пазла не в правдивости, а в убедительности. Эта книга — пример идеального сторителлинга: захватывающего повествования, никак не претендующего на объективность. 

Роберт Вентури, Дениз Скотт Браун, Стивен Айзенур

«Уроки Лас-Вегаса. Забытый символизм архитектурной формы»

Вентури тоже занимается интерпретацией повседневного и эстетически неприемлемого. В Вегасе он исследует феномен огромных городских знаков, высоких скоростей, приоритета автомобилистов перед пешеходами, гигантских казино, построенных для извлечения прибыли. Здания в Лас-Вегасе — товар, сделанный по самым грубым правилам. В случае таких «неправильных» городов архитекторы обычно стараются сделать вид, что всё происходящее не имеет к ним отношения. А Вентури поехал в Вегас со студентами: «Уроки Лас-Вегаса» стали результатом долгого и очень интересного междисциплинарного исследования.

Коммерческая архитектура вообще способна свести с ума кого угодно — это хорошо видно на примере постсоветской архитектуры в Москве. С тем, что от неё осталось, безусловно, нужно учиться работать. Вентури помогает определить, почему реальность вокруг нас такая, и справиться с желанием отрицать её целиком. Это совершенно точно книга о важности уродливого и заурядного в нашей жизни — иногда оно рассказывает о нас гораздо больше, чем красивое.

Пьер Витторио Аурели

«Возможность абсолютной архитектуры»

Аурели находится на другой части спектра от Вентури и Колхаса. Он считает, что архитектура способна возвыситься над контекстом, в том числе коммерческим, и быть архипелагом сверхценностей человека. Если говорить совсем просто (текст на самом деле довольно сложный), Аурели противопоставляет урбанистику и город.

Урбанистика — это развитие пространства, подчинённое коммерческим интересам и часто хаотическое, а город — плод осознанной политики. Экономика и политика — равновеликие силы, которые формируют городское пространство. Сам Аурели выступает за то, чтобы работать над архитектурой, исходя из системы ценностей и предпочтений, а не из наших инстинктов и экономических импульсов.

Жан Амери

«По ту стороны преступления и наказания. Попытки одолённого одолеть»

Есть ряд тем, о которых всегда очень сложно коммуницировать с миром: разговор часто скатывается в набор трагических клише. Тема холокоста, геноцида, еврейства и евреев очень сложная, и книга Амери была одним из редких текстов, которые вообще не вызывали у меня вопросов и раздражения. Сам образ писателя, работавшего с этой травмой в течение жизни и трагически погибшего, был лишён для меня эмоционального терроризма. Амери работает с этой темой практически хладнокровно.

В целом эта книга о том, легче ли интеллигентному человеку выживать в ситуации ада на земле: трезвый разбор трудной темы стал для меня примером того, как говорить о невыносимом по существу и не выкручивать нервы читателям. Спекуляция делает подобные темы запретными, а Амери умело избегает спекуляций — и этически это очень ценная книга.

Ричард Пайпс

«Собственность и свобода»

В этой книге блестяще и легко находятся ответы на вопросы, которые мучают россиян. Грубо говоря, Пайпс объясняет, как практика частной собственности влияет на понимание личных границ и свобод в разных государствах. Основной кейс Пайпса — Россия: автор показывает, что в нашей стране частной собственности в чистом виде не было никогда, до 1991 года. Поэтому все наши нынешние попытки жить в ногу с остальным миром обречены на ошибки.

Для меня эта книга стала палочкой-выручалочкой в разговорах о развитии России и наших попытках наверстать упущенное семимильными шагами. Какие-то вещи мы делаем неидеально, и меня всегда слегка раздражала общая уверенность, что опыт частной собственности осваивается человеком с первого раза. Интуитивно я понимала неправоту такого подхода, а Пайпс стал для меня мощным инструментом полемики.

Александр Чудаков

«Ложится мгла на старые ступени»

Ещё один пример замечательной книги, связанной с самоидентификацией. Её тема перекликается с историей моей семьи: понятно, что почти в каждой российской семье есть жертвы репрессий и можно отыскать следы террора. Мамины родственники были сосланы в Караганду после раскулачивания, жили в землянке; мама осталась сиротой. Мама почти не говорила о родителях — мне кажется, это общее устройство человеческой памяти, — разве что между делом могла рассказать такую историю, от которой волосы вставали дыбом.

В определённом кругу тема репрессий получила обсуждение и свойственную ему риторику — но в нашей семье она никогда не звучала. Историю предыдущих поколений я узнавала обрывками — и эта книга помогла мне выстроить необходимые параллели. Я оторвана от семейной памяти, но я могу получить знания о чужом опыте и истории нашего государства через такую литературу. Для меня, как постсоветского человека, как и для архитектора, это очень важно. Красивое метро и царственные высотки нельзя отделить от времени и контекста, в котором они создавались, и важно помнить, с какими временами связаны те или иные художественные приёмы.

Уильям Митчелл

«Я++. Человек, город, сети»

Это не то чтобы моя любимая книга, просто она отлично дополняет другие издания в моей библиотеке. Лет тридцать назад Митчелл писал о том, как мы будем жить в мире будущего, с интернетом и без офиса, вернёмся к корням и иначе будем использовать технологии.

С одной стороны, эта книга — свидетельство того, как важные вещи о нашем образе жизни были сформулированы много лет назад, с другой — сколько ожиданий на самом деле не оправдалось. Из всех книг, которые строят утопии будущего, это самая базовая и самая понятная, объясняющая призрачность всех прогнозов и невозможность предсказать жизнь общества даже на пару десятилетий вперёд.